Стих с похмелья

1

Сколько водки! сколько горя!
Пьянице не суждено
пить «церковное» вино
и мочить усы в кагоре.
Красной, как кагор, моча
стала, ибо, ус моча
в водке, пил. Сознанье тлело…
Чувствуя, что потеплело,
видя, что растаял снег;
слыша в небе птичье пенье,
я подумал, что к весне
эта корка  отупенья
шелухой с меня сошла,
что кошмар ночной кобылой*
не заржёт… Не тут-то было: 
водка душу обожгла!


2

Поп кусочком суррогата
плоти Божьей** алкаша
не попотчует! Спеша
сжечь себя, я пью. (Рогатым
не бывать зато: жены,
к счастью, нет! иначе – глупый,
слабовольный – под каблук бы
женин я попал: тошнит
от одной такой мыслишки.)
Да! бывало, сил излишки
тратил на стихи. Теперь
говорю себе: «Не верь
никому: ни тем, кто хвалит,
ни, тем более, тому,
кто бранит тебя. С ног валит
водка нынче?.. Летом  у
речки, средь клинков осоки,
будешь ягодные соки
пить, а если в сок оса
попадет – осу спасать!..

А когда, расправив плечи,
ты взлететь захочешь, легче
станет: синь, перистых пух
провоцируют стопу
стихотворную – пера не
надо будет: на песке
ты напишешь, что в тоске,
что напали, как пираньи,
водка с пивом на мозги,
что, хотя и дан был свыше
дар, пропахли потом вирши,
будто грязные носки».


3

Некогда народ в рябого
чёрта  верил (тварью он
восхищался)…
                Верю в Бога,
что в природе растворён!
Смотрит тысячами глаз Он…
Как-то глаз открыл – заря!
Луч вонзился, как игла, в сон
(а не в глаз) – и пузыря
вмиг не стало: сон мой лопнул
мыльным пузырём; моргал,
память напрягал, тёр лоб… ну,
словом, сна следы искал,
а нашел, что посмеялся
надо мной мой Бог (о чём
я сперва не догадался):
Он сидел в луче! лучом
Он и был!.. Звездой, росинкой
Он способен весть подать
о себе; а в чаще дикой,
на болоте – напугать
так, что тишина гнетущей
станет, а деревья, тучи,
травы, мхи – заговорят…
Ощущая чей-то взгляд
на себе, ты скажешь: «Лучше
дома б я сидел!.. Наяд
быть не может здесь, и Паном
здесь не пахнет… Это Он,
Он со мною, с полупьяным,
молча говорит, да в тон
я не попаду: мне страшно!
Никого не вижу я.
Где же Ты, безмолвья страж?» Но,
видя, как заря, жуя
пара облачко, сама же
тает облаком, вздохнёшь
и промолвишь: «Вот мой нож!
Им отрежу сала, смажу
пятки салом, чтоб бежать
было легче; а опорки
скину: стали пятку жать.
А носки-то, будто створки
раковин, раскрылись. Ох,
пальцы мокрые наружу
вылезли и смотрят в лужу,
а под ними жёлтый мох
дышит, чмокает, вздыхает.
Может, что-то угнетает
мох (что именно – о том
он не скажет ни в каком
случае: не обладает
даром речи)…
                Помолюсь
Богу, чтобы  простудиться
не дал мне: чего стыдиться! 
ведь ступня-то - не моллюск».

Закончил 16 августа 2002


* Ночная кобыла - страшный сон, кошмар ночной...
У него (У Шекспира) есть строфа, где говорится:
"I met the night mare", "Я встретился с ночной кобылой".
Отсюда видно, что он понимает страшный сон в образе
ночной кобылы... - Хорхе Луис Борхес. "Страшный сон".

** ... кусочком суррогата // плоти Божьей... -
здесь имеется в виду облатка. Облатка (у католиков) -
круглый листок пресного теста, образующий приношение,
вид тела Христова, Святые Дары. - Словарь Владимира Даля.