Поэма о шелудивой овце

   
…Хотела написать всего этюд,
Навеянный романом Мураками,
Но поняла: не обойдётся тут
Какими-то короткими строками.

Стихотворенью не было конца
И, необъятность ощущая темы,
Я, поразмыслив, поняла: Овца
Заслуживает не одной поэмы.   

Их в жертву приносили вместо нас –
Животных тех, безропотных на диво…
Глубок быть должен об Овце рассказ,
Тем более, о самой шелудивой.
            ...

Овца не захотела жертвой быть.
Бывает ли подобное увечье?
Какой хозяин сможет допустить
Такое своеволие овечье?

Почти что человечье, да и то:
Из нас не каждый выдумать способен,
Что он есть Нечто – вовсе не Ничто,
Что он по-настоящему особен...

А тут овца… И что это взбрело
Ей в голову? Чего она объелась?
Представила, что режется крыло
И ей с бараном жить не захотелось?

И кто ей мысли глупые вложил,
Что есть возможность избежать исхода
Извечного – перерезанья жил,
Положенного Строем и Природой?

Она должна отдать себя «богам» –
Сначала шерсть, ну, а потом и тушу…
Овца же наша – вопреки векам –
Решила это правило нарушить.

Она была с рожденья не такой,
Как все: любила быть в уединенье,
Бродить одна над быстрою рекой,
Как видно, там и закралОсь сомненье:

«Доколе будет продолжаться так?
Доколе добровольцем быть на бойне?
Баран недаром то же, что дурак –
Что может быть глупее и застойней?!…»

Овца решила Чел-Овеком стать
(Ну, можно ль что-то выдумать смешнее?)
Пускай пока ходить, а не летать,
Но всё же стать значительно сильнее.

Пространство Чел-Овеческой души
Величием своим её прельстило
(Наличие в ней армий Чан-Кай-Ши
Овцу противоречьем не смутило).

Овца своей бесхитростной душой
И сердцем Человека полюбила,
Но путь их всё же разделял большой,
К тому же все слова она забыла…

Решила языки учить Овца,
Чтоб быть по-настоящему достойной
Чела людского (попросту лица)
И для любви своей покинуть стойло.

Решила подобрать к нему ключи,
Чтоб выбраться на Волю, к новым рекам,
Ведь без ключей – сколь буквы ни учи,
Ты всё равно не будешь Человеком.

Решила мать поспрашивать свою
(Жаль, бабку уже выбрал рок овечий,
Нет бабки – ведь овце не жить в раю,
Он, если есть, то только Человечий…)

Мать кое-что припомнила, и Бог
Овечий вместе с ней пришёл на помощь
(Не зря же столько жертв принять он мог!)
И – наконец! – настала эта полночь.

Такого не бывало никогда –
Овца вкусила воздуха свободы!
Светила ей  высокая звезда,
Встречал рассвет и ласковые воды.

Они текли без края, далеко,
И в них была неведомая сила,
И шла Овца по водам так легко,
Как будто бы всю жизнь по ним ходила…

Хозяева ж, оставшись без Овцы –
Носительницы вируса отныне –
За нею погнались во все концы –
Особенно в предгорные пустыни.

Но это было (между нами) зря:
Ведь крылья всем отращивает Воля –
Осталась там, где расцвела заря,
Лишь серенькая шкурка и не боле…

И видели все овцы на лугу,
Запомнив это зрелище навечно,
Руна златого в небесах дугу
И в Божьем Агнце – силуэт овечий.

          ...

Какой Овца преподала урок
Нам всем? Того не выразишь дословно.
Но неслучайны рифмы – видит Бог:
«Овечье» - «человечье», знаки Овна…