Резиновая бомба

(Вместо эпиграфа)
         

ГОСПОДНЕЕ - господним лишь живет,
Земное - разлучается с небесным;
Наклонное - становится отвесным,
И голос Веры- сердца не зовет.

И сочетанье - кажется подвижным,
Когда, слагаясь, рвутся миражи,
Когда текут как слезы витражи
По небу, освинцованному трижды.

Парадный саван - в скомканность дождя
Рядится, и заплаканная фуга,
Сама к себе привязанная туго,
Сама себе смеется, уходя.


Резиновая бомба

1

Шар — резиновый, —
       раз — и — новый,
Как будто Разин,
                разинув рот —
                орет, поет,
И под разутой ногой,
                как под ба-то-гой —
Прогибается
                резиновая
                земля;
Поля
        ее
               зачерпываются
Пьяной водой —
                пра  - в - дой, —
Доит земля
                людей, —
Чаро-
           дейная, хмельная,
Швыряльная,
             десяти-
                балльная, —
Канни-бальная;

Скачет, резиновая,
                по небу,
Как тля по хлебу.

                2

И — не вы - ведать,
И — не вы  - ветрить,
И — не вы - верить;
Не вам — верить,
Ни мне — по - верить;
Не поворачиваемое, —
Пере - иначиваемое,
Иноческое,
Инакое -
И на кой всё это —
Нет ответа.

3               

Спето — как выпито;
Выпытывая и впитывая, —
Гвоздями ржавыми прибитое -
Позабытое и плаканное,
РОСТА
           о - громное начертание;
Черта — не я,
А чёрта опережение, —
Наваждение —
Как  будто
                новое веяние;
Посеяние.
Посему —
             села, выжженные,
Как клеймо на лбу у земли,
Выраженное как воля сеятеля. 
               

4

Тля, —
         огло -
                бля, —
Чудище,
           озорно и лаяй!

...Растаяли призраки
Корабля;
У  руля -  никого,
И море кренится;
Водярой полная
                криница —
Святой Источник, —
Разгул и Лодочник;
Препоясанный газетами, —
Пьян Харон;
Стон пассажиров, —
                ОН -
Не слышен;
Уключины — замочные скважины,
И — не важно,
Что поют заключенные:
Нагими вошли — нагими вышли, —
Все одно —
        ГИМН!


                5

И, вероятно,
                по ним
Колет колокол
                тишину,
Спрашивая старшину, —
Получая  за-трещи -
                ну!,
Забивая в Трещи-ну
Между землей и небом
Костыль;

Облаков пыль
Клубами мечется по небу:
Скачут, скачут к обеду
Неразлучные всадники,
И ворота горизонта —
                уже открыты...

                6

Господи,
Господи! Господи!!
Где позабыты
Вера и Честь?!
Наверное, — есть
Что - то высокое и глубокое
В этом прыгающем бреду,
Галопирующем в аду.
Не  Истина —
                Ахинея,
Тонкое «Ах!»
                инея;
И - не я,
             не Я, -
Воля Народа!!

На роду, видно,
                писана
Холодная, пасмурная погода
По годам.

                7

Погоди! Погоди!!...

Но шар России —
                резиновый;
Раз —
         и —
              Новый!...

* * *
Евангелие острых куполов,
Петляющее в крошеве проталин -
Наперехват заморской толчее, -
Прямое, будто взгляд, проникновенье
В спокойное, родное естество.

И нет креста, который бы не принял
В себя дожди и Гвозди перемен,
И нет земли теплее для колен,
Как нет ума - ненужней и повинней
В безгрешном исповеданьи греха.
            
* * *
Я думаю - о божьей простоте,
Я думаю - о божией печали.
И тихо мне - о божьей красоте,
И радостно - о Жизни и Начале.

Как не смеркаясь - ясен этот путь,
Так нету сна - о совести и правде.
Твоей любви - словами не обуть,
И каждый шаг - распятие.
                И прав Ты,
Когда ропщу, когда не в силах ждать,
Когда люблю — кроваво и жестоко.
И без Тебя — с Тобою —
                одиноко.
Прости, внезапный, вечный.
                Благодать —

Отдать — не спрятав, —
                вынести, не сбиться,
Прислушаться и —
                не остановиться
На  полпути, оставшись целиком
Плывущим по Огню материком.
 
* * *
Бог — плюнул на эту Страну
Великих и снежных просторов,
Бесплодных, пустых разговоров,
И кинул на глобус — одну.
Бог - плюнул на эту страну.

