Конфетки-бараночки

В  кирпичной  шкатулке  на  улице  Пряничной,
кудрявой  геранью  цветущая  празднично,
уныло  безлюдная  крохотка-комнатка
насупилась  кисло  пустым  подоконником.

Развеяны  по  ветру  пряные  запахи;
пылятся,  давно  не  крахмалены,  фартуки. 
Румяная  куколка,  милая  барышня,
живала  когда-то  в  квартирке  на  Пряничной.

Постилась  она  пастилою  по  пятницам...
Прозвали  ее  за  глаза  Шоколадницей!
Она  расписала  опрятную  кухоньку
в  кофейно-медовый  и  бублично-сухонький.

Урчали,  до  блеска  начищены,  чайники;
метался  в  симметрии  времени  маятник.
Скатёрки,  салфетки,  уютно  наглажены,
дышали  свежо  белизною  сермяжною…

Хозяйка  шкатулки  на  улице  Пряничной
слыла  сладкоежкою…  скажем,  отчаянной!
Она  пироги  заедала  пирожными  –
бисквитными,  ягодными  и  творожными.   

Соседствовал  я  с  пышнотелой  красавицей.
Ко  мне  приходила  она  позабавиться:
на  модных  ботиночках  тявкала  молния,
когда  я  нетвердой  рукою  расстегивал…

Но  нравы  –  не  скалы  (и  те  морем  точатся)!
А  мода  –  капризная  тётка-пророчица…
И  улочка  с  легкой  руки  стала  Худовкой  –
напыжилась  пышечка  редкой  занудою.

Халву,  профитроли,  суфле,  гоголь-моголи
сменила  на  р;укколу,  спаржу  и  брокколи… 
Худела-дурнела  моя  безобразница  –
а  я  всё  надеялся:  барышня  дразнится!

Пытался  задобрить  ее  мармеладкою  –
скривилась  циничною  аристократкою… 
И  зло  хохотнула:  всё  в  мире  меняется!
Махнула  в  столицу  моя  Шоколадница…