Четыре дамы. О посвящении

продолжение, начало http://www.stihi.ru/2010/09/01/1929, http://www.stihi.ru/2010/09/03/4644, http://www.stihi.ru/2010/09/04/2031

...
в ахматовской «Поэме без героя» (в которой всё строится на игре слов и знании петербургских событий) первое посвящение к Вс.К. (формально - к Всеволоду Князеву) - об этом напишу позднее, сейчас лишь себе на заметку возьму мысль - это есть посвящение первой части «Поэмы без героя» - мужской части. Именно на чередовании мужских и женских линий (верстовых черно-белых полос, мужских и женских рифм) строится как и эта Поэма, так и разгадка подтекста пушкинской поэмы «Домик в Коломне», цитата из которой взята эпиграфом ко второй, женской части «Поэмы без героя» - «Решке». Было бы вполне справедливо наконец произнести то, на что Ахматова просто не имела права - первая часть её «Поэмы без героя» должна называться - «Орёл». Написать этого Ахматова не могла по вполне понятным причинам - царская символика была табу.
Итак, первое посвящение - мужской части. Второе посвящение - к О.С. - формально Ольге Глебовой-Судейкиной. в целом - женской части Поэмы - «Решке». Начинается второе посвящение словами:

Ты ли, Путаница-Психея,
Черно-белым веером вея,
Наклоняешься надо мной,
Хочешь мне сказать по секрету,
Что уже виновала Лету
И иною дышешь весной.

То, что посвящение - именно второй части поэмы «Решке», подтверждает и эпиграф из «Домика в Коломне» А.С.Пушкина:

...Я воды Леты пью,
Мне доктором запрещена унылость.

Эта пушкинская строка о водах Леты взята из его поэмы как раз в том месте, где Ахматовой был обнаружен код прочтения зашифрованного памфлета на директора канцелярии министерства народного просвещения Платона Шихматова. Если данную цитату продолжить, то получится акро:

Я воды Леты пью,
Мне доктором запрещена унылость.
Оставим это, - сделайте мне милость.

Читаем акро - ОМ - Я. Эту мысль подтверждает последующая цитата из Элиота - второй эпиграф к «Решке»:

In my beginning is my end.

Ахматова всегда была Альфой - причем, без своей на то вины. Фамилию бабушки Ахматова она была вынуждена взять из-за недовольства отца.

Омом был Осип Мандельштам. Ахматова пишет: «Нас четверо».
Ахматова, Цветаева, Пастернак, Мандельштам.

Эти же слова встречаем у Софии Парнок, именно она впервые назвала «большую четвёрку» постсимволистской поэзии — Ахматова, Мандельштам, Цветаева, Пастернак (1923, в статье «Б. Пастернак и др.»).

В «Поэме без героя» - на стене три портрета хозяйки. Хозяйка и три портрета - итого четыре дамы. Сама хозяйка - Ахматова. Козлоногая - София Парнок (игра слов Парнок и пар ног). Путаница - Цветаева (соотношение через Путаницу-Психею и цветаевскую Психею и общую букву Ц, о которой стоит написать отдельно). Портрет в тени - Ольга Глебова-Судейкина. Поскольку - всё - путаница, в тени оказывается явная, та, которой сделано посвящение.

Вся ахматовская поэма - соотношение с Пушкиным. Даже пояснение к Поэме - «никаких третьих, седьмых и двадцать девятых смыслов поэма не содержит» отсылает нас к пушкинской «Пиковой даме» - тройка, семёрка, туз. У Софии Парнок находим стихотворение, которого Ахматова просто не могла не знать:

Я — червонная дама. Другие, все три,
Против меня заключают тайный союз.
Над девяткой, любовною картой, — смотри:
Книзу лежит острием пиковый туз,
Занесенный над сердцем колючий кинжал.
Видишь: в руках королей чуждых — жезлы,
Лишь червонный один меч в руке своей сжал,
Злобно глядит, — у других взгляды не злы...
Будет любовь поединком двух воль.
Кто же он, кто же он, грозный король?

Ни друзей, ни веселий, ни встреч, ни дорог! —
Словно оборвана нить прежней судьбы,
И не свадебный хор стережет мой порог, —
Брачной постелью в ту ночь будут гробы.
От всего, что любимо, меня отделя,
Черные, видишь, легли карты кругом.
Мысли, черные мысли — гонцы короля:
Близок приход роковой в светлый мой дом...
Будет любовь поединком двух воль.
Кто же он, кто же он, грозный король?

Ноябрь 1915 (?)

 
цветовой красно-черный фон повторит в своей Поэме без героя и Ахматова, добавляя ещё два цвета - золотой и белый (об этом - отдельно).

Всего через одну осень сбывается стих-предчувствие Софии Парнок - роковой кровавый приход в светлый дом - в Санкт-Петербург. Эта вечная игра слов - Святой город Петра. Главного апостола. Это для них, апостолов нового века, Великий Петр строит свой город. Город белых ночей.

И Святой город становится просто Петроградом - слово - сплошной скелет.
Ломается алфавит - святая святых поэтов. Их хлеб. У Цветаевой в письме к Пастернаку найдём «Человек - хлеб - книга».

...но об этом - позже.