Анна и Марина. Две столицы

продолжение. начало http://www.stihi.ru/2010/09/01/1929, http://www.stihi.ru/2010/09/03/4644, http://www.stihi.ru/2010/09/04/2031, http://www.stihi.ru/2010/09/10/5514


И вместе, и порознь - о них сказано и ещё будет сказано много. Они совпали в эпохе и в стране - как две столицы. Разве могло такое случиться где-нибудь в другом государстве и в иное время? Читаю письма одной и другой. Одной - к другой. Одной о другой. Стихи, друг другу посвященные. Пытаюсь их понять. Ахматову - которую люблю с первого прочтенного стихотворения. И Цветаеву - которой до недавнего времени - боялась. И - Россию, - как их обеих. У Софии Парнок (со стороны Цветаевой настолько, насколько со стороны Ахматовой Ольга Глебова-Судейкина) есть поразительной силы строки о России:

Люблю тебя в твоем просторе я
И в каждой вязкой колее.
Пусть у Европы есть история, —
Но у России: житие.

В то время, как в духовном зодчестве
Пытает Запад блеск ума,
Она в великом одиночестве
Идет к Христу в себе сама.

Порфиру сменит ли на рубище,
Державы крест на крест простой, —
Над странницею многолюбящей
Провижу венчик золотой.

Ноябрь 1915 (?)


Ахматова в «Последней сказке Пушкина» (о пушкинском «Золотом петушке») пересказывает легенду, на материале которой, вероятно, и была написана «Сказка о золотом петушке»:

«Арабский звездочет, глубокий старик Ибрагим, наперстник короля, рассказывает ему о талисмане, предупреждающем о нападении врагов (петух и баран из меди), и сооружает другой талисман с тем же назначением (медного всадника)».

Как, читая такие строки легенды, не вспомнить Петербург? Медный всадник - талисман, предупреждающий о нападении врагов. Город-талисман, страдающий по-особому. И революция, и блокада (и, как всегда, игра слов - Блок единственный из поэтов серебряного века, родившийся в Санкт-Петербурге и умерший в Петрограде).

Так, как Петербург связан с Москвой прямой железной дорогой и тысячами тропинок, мыслей, родства, так и творчество Ахматовой и Цветаевой - переплетено. Проросло одно в другом. Предвестило одно другое. Больше, чем им самим того хотелось бы.

Ахматова цветаевские письма постоянно носила в своей сумочке, и они стёрлись на перегибах.
Цветаева среди множества посвящений Анне всея Руси -:

О, Муза плача, прекраснейшая из муз!
О ты, шальное исчадие ночи белой!
Ты чёрную насылаешь метель на Русь,
И вопли твои вонзаются в нас, как стрелы.

И мы шарахаемся и глухое: ох! —
Стотысячное — тебе присягает: Анна
Ахматова! Это имя — огромный вздох,
И в глубь он падает, которая безымянна.

Мы коронованы тем, что одну с тобой
Мы землю топчем, что небо над нами — то же!
И тот, кто ранен смертельной твоей судьбой,
Уже бессмертным на смертное сходит ложе.

В певучем граде моём купола горят,
И Спаса светлого славит слепец бродячий…
И я дарю тебе свой колокольный град,
— Ахматова! — и сердце своё в придачу.

19 июня 1916

 
М.Цветаева пишет А.Ахматовой:
«26-го русского апреля 1921 г.

Еще просьба: если Алконост [Издательство, организованное в 1918 г. в Петрограде] возьмет моего “Красного Коня” (посвящается Вам) — и мне нельзя будет самой держать корректуру, — сделайте это за меня, верю в Вашу точность». Доверяя корректуру - верит, как самой себе.

6 марта 1941 г. - последнее цветаевской стихотворение. Первая, единственная и последняя встреча Ахматовой и Цветаевой - через три месяца в июне 1941 г., накануне войны.

Ахматова в 1959 г. вспоминает: «Когда в июне 1941 г. я прочла М.Ц. кусок поэмы (первый набросок), она довольно язвительно сказала: "Надо обладать большой смелостью, чтобы в 41 году писать об Арлекинах, Коломбинах и Пьеро"».

По мнению Ахматовой Цветаева - «Ушла в заумь. См. Поэму воздуха».

«Поэма воздуха» - написана в 1927 г. Заключительные строки:

«В час, когда готический
Храм нагонит шпиль
Собственный — и вычислив
Всё, — когорты числ!
В час, когда готический
Шпиль нагонит смысл
Собственный…»

и - сравнить с золотым петушком, посаженным на шпиль.
и - «когорты числ». В «Поэме воздуха» - Heilige Sieben (священная семёрка). — Число «семь» наделено магическими свойствами во многих мифологических системах: семь было любимым числом Цветаевой. В письме к Рильке от 12 мая 1926 года она пишет: «Быть на седьмом небе от радости. Видеть седьмой сон. Неделя — по-древнерусски — седьмица. Семеро одного не ждут. Семь Симеонов (сказка). 7 — русское число! О, ещё много: Семь бед — один ответ, много». 

«Семь — пласты и зыби!
Семь — heilige Sieben!
Семь в основе лиры,
Семь в основе мира.
Раз основа лиры —
Семь, основа мира —
Лирика...»

Как они не увидели - своей одинаковой разности. Разной одинаковости. Нет, они это всегда знали. Они - две стороны одной медали, у которой нет ни орла, ни решки.
Они - две стороны таланта. Две его столицы. Как Санкт-Петербург и Москва.

как нагваль и тональ.