Еe озаренная Речь,
Реками готовая течь,—
Не пьется, не льется и —
смрадом
Болотится, — грязью и адом
в своем одиноком плену:

Бог - плюнул на эту страну.

Язык, помещенный в бутыль —
Подпорка общенья, костыль;
Сказать — не вестить, а — ударить,
И Словом — не С/ТРОИТЬ, а — жарить!

Глухи мы;
Слепые;
В плену:
Бог - плюнул на эту страну.

Бессловные люди — как орды,
Дебильные, пьяные морды
В российский уходят песок,
Зачеркнуты на-искосок.
И тает Земля  —  в  в ы ш и н у:
—————————-
Бог - плюнул на эту страну.




                * * *
Тлетворный запах брошенной земли
Вдохни - и станешь камнем, болью,
                пылью
И телом тли,
Гладающей свой дом в слепом бессильи.

Поют стволы, срастаясь умереть,
Как люди с неразгаданной судьбою,
Такие русские,
                как мы с тобою,
Чтоб без следа — сгореть.

Трухлявый сруб с объеденною кровлей —
Господнее жилище без креста —
Пуста
Россия меж молитвою и ловлей.

Сиренью пьяный, брошенный погост, —
Неистребимая долина звезд.

***
                Памяти И.Б.
                ГОДОВЩИНА СМЕРТИ, 1997

От невесомой строгости молвы
В недальний путь, — насквозь от Воскресенья, —
Меня пугает схожесть головы
С клубящейся волной моретрясенья.

Копною жестких, стрельчатых ветвей
В застывших брызгах — рыбьей чешуею
Железный век
                скрежещет к водолою,
И пот его — как мертвый суховей

Сжигает все, что так же трудно дышит;
И жив ручей, пока его не слышит,
Пока бежит — без страха и затей, —
Вода с водою, — Целым без частей,

В котором смысл бытия — неспешен,
И человек — как чистый день,—
                безгрешен.

Сомнение

Гноится день
                как сложный мадригал,
И зубы грешников —
                что сломанные ноты
Впадают кровью
                в хриплые пустоты,
Когда Орг'ан Господень — отыграл.

Свое неуловимое стенанье
Приносят души в стиснутых губах,
Рассвыпав прахом в пыльных сундуках
Тела надежд
                и искушений знанье.

Гнусавой вязью лживых голосов
Сплетенная из страха и молитвы,
Жизнь корчится на лезвии у бритвы,
А храм — горит,
                закрытый на засов.

И копоть ладана обугленные слезы
Хранит как ночь —
                пугающие грозы.











 Обращение
                ("новым русским")

ВЫ, сатанинские дьяволы,
Слышите ли вы вопли
Своей усекновенной со-вести?!
Со-вестимо ли вам
ваше чадное настоящее
и испепеленное будущее?
Ведаете ли вы
свои фиолетовые сумерки,
И расползаются ли
глаза ваши
Как границы
последнего пристанища
Перед исчезновением?!!
----------------------------
Все может быть —
Все может сквозить
и возить ся
на пепелище.

Днищем сундука
заколоченной вечности
будет утрата изгнанных,
избранных убивать,
Чтобы умирать
с каждою
избранною ими жертвой.
-----------------------------
ВОЙ ЦЕЛОГО НАРОДА
доходит даже до Ирода.
Тонет в Иордане народ,
Но — встает со слезами,
воскресший вновь и вновь;
А для убивающего —
Только Огонь!
И — гореть в Огне
убившему!
------------------------------
Переживший душу —
изрыт ухабами,
Как будто истоптан червями;
А горящий в серном пламени
убийства —
Идет в Червя Огненного
каждым вздохом
своего естества.
-------------------------------
Огненный Червь -
вышел на дорогу;

Огненный Червь —
видит своих братьев
И будет грызть их —
со всей своей пламенной
и серной любовью.
--------------------------------
Ненасытные!
Не времените
своим насыщением!
Пресыщайтесь, пресыщайтесь,
неистовые!
Радуйтесь любви червей ваших,

