Дождик

Отправились под хмурый мелкий дождик,
чей росчерк параллельный на окне
заштриховал дома, сады, прохожих,
бегущих всё быстрей навстречу мне,
заляпал кляксами привычные пейзажи,
как ловкий мастер-импрессионист,
чтоб ели тёмными казались стражами,
эскортом верным, вытянутым ввысь,
чтобы кусты невзрачные, ершистые
причудились овечками пушистыми,
привычно спрятавшими головы в траве,
чтобы коряг торчащих и корней
размылись очертания в болоте,
чтоб дикий синий лес на горизонте
огромным муравейником кишел.

Ах дождик, как бы я хотел
как ты уметь
сменить сюжет,
добавив розового цвета
к всеочищающей воде,
чтоб посмотреть и не увидеть,
ни сущей скудности везде,
ни крыш проваленных, ни стёкол битых
на пепелищах бывших славных дел,
ни плешин, травленных горючим,
ни мусора огромных куч,
ни брошенных полей пустых,
где лишь бурьян да борщевик.

Да только ты, уж это точно,
не сможешь в этом мне помочь.

Польёшь картофельные всходы
на придорожных огородах.
Смешаешь копоть, грязь и пыль,
и морось капелек-чернил
налепишь на автомобили,
напоминая, чтоб помыли.
Почистишь скаты ярких крыш
уютных домиков-игрушек,
торчащих кучно, как грибы,
средь шестисоточных отдушин,
куда на выходных стремится
народ с последних сил
к родимой матушке-землице
душою прирасти.

А здесь не плохо бы плеснуть,
пролить пояростней, погуще
особнячки особых новых русских
с колючей проволокой.
Их тюремный быт,
отнюдь не благовонием
смердит.

А вот картинка по тебе --
унылая, тягучая --
покошенных избёнок деревушка
с платформой ржавой и разбитой,
где электричка просвистит
быстрей без остановки.
И ей вослед мелькнут вдогонку,
как божий свет на образах,
бабульки влажные глаза,
в слезах.
За внучку,-- вновь заткнула уши,
всё слушает, но ничего не слышит;
за сына кровного,-- мрачнее тучи,
как Змей Горыныч перегаром дышит;
да за сноху -- приставку к телевизору
с коробкой химией удобренной лапши,
которая варить -- и не варила
простые щи.

Проведали, и хорошо,
а крыша -- пусть себе течёт.

К какой-то станции подходим, не спеша.
Народу в электричку рвётся туча.
Поверх голов пихают малыша.
Старушка в давке падает без чувств.
Толпа плывёт, сметая всё от злости,
трещат сидения, окна, двери, кости.
Но места нет,
да где уж там.
Места за деньги
господам.
Теперь экспрессы каждый час,
но не для вас.
А вам по норме прибыли заверенной
и жить то не положено теперь.

Со скрипом дальше, слава богу,
вперёд, мой друг, вперёд, в дорогу.
И едем мы, и ты идёшь.
Куда вот? Вряд ли разберёшь.

Одно лишь видится сполна, --
больна Россиюшка, больна
бездушием, бесправием и бедностью.

-- : --

А вот и город -- "сказка, парадиз", --
комок аляповатых ярких красок,
кричащего бездушия стриптиз,
пороков клеть не скрытых, не замазанных.
Тут лей, не лей --
всё как с гуся.
Душою не привязанный к земле,
ему вовек небес не достучаться,
и лишь заплатки парков и аллей --
последний вздох несбыточного счастья.