В начале было пиво

И открылся глаз его
Не дабы вкусить света яркого
А по причине сна законченного
И перст его трясущийся
указывал туда...

И присутствующая устранилась
забрамши медяки последние
в надежде возыметь энную.

«Ищите, да обрящете!»

Наклонившись схавала копейку
на отмостке лежащую
всею силою своей
амбициозною.

И знак тот был...
И сон тот был в руку
что никого ни на дороге
ни в очереди.

Подкупила лукавым продавщицу продажную
закостеневшую в образе
вскрикнув
присела...

Не ожидала
что за Папу даст
в доверии искупается.

Для некоторых мальчиков и девочек
это претит.

И возрулила она полторахой незыблемой
над движемым энной.

И расконфузился он пригубляючи
И прятались бесы от неё срывающей
в сени батьки своего
немощного
в лоно чёрной
невыносящей света ясного.

И клином романтики душевной
вышибался клин бытовухи окаянной
прилаживая твёрдость в мягкость.

И наливались глаза его
И голова
сдвинутая с престола
восходила на престол
под наблюдением свершающемся постоянно.

И делалась она рабою Божьей
смотря в залитые глаза его
И казалась она величиной недоступной
при всей не своей простоте
Ибо не думала она
не дышала
и не было в помыслах её лишнего.

И пил он
И пил он
И пил он

И вдруг пришло ему...
РАНО ИЛИ ПОЗДНО?
В ВЕЧНОСТИ ВСЕ ОДНОВРЕМЕННО.

И воспылал он
И не было предела.

И стало ему...
СТРЕМИТЬСЯ НАДО

перестать...

И предстал он пред способностью своей
видеть
И увидел
И не сгубил его выбор
ибо не было его в реале.

А с реалом злостным дружил он
дипломатично отвешивая нагоняи
по системе присутствия
самому себе отсутствующему.

И уклонялся он постепенно
в степь бесдеревную
где не мешал ему никто
и ничто.

Лишь облик её
как-то светился
ещё удерживая его
кажущегося.