Радуйтесь, ГОЛОВОПЛЕЧИЕ,

Радуйтесь, ЧЕРНОПАЛЬТОВЫЕ
юноши ада,
Прессыщайтесь и обогащайтесь;
Смерть — уже в вас,
И нет спасенья от Червя Огненного,
УЖЕ ВЫШЕДШЕГО НА ДОРОГУ.
-------------------------------------
Вопиет бессмысленная,
пьяная страна;
Реки протухли и
Ледовитый океан
переполнен опилками;
Запустение и смрад —
воцарились под храмовым Небом
Забытого Богом
государства.
Но —
Ради Языка Божьего,
несущего в себе
Смысл Устроения,
Вышел на Дорогу
Огненный Червь.
---------------------------------------
Богатство и комфорт —
оставятся бесам.
Делящийся —
еще, может, спасется.
----------------------------------------
Убивающий ради богатства —
станет любовником Червя
и будет медленно и страшно
гореть изнутри,
Пока не превратится —
в НИЧТО.
----------------------------------------
И исчезновение его —
будет нещадным и —
необратимым.
-----------------------------------------
                Я - Сказал.
-----------------------------------------
                Господь

                * * *
Признать за Богом — право поражать,
А над собою — бремя пораженья
Предчувствовать в безверии сраженья,
Но только Верой — думать и дышать.

И в неподвижной суетности мысли
Свой Божий Дом — с надеждой на Любовь —
Терять как Свет, неповторимый вновь
На парусах, что навсегда повисли.

Есть — право выбора; есть — право на Судьбу;
Есть — право на себя, —
       горячее и злое
теченье,
            едкое, как рана мезозоя, —
Паденье, облеченное в ходьбу.

Есть — будни Голоса и — Праздник Тишины,
В которой Звуки — Речью крещены.

---------------------------------------------------
Есть будни Голоса и Праздник Тишины,
В которой Звуки — Словом крещены;

Паденье, облеченное в ходьбу,
Гноящееся раной мезозоя, —
Есть право на себя, горячее и злое,
Без права выбора, но с правом на судьбу —
На парусах, что навсегда повисли,
Терять как свет, неповторимый вновь, —
Свой Божий дом — с надеждой на Любовь —
В неразрешимой суетности мысли.

Но — только Верой — думать и дышать,
Предчувствуя  в безверии сраженья,
Как над собою — бремя пораженья, —
Признав за Богом — право поражать.

Марсельеза

Бог прохрипел, умирая,
                последнее слово.
Снова «К оружию, граждане!» —
Снова  на небе чернеет невинная
                кровь.

Снова желание жить
                угрожает «основам»,
И открывается каждому
Родина - мать,
                как невестке —
                дурная свекровь .

Здесь — не отыщется
                тысяча звездных
                мгновений.
«Отречемся от старого мира!» —               
В этих лесах так кромешно
                от голых  ветвей.
Голая истина —
                в кровоподтеках
                своих откровений,
Когда, колесованный лирой,
Удавленный ночью —
                по’утру хрипит соловей.

Бог человечий —
                не помнит благих
                обещаний;
«Нам ненавистны кумиры!» —
Марс с марсельезой —
                друг с другом
                втречаются вновь;

Только на завтра —
                не ждите ни слез,
                ни прощаний:
Нет уже Бога у мира.

Но, навсегда позабытое, —
Бьется до смерти
                его заповедное слово —
Любовь!
* * *
В агонии обобранной страны
Анальное отверстие войны
Кровоточит воспоминаньем бездны,
В которую мы падпли не раз,
И как всгда, в такой же горький час, —
Слова и пререканья —
                бесполезны.

Смывая берег огненных небес,
Огонь земной — восходит в круг рожденья
Как поражение земнорожденьем, —
Петлею удушающий отвес.
И пепел остывающего века
О солнце плачет — в память человека.

Затянутая в маятник струна, —
Страна беспомощности и надежды, —
                на
Единственное, верное, родное, —
всегда опошленное и больное
Подмножество  скандальных дураков
От множества обмана и оков.

За что же мучит землю огневица?
За то, что может плакать и молиться,
За то ли, что, пожертвовавши всем,
Она от крови — спятила совсем?!
И где же бог твой, —
                жертвенный и вечный,
Как вдовий саван
                грозный
                подвенечный?...


                * * *               А.К.

Наперстие  встревоженного рая —
У края раскаленной пустоты —
До густоты молитвы; просто ты
Летишь недвижно, жребий избирая.

И избегая вольной остроты,
Прозрачное на чистом собирая,
Пров'идением сложной простоты
Так не по-детски ведаешь, играя.

