В Израиле. Ещё о том, как мы живём

( письмо другу В.И.К-ру в Москву)

Мы стараемся жить и живём
незатейливым нынешним днём,
не скучая от будничной прозы:
нам о будущем думать – без пользы.

Вечерами сидим у экрана,
на Россию глядим, и так странно
вдруг подумать: “А где я живу?”
(Ощущение, как дежавю).

То ли здесь мы сидим, то ли там?
Поиск места нам не по летам,
не по возрасту неимущи мы,
лишь любуемся здешними кущами.

Здесь у нас, кроме многого прочего,
нет ни будущего, ни прошлого.
Как бы выпали мы из времени,
перестали быть и евреями.

Незаметны мы, как мазганы*,
с неуместными в нём мозгами,
безответны мы, как афатики**,          
не конфетки мы – только фантики.

И глазами по глобусу шарю я
и гляжу на его полушария:
нет на нём ни села, ни столицы,
где хотел бы я поселиться.

И приходит на ум ответ:
хорошо не там, где нас нет,
и не там, где Эдем, а тем,
кто не жил на свете совсем.

Ой, да ты, депрессьица,
ой, ты жизнь – какашка!
Хочется повеситься,
да загрустит Наташка.
               

Я, конечно, ничуть не повешусь –
отодвину последний рубеж
и, меняя осанку и внешность,
буду жить в укоризну себе ж.

В укоризну за бегство от терний
(потерпи же от них хоть теперь!),
в искупленье вины перед теми,
кто поболе меня претерпел.

Может, в этом моё оправданье
перед миром и перед собой,
чтоб принять как заданье страданье,
всем положенное судьбой?
               
Ну, а если я всё же умру –
не трагически, не на миру –
лишь событьем в масштабах постели?
Убежден, что никто поутру
не найдёт во Вселенной дыру,
мирозданье не станет пустее.
Лишь погаснет, как луч фонаря,
тот объект моих слабых пристрастий,
с кем, единственным, был я ”на-Я”,
а сознанье растает в пространстве.

     х     х     х

----------------
* кодиционеры
** люди, потерявшие речь