Хулителям Бродского

    Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
    Только с горем я чувствую солидарность.
   
Так и хочется поиграть словами: хули вы хулИте? (или "хУлите"?:)
Встречаю (и здесь на Стихах и Прозе) тексты, которые филологически обосновывают зависть к лауреату. Например, в стихах в эпиграфе неправильное словоупотребление.
Слово-то какое... Хотели ли бы Вы быть "лауреатом" или "человеком пишущим" ? :)
Прикиньте, посчитайте. С нобелевки Вам пойдёт меньше денег, чем с лотка со сникерсами.
Или вы завидуете славе?
Ох, тяжёлая это слава. Для того, чтобы там увидели какое-то "творчество", сначала нужно было здесь устраивать все эти балаганы со швондерами и диссидентством. Получилось плохо, и пришлось Бродскому сидеть в психушке. Если кто не знает: лучше без нобелевки, но и без психушки.
Если Вы очарованы и завидуете результатам творчества, то и здесь Вас раз-очарую. Вы ещё не всё знаете, так Вы ещё узнаете. Явной несомненной хрени там гораздо больше, чем в известных стихах. Скульптор ваял не из камня, а из горы окурков, тупым зубилом. На чужом потерянном языке в потерянном городе.
Потом ехать х зна куда без друзей и без денег, и ТАМ ещё всю жизнь тратить время для сохранения того образа.

А у нас теперь хорошо. Лотки разрешены. Продавай и сочиняй, что хочешь. Своё сочиняй. 

    Я входил вместо дикого зверя в клетку,
    выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,
    жил у моря, играл в рулетку,
    обедал черт знает с кем во фраке.
    С высоты ледника я озирал полмира,
    трижды тонул, дважды бывал распорот.
    Бросил страну, что меня вскормила.
    Из забывших меня можно составить город.
    Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
    надевал на себя что сызнова входит в моду,
    сеял рожь, покрывал черной толью гумна
    и не пил только сухую воду.
    Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,
    жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
    Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;
    перешел на шепот. Теперь мне сорок.
    Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
    Только с горем я чувствую солидарность.
    Но пока мне рот не забили глиной,
    из него раздаваться будет лишь благодарность.      (24 мая 1980)