Государевы тати

Я не знаю – свиток ли, плотный палимпсест
Рассказать о будущем нам с тобой не смог.
И несут из города в сотни сотен мест
Камни растревоженных, путаных дорог

Перекличку кликами неспокойных ртов
Эти обгорелые, горькие слова:
«…Не насытят хлебами, не предложат кров…».
Леденит не ладная, хладная трава.

Отдают из голоса, из широких фраз
Лица подневольные в толпах площадей:
Это – наказание, приговор, приказ,
Государь омилостит внемлющих людей.

И отходят стылые, щурятся, жуют.
И отходят добрые дозволенья ждать.
А глазами тычатся: сыщется – убьют,
А руками шарятся: стоит убивать!

Нам с тобой отнимется. Мы – оглашены.
Не услышат филины да кривая топь
Этой непридуманной, нескупой цены
За отребь бродяжную, мечену-хворобь.

Не догонят в поле ли, так возьмут в лесу…
Где там государево – за живых в сто крат?
Занесут отточену радостно косу,
Или закачаемся на берёзах, брат.

Так прибудет всякому мастеру словес,
Кто не скажет нужного, не напишет ложь.
Злобой почитается не хула небес,
А перо, скребущее перетёртость кож.