Краснеет грусть, чернеет боль
Средь серых дней в уставшем теле,
И память сыпет в раны соль
Лежащему в своей постели.
Истлело древко у копья,
И ржой изъедена бармица,
Лишь кости хрустнут у ручья,
Задернуты туманом лица.
Ты помнишь славища богов,
Где Перуна все прославляли,
Казалось, больше нет оков,
Когда мечом опоясали;
Когда водил ватаги в Степь
За хмельной кровью половецкой.
Пред совестью держал ответ,
Сжигая с удалью простецкой
Ты за Черниговом селенья.
Казалось, больше нет прощенья...
От самозванца титул принял,
Давида в цепи заковал.
Ты право предков тем отринул,
И Киев долго бунтовал.
Но ты своей стальной рукою
И в лихолетье твердо правил,
Вокруг - как щит перед собою -
Ты сыновей своих расставил.
Эх, время! Ворон каркнул смело,
И нету сил глаза открыть,
И корзинь уж сплетен умело,
Чтоб в нем тебя похоронить.
Мономах
© Copyright: Графъ Орловъ, 2010
Свидетельство о публикации №110091003323
Свидетельство о публикации №110091003323
Рецензии