Автопортрет

«Димиром мой отец меня назвал.
Что это значит, я и сам не знаю…

(Дальнейший текст временно утрачен, но будет в ближайшее время восстановлен.
Составитель.)

КОРОТКО О СЕБЕ

Рожденный волею провидения и усопших родителей моих в отродьях Кавказских хребтин, занесенный житейским горнилом на чахлое лоно Среднерусской возвышенности, где и прошли мои лучшие годы в скромных, но беззаветных заботах о внесении в эту, истощенную эрозией временных катаклизьмов, почву – разумного, доброго, вечного – был и остаюсь до скончания живота своего россиянином!
   Россиянином от мозга до костей, от копчика до темечка и еже с ними!
Любезный читатель мой! Ты уже догадался,  что рядовой подвиг всей жизни своей я  героически влачил на ниве всеобщего среднего образования, имея диплом преподавателя физической культуры, тем самым стремясь выстроить единый ансамбль миросозидания из физиологических законов бытия и исконных ценностей человеческой культуры, физически прививая культуру своим питомцам, на чем и подорвал свое шаткое здоровье, после чего вышел на заслуженный пенсион в статусе инвалида умственного труда.
Но неопалимый огонь желания поделиться с будущими потомствами своими, приобретенными за долгие годы, опытом и образованностью, пытает нутро мое жаждой исплеснуть их в поэтической  и философической форме на печатные страницы россиянской литературы, соединив тем самым гордый голос свой с единым великим хором соплеменных глаголов, жгущих  сердца сердца граждан нашего многострадального Отечества!
Где вот только взять сподобающих мыслей, где?
Подскажи, мой любезный читатель!
С трепетом и ликованием отдаюсь твоему притязательному суду, читатель! Читай и тоже ликуй!
Димир Димиров, Президент межнационального Пьян-клуба, член Междусезонного союза литераторов Вселенной и лауреат многочисленных мероприятий.

ТАК ЭТО БЫЛО

(Из  воспоминаний ученика  Д. Димирова,  поэта и борзописца  Нестора Триолетова).
В комнате на стене висит портрет.
Сынишка сказал мне: – Папа! Расскажи мне про него!
– А ты знаешь, кто это? 
– Знаю. Это Димиров.
– Да, это Димир Димиров! Наш любимый, родной, наш Вождь. Ну, слушай. Был я молод. Плохо жилось тогда нам, поэтам. Работа была тяжелая.  Писали мы стихи с утра до вечера, до поздней ночи, а то опять – до самого утра, а жили впроголодь… Много нас таких было, но известен был только Пушкин. Он уже не работал, потому что умер. Спины не гнул, а лавры пожинал ох как богато!
Откуда все было у него? Мы за него работали. А нам за работу совсем не платили, – прямо сказать, грабили нас. На наших стихах наживались, а говорили, что Пушкин вам заплатит. А он не платил, потому что памятник. Даже стихобаллов не начислял.  У других, непоэтов., деньги были, машины, дачи, а у нас ничего, кроме наших рифм, не было… Не только у нас так было, но и у прозаиков тоже. Прозаикам тоже  плохо жилось. У них все заграбастал  себе Лев Толстой, потому, как был графом. Пушкин с Толстым были заодно. Заодно с ними был и самый главный. Самый богатый – Секретариат Союза Писателей. Он  над всеми поэтами и писателями хозяином был. Такие порядки завел, которые были хороши только для Пушкина с Толстым и для него самого. А простым поэтам и прозаикам от этих порядков было очень трудно жить.
Димир Димиров был другом, товарищем простых поэтов и писателей. Он хотел все порядки изменить. Хотел, чтобы все, кто пишет, стали жить хорошо. Димиров боролся за Литературное дело.
Димиров стал собирать тех,  кто писал стихи и прозу. Все больше их становилось, все крепче становилось их объединение.
Объединение видело, что без борьбы ничего не добьешься.  Стали понимать это и поэты с писателями других поселений, районов и стран.
Поэты любили Димирова, а Пушкин, Толстой и Секретариат про него не знали. А если бы узнали, то, может быть, захотели бы его арестовать, посадить куда-нибудь, или послать пить в розлив. Димиров уехал в Н-ск от греха подальше, и оттуда писал поэтам и прозаикам, что им надо делать. А потом опять приехал и руководил борьбой.
**
……
Часа в четыре утра мы, утомленные, но возбужденные, стали расходиться… я предложил Димиру ночевать к себе, предварительно дав команду проверить разведкой улицы.
Димиров, видимо, очень устал и кемарил на ходу. Но, придя домой и уложив Димира в спальной комнате, я через некоторое время увидел, как у него зажегся свет. Я насторожился. Слышу, как почти бесшумно встал он с кровати, подошел к письменному столу, открыл чернильницу и углубился в работу, разложив какие-то бумаги.
Димиров писал, перечеркивал, рвал, читал, опять писал и, наконец, видимо, стал переписывать начисто.
Уже светало, стало сереть позднее осеннее утро, когда Димиров потушил огонь, лег в постель и уснул. Забылся и я…
Когда Димиров проснулся, то сели пить «чай»…