В подаренном природой островке
Посеяв семена возникновенья,
Со скорбью знающей — соединяешь звенья

Забвения, — в немом материке,
Висящем под ногой вниз головою
Цветущей сказкой, лишь в тебе — живою.


Белый Ангел, парящий в облаках
Как Журавль с опущенными на глаза
ресницами
 
                А.К.
                * * *

Глаза ангела,
                смеющиеся лукаво
Как человечьи.

Чьи вы, пернатые ресницы, —
Мысль, сжатая в складках облаков,
Плывущих по радужке
Отражением сердца?

Скерцо
          прозрачного ветра,
Провозглашающего радость и скорбь,
Кивая небреж'ащему побережью возраста, —
Поб'еги прорастающих Пространством
                пальцев,
Узнающих скруженное звучание
                плотной ткани воздуха.

Побег'и ввысь, и — возрастешь,
Охватывая крылами
                стволы снежных колонн;
Это — Лес,
              одичавшие корни впуская
                в застывшее время,
Падает навзничь сваями
                в трудно дышащий берег,
Распростав по небу
                кровавые нити
Как память к Ночи
                созревания.

Ревнование  о Вечности —
Есть ледостав —
                отражение реко - точения
На амвоне просцени-ума, —
В звоне, в металле, —
                изваянный как месса
Сплав летящего и
                коленопреклоненного.

С/цена Ума — срез Откровения
В чистых перьях
                улетевшего за горизонт
Белого Журавля.

Рождественское

Нетление текучей синевы —
В беременности рвущихся проталин
Тебя встречает каждый раз на "вы",
И каждый раз приход весны — летален.

горит свеча, когда горит звезда
В набухшем времени, как медь на небосклоне;
Отверста Дверь и порвана узда:
Младенец спит как ангел на соломе.
                * * *

Когда в бессмертие души
Вступаешь сызнова ребенком, —
Играет сердце журавленком
В потемках розовой глуши.

И на потухшем полустанке
Покачиваясь и дрожа,
Как рана спелая, свежа, —
Жизнь кровоточит спозоранку.

Благая, горестная весть
О том, что все, что в доме есть, —
Гудит чужими поездами;

И, отрываясь от земли,
Как плач, теряется вдали
Осиротелыми цветами.

Памяти Иосифа Бродского

...Он умер ночью, тайно, как метель,
в блуждающую, лунью канитель
весь погружен без веры и остатка.

Так тихо стелют пелены не те ль,
кто жестко жил и верил, по порядку
все расставляя в смертном беспорядке.

                -------
Ну что ж: поэты - долго не живут, —
усилиями преданных. Бессильем —
всесильны, как переплетенный джут, —

ковер из нервов, вен; — и не просил бы
судьбы изгнанника, да небеса России
в глазах зажгли проз'орливую жуть.

                --------
В ней — путь и голос; техника полета
вверх по словам чужих материков
к родному языку. И — стр'оку в стр'оку, — слёту,

сквозь немоту, не чуя облаков, —
повествовать стихами Божью Ноту
в полифонии мчащихся и веков.

                ---------
И так стучит простреленное сердце,
вернувшись в дом оставленных друзей —
гранитных набережных, призрачных князей

предательства и совести. Сестерций,
востребованный в сгорбленный музей
страны, щадящей только иноверца...

                ----------
...Ты был - не иноверцем в этот мир
опущен провиденьем как насмешкой.
И жизнь была — со смертью вперемешку,

и только боль — надежна, как кумир,
что правит жребием, предпочитая решку,
орлиный взмах бросая под копир.

                30.1.96

Фридрих Великий

Аорта жизни
                выплевывает кровь;
Вновь —
         царствует Апокалипсис —
Пальцами, —
             как в Сан-Суси, —
Касаясь тонких отверстий свирели.

И — льются трели;
Поют
       ненасыщаемые
                постели:
Любовь;
А в рифму —
                опять заезженно и страшно:
Кровь.
И — палачи,  и — плечи,
и — встречи, и — речи
Обжигают,
               как неистовый след
                картечи.

Вечер —
          вечно под кадыком, —
Ком,
       застрявший глот-
                ком, —
Вдох, которого не хватает,
Чтобы — пережить,
Выжить, выжать-
                ся
За свои пределы.


Где те виноделы,
что помогли бы
Сглотнуть
              самого себя?!


