оДа

В эпоху пошлости, и блата,
И повсеместного разврата
Мне повстречался сударь сей,
Что в сотни раз душе милей,
Чем все напыщенные снобы
И чьи-то гордые зазнобы.

Посмею я сказать открыто
(Чтобы не стало вдруг забыто)
О силе, мощности таланта,
Что выдаёт сего Атланта.
Поэтом стал непревзойдённым,
В столетье буйное рождённый.

В словах его такой порыв,
Что освежает блеклость дней,
И гулкий крик: "я снова жив!"
Из всех доносится дверей.

Сей муж - достойный сын,
Честнейший из людей.
В душе его сердечный пыл,
Что ярче всех огней,
Сияющих в ночи с небес,
И солнца ярче самого,
Не падок он на ложь и лесть.
он- словно лучшее вино.

Один глоток его бесед,
И нет возможности прерваться.
На протяженьи долгих лет
Поэтом можно наслаждаться.

О, этот сударь, мне поверь,
Достоин высшей похвалы!
Но мне не хватит скудных дней
(Ведь быстротечны столь они),
Чтоб перечесть его заслуг,
А так же ласковых подруг,
которым сердце он дарил
и так изысканно любил.

И я посмею утверждать:
Он-Человек,
Он-не умеет врать,
Он - достоянье этих лет!