Варвар

Земля от битвы остывает,
От наших войск
Клубится пыль;
Послушай,друг,
Тебе не спится?
Так хочешь быль,
Простую быль?
Речей слагать
Я не умею,
Я не оратор, не поэт.
Тогда
Я тоже был мальчишкой,
Был юн;
Мне мало было лет.
Смотри теперь
На блики эти,
Они в точь-в-точь
Как я тогда.
И мне сияла
В целом свете
Моя полночная
Звезда.
Смотри на танец
Искр горящих;
Мой ум ввысь
Мчался,
Как искра.
Я был юнец,
Горячий,пылкий;
Живой, как
Языки костра.
Младой орел,
Спешащий биться,
На поле
Латами звеня.
И ветер разума
Студеный
Сильнее раздувал
Меня.
Я помню: ночь
Света и ясна,
Дианы полная Луна.
Вдали пред нами
          возлежала
Чужая варваров страна.
Там жили люди-
             полузвери
С звериным диким
                языком.
Язык же Ромула и Рэма
Им не был отроду
                знаком.
Они богам отцов
                молились,
В главах не брезжил
Знаний свет;
Тугими стрелами
                своими
Нам причинили много
                бед.
А мы сжигали их селенья,
Мы крали жен и дочерей,
В рабов и трупы обращали
Суровых варварских
                мужей
И сотни раз я видел,
Друг мой,
Как люди заживо
               горят;
Но Марс всегда
Приветлив Риму.
Их выжил
Лишь один отряд.
Они рассыпались горстями
По темным девственным
              лесам,
И как трусливые гиены
Крались за нами
                по пятам.
Они дрались хитрей и злее,
Мы - доблестнее и сильней.
Они нам глотки
                разрывали
С жестокой яростью
                зверей.
Откуда, где,
Когда,
За что же
Фортуна разлюбила
                Рим?
Средь нас лазутчик
Был коварный,
И ты представь,
Я знался с ним!
Он был мальчишка
С ликом бога,
Чей волос
Цвета янтаря.
Как роза сломленная
                хрупкий.
И был он юным,
Как заря.
Он варвар был,
Военнопленный,
В бою потерян
Отчий дом;
И эту хрупкость
С красотою
Солдаты полюбили
В нем.
Во снах его
Я часто вижу;
И взгляд,
Где злобы торжество.
Я расскажу тебе,
Как войны
В сраженьи
Встретили его.
Глядел конец
Жестокой битве.
Марс плащ
Раскрыл:
Закат пылал.
Летали гарпии
Над нами,
И где-то
Ранненый стонал.
О, как же
Это непохоже
На битвы
Детскости поры,
Когда детьми
В солдат играли;
Нам всем
Теперь не до игры!
Вдруг кто-то
Подбежал проворно,
Как кошка
Прыгнул на меня;
Я повалил его
На землю,
Своим оружием
Звеня.
И так дрались мы
Очень долго.
Он -злой волченок,
Я - щенок.
Зверята грызлись
И рычали,
И победить
Никто не мог.
Солдаты грозные взирали
На двух детей
Со всех сторон;
И в цепи рук
Его сковали;
И поединок
Был решен.
Все решено:
Тому волченку
По свету не бежать,
          не жить.
И жизни тонкой перепонку
Сейчас убить,
Но как убить?
"Возьмите в плен" -
Сказал сурово
Начальник наш,
Центурион.
И сердце вдруг заколотилось:
" Спасен! Спасен! Спасен! Спасен!".
А дальше: жил он вместе
С нами.
Так пролетали день за днем.
И войны выяснили после:
Что мальчик варварский шпион.
Я помню: мы его скрутили;
Солдаты под руки вели,
Упал - вдруг ноги подкосились:
Мы по земле поволокли.
Его пытаи и пытали,
А он смеялся нам
                в лицо;
И кругом роковым сомкнулось
Охраны прочное кольцо.
Он нам кричал,
Что ненавидеть до
Самой смерти
Будет нас.
И я дрожу, припоминая
Тот блесск проклятых
Синих глаз.
" До самой смерти!
Смерть уж скоро;
Ну что же,парень,
Ты держись!
И что бы не было
             позора,
Богам отцов своих
             молись.
А мы ему ломали ребра
(Хотелось то кричать,
           то петь)
И тело резали на части,
Стараясь ран не лицезреть.
А он шипел, как злая
                кобра,
Сдавило сердце от тоски;
Когда лицо младого бога
Огня лизали языки.
А кости хрупкие
              ломались,
Как ветвь зеленая
                в саду;
Он то кричал
И бился нервно,
То вновь шипел в полубреду.
Он хохотал ночным кошмаром:
"Вам не сломать меня,
                меня!".
А на лице,
Скриленном болью -
Следы страданий и огня.
А он шептал так страшно
                что-то.
И видно было по губам,
На древнем варварском
                наречьи
Он шлет проклятие
            войскам.
Так долго болью мы пытали.
Но боль не в силах
                побороть
Его расплавенную душу,
Его истерзанную плоть.
И вот юнца, полуживого
Мы в яму скинули потом;
Чтоб он, измученный борьбою
Дорогу не нашел в свой дом.
Вверху решеткой деревянной
Тюрьму решили запереть;
Меня на весь остаток ночи
За ним оставили смотреть.
Скрипели сломанные кости:
То он пытался, видно,
                встать.
Не слышу в голосе
                Я злости,
Он стал меня
Вниз, в яму звать:
" Спустись сюда
В темницу эту,
Дай с другом мне
Найти приют".
"Нельзя, вдвоем
Увидят если.
Блуждает стража
Там и тут".
" Освободи! Тебе я верю.
Мы были братья
И друзья!
Ты все равно
Умрешь в дороге;
Освободить никак
              нельзя!
Тогда хотя б согрей
             мгновенья
Предсмертной участи
              моей,
И я спустился вниз, в темницу
Промолвив только
" Не робей!".
Дрожит от холода, от страха
И от  того, что рядом я.
А в небесах цвела Юнона,
Его последняя заря.
Он бледен, словно тень
В Аиде;
Он сломлен, что ни говори;
Я заключил, как под защиту
Его в объятия свои.
Не плачь, мой слушатель
Печальный!
Не плачь! Он был освобожден.
И нам собратом ненавистным
Скорей от
Римлян унесен.