Апокалипсис

                То не птица ль на юге поет?
                Т. С. ЭЛИОТ, УБИЙСТВО В ХРАМЕ, Ч. II

То не птица, волнуясь, поет,
То не птица, тревожась, щебечет,
То трубит, отправляясь в полет,
Божий ангел, быстрый как кречет.

Это — день, отражаясь в реке,
Вспоминая, стоит вдалеке
Как огромная белая башня
С черепицей, мудрой как пашня.

И державная, строгая сень
Новых мыслей — живых деревень —
Возвышает с/вечные трубы
И целует в теплые губы.

Молодая музыка звезд,
Словно тесто — сдобренный мозг
Возмещает в вечность — руками,
Распластав под небо — века'ми.

И растут облаков этажи,
Как земель и ветров витражи
На вскрывающем лезвии плуга —
Вне равнины сна и испуга.

Раскрывая огненный рот,
Это Божий Ангел поет,
Грешный мир поглощая кусками,
Только гордое Солнце — глотка'ми.


Убийство на кладбище

1. КОМБИНАЦИЯ ИЗ 3-Х ВЕЛИКИХ БУКВ

... И  ненависть,-
                ненависть в этом мире -
                вдохновение;
Слезы камня,
                выжатые из росы
огненным кулаком —

Битком
             набитое поленьями
Чудище —
Сгоревшими дотла
                поколеньями —
Жрётся смрадом
Срамному
                божьему обонянию;

Обетование —
                в Три Буквы
Бессмертного Российского Образа -
Есть оголовок убежища,
Оскаленный железными прутьями
Стиснутых падучей
Зубов.

Терема из гробов —
Весело сверкают
                откушенными языками
Колоколов.

Иов — рыдает;
Иуда — в конвульсиях
Синего бессмертия -
Кусает хвост
                пенькового перевертия
Из трех
          набухших осатанелостью
Букв.

Руки -
           в букв/альности
Неотъемлемой встречи —
Царапают
Вспыхнувший кровью
Воздух.

...Дух прокаженности
Лежит на самом силуэте
Страны,
Удивительно похожей
На лежащего на животе Саян
Человека.

Век'а
       курится  трубка Камчатки
Дымом Курил;
Но труп России
                гложут голубые черви
Великих рек
Исключительной Евразийности.

Ненавистная тоска
Болотится звуками
                брани и выстрелов;
А Вера —
            тычется в застарелую манжетку
Дремучей ненависти
К реальному Божьему Естеству...
2. МАГАЗИН-САЛОН-ЛАРЕК

                1
...Листву листаю
                ласковой рукой;
И Лик, ликуя,—
                обретаю в пальцах, —
— Как будто в пяльцах;
И в плеск ладонь вшиваю —
                день-деньской,
Иглу втыкая в берег за рекой, —
Забытым мулинэ,— крестами,
                как строкой
       — Неандертальца.

                2
Холодной лилии заплаканным бельмом
Я пришиваю к искренности глаза
       — Луну; и сразу —
Пруд зрения — смердит,
                цветя в себе самом
Как катаракта лжи;
                бездонный водоем
Заиливает плач, —
                в прибрежный бурелом —
       — Дико/обр'азом.

                3
Когда всю цену  знают пацаны, —
       —Как паханы,
И ненависть — ржавеет вдохновеньем, —
       — Как блюдовеньем,
То салабонам
                чокнутой страны
Смеркаясь — наваждением стены
Жизнь скалится,
                как Бог в ухмылке Сатаны, —
       —  Поминовеньем.

                4
И Солнце обретает
                кровожадный лик, —
       — И львиный воротник
Голодных щупалец;
        Как спрут протуберанцев
Обвив любовью
                жалких оборванцев, —
Сжирает души
                средь апрош и шанцев
Войны себя с собой.
                О, звездный миг
       - Американцев!!

                5
Земли
           обугленно-оболганный рельеф
По эпигонской складчатости мысли —
       — Картежный блеф,
Чьи уши с колокольчиками
                свисли
До голой задницы.
                И Джокер, — мутью Вислы, —
Ларьковый славянизм в глазах;
                в объемном смысле —
       — Лишь барельеф...



Конец года. Пейзаж.
              (1995)

Литиавры безусловной тишины, —
Еврейский дух, — слепой и благородный,
Обетованный треск затреши/ны, —
Воловьей шеи хруст чистопородный;

Покой твоих языческих квартир
С гаданием по странам и посевам,
Осадный треск игрушечных мортир, —
Все — в пересчет, и все — как будто слева.
Четверовр'еменье, повисшее в ветвях, —
Четвертованием ли скоро отзовется, —
Вернувшимся со склада краснозвездцем, —
Порожним смыслом в мутных головах.

