Сказ о молоке да стране Лимонии

В некотором царстве, в тридевятом государстве, жил да был пастушок по имени Яков. Жил, помыкаем Хозяином, корову которого пас. Но однажды холодным осенним днём пришел человек с наганом и прогнал Хозяина далеко за моря и горы.

– Эх, братуха, – сказал он, тряся кудрями чёрными, тараща глаза волоокие, – твоя теперь корова, сам ты теперь Хозяин своей судьбы. Послан я был Великим Учителем всех угнетенных освободить тебя да повести к Светлому Будущему. Не сразу пастушок поверил своему счастью. А когда пригнал он вечером корову с пастбища, захотелось ему молочка отведать коровки-то своей, да вот беда: доить корову его не учили.

– И то верно, Яша, – произнёс тогда человек освободитель, – грамотейки у тебя маловато, руководить ещё тобою надо и направлять тебя, пока сам грамоте не обучишься. Об этом и Учитель наш говорил. Буду я сам доить коровку, не беда, что тоже не пробовал: дело-то важное, освою! А если вопрос, какой возникнет, Писание Учителя нам поможет!

И стал человек-наставник доить корову сам, а потому как он подойник при этом придерживал, то и молоко стал распределять сам. Что на продажу, что верным друзьям-товарищам, а что и меж собой с пастушком делить – всё сам! Стал организатор покрикивать иногда на Якова: почему, мол, не там корову пас, где по Плану положено? И то, правда: управлять дело нелегкое, порой и на крик сорвёшься, лишь бы обязательства не сорвать.
 
Долго ли, коротко, а только настали дни, когда за кордоном сырое молоко резко в цене упало и перестало покупаться как раньше, а потому в обмен за него невозможно стало новое стойло корове построить, не то, что дом для пастуха, уже возмужавшего и кое-какой грамотой овладевшего. И стал человек, ведущий к Светлому Будущему, заинтересовывать пастуха, взывать к его Чувству Хозяина:
– Что–то ты, Яков, коровку свою разлюбил, кормилицу, а пас бы её старательней, так больше бы она молочка давала и жил бы лучше, чем богачи закордонные.

Яков кивал головою, но угрюмо и равнодушно смотрел и на молоко, и на корову. Да и частенько стали замечать, что Яков не пьёт молоко, а пьёт горькую, а тогда уже ругается матом и несёт всякую крамолу, а то и на работу не выходит вовсе. И командир, заменивший Хозяина старого, задумался. И велел перестроить коровник. Ну, кое-как перестроили. Разбили на каморки отдельные для каждого бычка да тёлочки. Сказали: хозрасчёт!

Ушёл кефир кушать командир старый, сел новый, помозговал, да велел "прихватизацию" объявить. Всем сватам и братьям своим, Якову да детям его, тем, кто из–за кордона губу растянет, коровник вместе с его обитателями раздать за плату мизерную. А так как бумаги купчие Командир при себе держал, то весь коровник ему со сватами и братьями отошёл. Тут немало и богачам закордонным перепало: тем догадливым, которые подношения несли всякие разные. Не был забыт и Яков. Тому с детьми его достались вилы для сена, да лопаты, дабы навоз из коровника вычищать.

И растащили коровник старый на части суверенные. Протянули между частями изгороди из колючей проволоки, которой раньше огораживали людей, командиру Усатому не угодивших. И теперь проволоке колючей нашлось применение. И поставили к изгородям пограничников с собаками, да мытарей, тамгу за всё, что ни попадя, взимающих.

И новые хозяйчики, набивая мошну свою, стали страною Якова торговать. А некоторые детки Якова на него походить не захотели: собрали скарб свой нехитрый да за кордон подались – в страну Лимонию. Живут там, Якову иногда харчи заморские присылают, свою жизнь нахваливают, да сказку соседям своим рассказывают. О том, как, значит, в тридевятом царстве–государстве жил да был пастушок, помыкаем Хозяином, пока...

И другие кормчие на родине Якова протиснулись к кормилу, сговорились с хозяйчиками матёрыми, стали делать вид, что помогают Владыке православному душу Якова и детей его Словом Божьим очищать от скверны. Да вот беда: как закордонной грамотой морочили деткам голову, так и морочат. Снова и снова направляют юношей учиться за кордон, а те, выучившись, на чужбине жить остаются. Родину-Мать забывают. А Яков, как пил горькую, так пить и продолжает, хотя и в Храм хаживать начал. Да, глядя в экран голубой, то и дело осеняет себя крестным знамением.

И так оно вышло, что на бумагах да в речах обрёл Яков Веру в Господа, в себя самого, да в светлую судьбу страны своей. А что впереди? Хоть зашаталась страна Лимония, звали встарь её: Вавилония, хоть новые беды она на весь мир обрушила, а мы не ропщем. Господь всё видит. И каждому воздаст Он по Вере его, в конкретных делах отражённой.