Поэма Школа. Оформление и рисунки Санто

               
           Школа
               
            ***
            -1-
Знакомых мыслей узнаванье,
Застолье, череда бесед,
И нам милы воспоминанья
Далеких или близких лет,

Где мы  учились без крамолы,
Кто как умел, и кто как мог,
И каждый извлекал из школы
Свою мораль и свой урок.

Из Пушкина две, три цитаты,
Из Лермонтова кое-что,
Из Гоголя... Велись дебаты:
Кто снял с Акакия пальто?

Читали “Горе от ума”,
“Кто виноват?” учили тоже.
У нас огромная страна!
Ни на кого мы не похожи -

Характер свой, крутая стать,
Иным уж довелось проверить!
И не пытайтесь измерять —
“Аршином общим не измерить”!

Об этом вся литература.
Кто хочет истину  познать —
Читайте! Есть и профессура,
Способная растолковать!
               
           ***
           -2-
В романах нас пленяли чувства:
Онегин Ленского убил -
Дуэль от скуки,и беспутства -
Онегин Ольгу не любил.

Печорин тоже вел интрижки,
Он так депрессию лечил,
Коня чеченскому мальчишке
В обмен на барышню вручил.

А та, княжна и недотрога,
Печорин сам не ожидал,
Что с ней потешится немного
И заскучает... Заскучал.

Действительно, что делать с Белой?
Вести чеченку в высший свет?
Она по-русски не умела
Ни бе, ни ме, ни да, ни нет!

В итоге, с жизнью распрощалась.
Кто не у дел — покиньте строй!
И Бела лишней оказалась,
И Лермонтов, и наш герой

Стал самым лишним человеком.
В родной стране свои клише -
В Россиюшке, от века к веку,
Не ценен человек вобще!

Будь ты певец или писатель,
Будь хоть сам Бог, Орфей, Адам,
Оракул, гений, прорицатель —
Ты только мертвый дорог нам!
       
         ***
        - 3-
А что Печорин? – по интриге 
Попал в житейский переплет.
Но мы возьмем другую книгу
С названьем странным — “Идиот”.
               
Читаем: Мышкин и Настасья,
Рогожин и Епанчины
В разнообразных ипостасях
В романе изображены.

Намедни, давеча, сконфужен,
Князь Мышкин, чистый и святой,
Пришел к Барашковой на ужин
С идеей правой и пустой.

А та схватила денег пачку,
Швырнула денежки в камин,
Чтобы за ними на карачках
Полз только Ганечка один!

Иначе, нам не интересно
И скучно без трагедий жить,
Нам надо всех и повсеместно
Своей моралью изумить.

Настасья, чтобы не пристало
Гостям в камине пальцы жечь,
Тут же Рогожина послала
Все это действие стеречь.

А Мышкин плюнул на наследство -
Был бескорыстен наш кумир!
Он так воспитывался с детства,
А мог жить с Настей, как банкир!

Ну, тогда б не было романа,
Никто бы вовсе не страдал
Душой загадочной и странной,
Нормально б ел, нормально спал.

Федор Михалыч был в фаворе,
Как его можно не любить?
Бывает, до сих пор, открою
Какой-то том и не закрыть.

Он о Христе знал, о Иуде,
Так истину разбередил,
Так ковырялся в бедных людях,
Аж до печенок доходил!

Его манили петрашевцы,
Великих перемен звезда,
Но государь так всыпал перцу -
Мол-де, уймитесь, господа!

Ведь Достоевский мог, как в мыле,
С утра до ночи сочинять,
Его и на хромой кобыле
Тургеневу не обскакать!
      
         ***            
        - 4-
Тургенев крал у Гончарова,
Довел беднягу до того,
Что тот боялся молвить слово
В одном присутствии его.

Вот хмыкнет Гончаров: Му-му!   
Тургенев подберет жевачку,
Настрочит, как и почему
Герасим утопил собачку,

И после смоется в Париж.
А там Золя его приветит
И Виардо — каков престиж!
А за собачку кто ответит?