Нерастяжимо — в гневе и молитве,
Непогрешимо — в пепле и золе
Поется гимн непоправимой бритвы
Моей небритой, брошенной земле.

А брадобрей —
                глядит через окно,
И, Господи, как плачется оно!


                * * *
Сложное мышление зимы,
Упрощенное до предела —
Оголтелое желание выжидать —
Дать залпа по жидам  и —
Бежать, бежать куда-то
Не оборачиваясь, прячась от
Страшных прямых зеркал,
В которых отражается
Моя печальная рожа,
Замкнутая на себя
Как Моген-Д'овид.

Ловит, ловит молитва,
Не отпускает —
Пустит и — не отпустит
Священник; и литургия повиснет
В весеннем воздухе
Без надежды прийти в завтра.

Демиург — высох как ручей, —
Ничей, задохнувшись в своей ничейности.

Нести себя — тяжелее мира,
Повисшего на стременах;
Тупиковое состояние растерянности -
Образ Бога, впервые почувствовавшего себя -
Человеком...

...Когда любить Тебя — безудержное зло...
               





Гвоздь Архимеда

Лжесвидетель, рвущий подземное царство, —
В металле отлитое
                Государство
Подлости,
В полости
             многоуг'ольного
                вечера —
Встреча,
            угаданная посередине, —
В глубине,
            поистине —
                неузнаваемой,
Непрерываемой и непривычной,
Но — обычной
                и потому —
Такой отчаянно долгой;

Между Гвадалквивиром и Волгой
Расположены
       такие обильные местности, —
В неотраженной и кровельной
                честности;

В частности,
— им нет названия, —
Только собрание
звезд:
Кресты, кресты, кресты,-
И только погост-
                -ы
вечно каркают,
Картавя
             Гласом Летающим,—
Не тающим,
                не/тленным,
                но всегда —
Лживым.

Живым —
            лжёт лежебока;
Говорит от имени Пророка,
Но —
     Со-участник Вечности —
Познается только
                в бес/конечности
Необратимого вспять
Ожидания.

Королевство ИСПАНИЯ
Всегда считало себя чем-то
сродни мирозданию;
Свет и тьма —
                в поперечном скрещении —
В Обольщении,
Воспринимаемом
                как Католическая
ПОЛНОТА,
Но жизнь -
только Оплакивание;
Пьета
        по воплощению идеала,
Девственного как плоть
минерала;

Исхлестанного как и Испания —
Черными кровоподтеками
                теней,
Отчеркнувшими
                вздувшиеся рубцы
камней,
Застывших в безумной молитве
К выцветшему
                от самого себя
Солнцу.

Червонцу,
             курносому,
                круглому,
Как русская сковорода —
Руда и руд'ой, —  рыжий крик
космополитизма —
Чужд,
Как Испании — православная
Харизма —
Прочное отсутствие всякого суеверия,
Священное и безусловное —
                До-верие, —
Здесь, в этом заколдованном круге —
Моление
            о минующей чаше и — друге,
Который вовремя постучится,
Куда не просишь,
И — принесет Чашу -
                с любовью, -
                которой не сносишь,
Как и головы.

Половина молвы —
В обителях
                Империи и Королевства;

Чистота и космическая
                опустошенность
Девства;
Еретическая,
                буддхическая
Пустота;
Безродность;
Утробная
             чистопородность,
Не позволяющая породе
Отдать себя
                любви и при-роде.

Единственная в своем роде  —
Юродивость, —
иррадиирующая в сердце;

Абсурдная,
                как в горле — кость.
Будто сам
               Архимедов Гвоздь, —
на котором,
Как на точке опоры
Может повеситься Рычаг, —
Коромысло
Захлебнувшегося кровью
Смысла.










 * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Рай Твоего согласного житья,
Брак светлых душ, живущих воедино
Любовью, омывающей глубины
Той мудрости, которой верить я

Готов как Бог, по-божьи одиноко,-
Со всеми вместе,- без границ и срока
Свободу - быть и - действовать даря;
И отрывную смерть календаря

В сокровище воды и преломленья
Преображать сквозь каменные звенья
Неистовою нежностью.
                Творя

Собой незамкновение истока,-
Биенье Речи вечного потока
О берег, где рождается Заря.