Серебряные. Предисловие

conservat omnia

Я ловлю в далёком отголоске,
Что случится на моём веку.
г. Б.Пастернак

Начало века. Самого кровавого века из бывших до этого. Приближение событий невозможно не чувствовать. Они надвигаются подобно серой невидимой громаде. Ещё шаг – и вырастут в полный гигантский рост, застилая небо.

...У поэтов своя связь со Словом – напрямик. В обход всех условностей. Предчувствие будущего читается ими в их же именах, в датах и днях их рождений, в соотношении друг с другом, в надписях на домах напротив.

Серебряным век назовут позже – впервые это будет сказано в 1929 г. Николаем Оцупом. Широкое же употребление данного определения начнётся с ахматовской «Поэмы без героя»:

«На Галерной чернела арка,
В Летнем тонко пела флюгарка
И серебряный месяц ярко
Над серебряным веком стыл…»

Строки эти, до читателя дошедшие только в 1965 г., Ахматовой были написаны ночью 27 декабря 1940 г., через два года после смерти Осипа Мандельштама. То, что дата связана именно с ним, говорит тот факт, что по словам жены Мандельштама, вначале у Ахматовой стояла запись – 28 декабря, но, после уточнения даты смерти поэта, Ахматова исправила на 27 декабря.

В конце 1922 г. Ахматова пишет «Новогоднюю балладу». В 1927 г. М.Кузмин («последний символист») пишет «Форель разбивает лёд». В 1940 г. А.Тарковский пишет «Стол накрыт на шестерых», на которое 6 марта 1941 г. М.Цветаева пишет своё последнее стихотворение «Все повторяю первый стих». Все упомянутые стихотворения связаны одной темой – темой двенадцати-тринадцати, апостольской темой и темой Иуды. Их апостольство им самим стало ясно почти с самого начала их творчества. Правда, в это было страшно поверить, им казалось, что сбывающиеся их пророчества, предчувствия, находящие на них откровения – от властелина тьмы.

В ахматовской «Поэме без героя»:

И всегда в духоте морозной,
Предвоенной, блудной и грозной,
Жил какой-то будущий гул...
Но тогда он был слышен глуше,
Он почти не тревожил души
И в сугробах невских тонул.
Словно в зеркале страшной ночи,
И беснуется и не хочет
Узнавать себя человек,-
А по набережной легендарной
Приближался не календарный –
Настоящий Двадцатый Век.

И пришёл этот настоящий двадцатый в 1913 году. Так называется и первая часть ахматовской поэмы. Год чёртовой дюжины. Иудин год. И каждый из призванных, уже не сомневаясь в своём апостольстве, стал бояться, что Иуда – именно он. Всех удивляет количество самоубийств поэтов серебряного века. А это – не самоубийства. Это - нежелание стать Иудой. Марина, Марина, как же Ты не догадалась, что Ты – не будущий Иуда, Ты – Фома. Или, всё же, догадывалась? В письме к Пастернаку: «Каждая книга стихов — книга расставаний и разрываний, с перстом Фомы».

Deus conservat omnia