Но Гончаров обид набрал
И подал жалобу, однако
Суд плагиатства не признал —
Любая истина двояка.

Теперь ни телу, ни уму
Обрыв, Обломов и МуМу!
       
         ***               
        - 5-
Графья Толстые сочиняли
Романы - каждому под стать.
Мы их подробно  изучали,
Ну как же их не изучать?!

А вкус воспитывал Белинский!
Выискивал, что, где и как,
И сочинял свои записки -
Он был на критику  мастак!

Но вышла с Гоголем осечка.
Тот Чичикова взял и с ним
“Мертвые душ” кинул в печку,
А Чичиков-то был живым!

Белинский страшно изумился:
- Что ж я такого натворил,
Что даже Гоголь усомнился,
Порвал все к черту и спалил!

Ах не беда! У нас богата
Литературная стезя!
Трудились ведь не за зарплату —
За тем, что не писать нельзя.

От чистых чувств, от альтруизма!
Святое дело - послужить!
Как не любить свою Отчизну?!
И в то же время, как в ней жить?

         ***               
         -6-
В литературе разместились:
Толстой, Тургенев, Гончаров,
Белинский, встрял, все потеснились
И встали под один покров.

Островский образ Катерины,
Не покладая рук, ваял.
Любил мещанские картины
И этим страшно донимал.

Я до сих пор не понимаю
“Луч в темном царстве” —
Где же луч? Она, пожалуй, не святая,
И ум не то чтобы могуч.

Под сказки странниц-богомолок
Она, тишайшая, росла.
С свекровью, бедная, размолвок
Дурной погодой не снесла.

Не Жанна д`Арк, это уж точно,
Даже не Роза Люксембург,
Не понимаю, между прочим,
Зачем с высокой кручи вдруг?

Она не шла на баррикады,
А после этого в тюрьму,
Но Добролюбов не дал рады,
Назвал лучом, а почему?

Мы изучали слишком долго
Великий Катеринин “бух”!
Я не могу додумать толком —
То героизм или испуг?

Катя запуталась в трех соснах -
Муж выпивоха и дебил,
Любовник тоже тип несносный,
То он любил, то не любил...

От всех заскоков в наши лета
Спасает психотерапевт,
Выписывает горсть таблеток
И все! Проблемы больше нет!

Нам Катя надоела зверски,
Луч света или царство темно,
Но тут Гаврила Чернышевский —
Прошу пожаловать покорно.
               
           ***
           -7-
“Что делать?” - может Пушкин знает,
Но Чернышевскому не снилось.
Тут Вера Паловна бодает
Своими снами, как сказилась!

Храпит и бредит постоянно,
Что привидение ночное,
Станки ей снятся непрестанно!
Мне это не дает покоя!

Уже давно настало утро,
А Вера Павловна храпит!
Подряд глав десять, непробудно,
Все бдят, она одна не бдит!

Мануфактура мне не снится,
Я спать ложусь, как дед Пихто, 
Мне б до подушки дотащиться,
Мне б только расстегнуть пальто!

А Вера сон четвертый видит
Про революцию в стране,
Капиталистов ненавидит,
Хоть обеспечена вполне.

Лучше б так спали декабристы!
Им царь – лицей, они подвох!
Теперь повсюду террористы,
Будто на голову горох!

Другое дело Менделеев -
Вот кто с великой пользой спал!
Как через сито сны просеяв,
Он феррум с купрумом искал.

Во сне нашел эффект момента!
Сам Фрейд бы голову сломал,
Если б таблицу элементов
Из подсознанья извлекал.
               
          ***             
          -8-
Не довелось нам вдоволь спать,
Нам полагалось всем поспешно
Внедряться в горьковскую “Мать” —
Несвоевременно, конечно.
               
Там Чернышевский завел в спячку,
Тут Горький с Ниловной поспел,
Она ввалилась в раскорячку
В литературу — образ грел.

С нее пошло вливанье в массы.
Прошу прощенья за фольклор,
Мать Ниловна и Павел Власов,
А с ними кучка пидорасов
Марксистский развели костер.

Ниловна бублики лепила,
Она в них прятала газеты,
Затем путиловцам носила
Свежепартийные декреты.

Рабочий люд, не смыв “мазуты”,
Читал декреты по складам -
Как сбросить царственные путы
И учинить большой бедлам.

Мы под копирку соглашались,
Иначе аттестат не взять,
Что Павел с Ниловной сражались
В М. Горького романе “Мать”.

Прошу прощенья повсеместно,
И пусть не разнесет молва,
Что я употребляю к месту
Ненормативные слова.

А. Чехов или Н. Некрасов —
Ну, кто бы что не написал —
Маркс с Энгельсом, два пидораса,
Под все подводят “Капитал”.

Как ухитрились работяги
Такую архи-книгу знать?
Мы из-под палки, бедолаги,
Зубрили, грызли — не понять!

За то мы прокричали миру,
Наевшись собственной судьбой,
Не создавай себе кумиров,
Тем паче силой и борьбой!

Гляди! Вот опыт нашей жизни -
Святые помыслы ведут
К тому, что от любви к Отчизне
Быстрей, чем мухи, люди мрут!.

И, как пример, Павлик Морозов.
Вот вам мораль-галиматья:
Восславили, потом с навозом
Смешали бедное дитя.
               
          ***    
          -8-
А мы учились, не ахти как,
Мы не могли спастись нигде -
Маркс с Энгельсом, флажок с гвоздикой,
В ряд бородою к бороде!

А сбоку прилеплялся Ленин!
На всех знаменах, со всех стен —
Лоботомия поколений!
Психоз, гипноз, мозговой крен!

Но, слава Богу, постепенно
Пришли другие времена,
И наступили перемены,
Переменился мир, страна.

И чужеродные два немца
Почили. Рухнул “Капитал”,
Но у людей не хватит сердца
Оплакать, кто что потерял.
               
            ***
            -10-
Где б ты не жил, где б не родился,
Как бы Россию не любил,
Есть выбор - этот застрелился,
Тот сам кого-нибудь убил.

А вспомнят только после смерти,
Начнут любить и восхвалять,
И выделять из круговерти,
И изучать, и сострадать!

Есенин, Клюев, Блок, Марина,
И Гумилев, и Мандельштам
Для вас Россия, как чужбина -
Всюду подлог, подвох, бедлам.

Всюду силки, капканы, сети 
И каторги – сей край не прост.
А вы светлы! Светлы, как дети!
Как белый снег, как капли звезд,

Как ветер и дождя иголки!
И ваши столбики стихов,
И ваши книжечки на полках
Стоят для будущих веков.

А мы читали сочиненья:
“Обрыв”, “Обломов” и “Му-му”,
“Война и мир” — произведенье
Уж не по школьному уму.

Но мы узнали, как Дубровский
Через дупло общаться с Машей,
Как стал Корчагиным Островский,
Как Пьер женился на Наташе.

И мы тянулись как побеги,
Нам нелегко было расти -
Даже Печорин и Онегин
Не знали, как себя спасти.

Хотелось в спор вступать с судьбою
Во имя настоящих чувств,
Хотелось жертвовать собою,
Пусть будет то, что будет! Пусть!

Любить свою литературу,
Дружить до смертного одра,
И собирать макулатуру,
И собираться у костра,

Влюбляться, как влюблялся Пушкин,
«За дело взявшись спозаранку».
За это с нас снимали стружку
Педагогическим рубанком!

Мораль нам рисовала пресса.
Везде торчала, как бельмо,
История КаПеэСэСа,
Она была важнее секса,
но это было так давно!

В преданьях старины глубокой
Остался двадцатый первый съезд.
Теперь в Москве цветет не в року
Во всем телесный перевес!

Увы, духовные начала
Не победят своих оков.
И нет душе моей причала
У этих ломких берегов.

А возвращусь к родным пенатам —
Убого все и несмешно,
И до умов моих собратов,
Идейно тронутых когда-то,
Так ничего и не дошло.