Кодла

Сегодняшняя ночь была сплошным мучением: то заноет больная рука (явно к надвигающейся непогоде), то в недолгом сонном забытье явятся какие-то тревожно-кошмарные «клипы» с кровавыми жертвами…

Последний сновиденческий сюжет с «жертвоприношением» случился уже под самое утро. Оттого и запомнился особенно отчётливо: «Снежное поле без конца и без края… Невероятная метель, в которой отсутствуют какие-либо ориентиры и объекты – только снег…снег…и снег… По бескрайнему заснежью, выбиваясь из сил и уже практически падая от изнеможения, бежит некое чудесное созданье – что-то среднее между девушкой и ланью… И во сне этот парадоксальный фантасмагорический образ не был чем-то странным или противоестественным – такова удивительная природа сна-чудотворца, превращающего невозможное в какую-то особо отчётливую и запредельно живую реальность…

По пятам девы-лани неслась, настигая, стая каких-то ужасных существ – не то волков с головами диких вепрей, не то кабанов с волчьими мордами… Жуть…

…Сквозь сонное марево отчётливо доносилось дикое всхрапывание и сладострастное – с подвизгиванием – взлаивание своры инфернальных хищников, чуявших неминуемый конец преследуемой жертвы и своё долгожданное пиршество… Жертва, увязнув в снежной толще, упала, окончательно потеряв шансы на спасение… Раздался торжествующий вой и рык, переросший в вакханалию хищно-утробных звуков…

И тут зазвонил мобильник… И осёкся…

Первое, что зафиксировало мое очнувшееся сознание – гробовая тишина. А за окном-то уже более-менее пробрезжило и настало время обычным утренним природно-хозяйственным звукам-шорохам, прекрасно слышимым сквозь приотворённую форточку…

Тишина…

Взял я свой мобильник-будильник и глянул на дисплей, ещё не успевший к этому времени окончательно погаснуть: номер соседа Митрича. И чего это он в такую рань? Обычно если что надо (чаще всего – перехватить до пенсии пару-тройку латей на провиант или на «огненную водицу для сугреву презренной бренной сущности»), то звонит он не раньше послеобедья. А тут вона как…

Значит что-то стряслось. И надо идти узнавать подробности, а то – неровён час – опять какая-нибудь беда заглянет в гости…

Пока собирался да одевался – уже рассвело вполне прилично. И оттого картина, открывшаяся моему взору, оказалась особенно впечатляющей: едва отворив дверь тамбура-сенцев, я увидел ярко-алую дорожку, рассекавшую всё заснеженное пространство нашего дворика по диагонали – от самой низкой части шаткого прикалиточного частокольного ограждения, и вплоть до углового перехода к территории соседа рядом с нашей дровяницей. А вокруг этой, наводящей сердечную тоску, «дорожки» – следы многих, очень многих лап. С моей точки обозрения не было видно – чьих, однако НЕЧТО внутри моей душевной инстанции совершенно ясно и отчётливо констатировало: собаки…

«Сны не снятся просто так»…

Я так и не смог преодолеть внутренний протест и отвращение к увиденной картине кровавой вакханалии, пошёл к соседу через другую калитку – подальше от той, которая оказалась рядом с местом разыгравшейся трагедии. А сосед уже ждал, неторопливо похаживая в своём захламлённом и окроплённом-забрызганном ало-красной субстанцией дворике вокруг ТЕЛА…

…Это была молодая косуля. Та самая, которую мы с Митричем уже третий год привечали и подкармливали в зимнюю некормицу, когда из-за обильного снега, оборачивающегося ледовым настом, лесным травоядным приходится особо тяжко. Лес-то от нас – всего шагах в тридцати. Оттуда и прибежала лесная красавица. По стародавней привычке прибежала, спасаясь от смерти. Да не спаслась: четвероногая смерть оказалась свирепей и безжалостней смерти снежно-морозной…

«Я эту кодлу тока позавчера приметил, – печально-задумчиво произнёс Митрич, – коло лесу шныряли, вынюхивали. Паханом у их там такой здоровый что телок, рыжий, с чёрной мордой – аккурат кавказец. Рыкнул раз – так они все и смылись обратно в подлесок. Думал – сгинули, ан вона как…»

…В своё время, вынужденно переселившись в эти благословенные места, наше семейство единодушно отметило массу позитивных обстоятельств нового местожительства: и свежий воздух, и близость щедрого на дары леса, и отсутствие шляющейся в округе беспризорной и оголодавшей зубастой ушасто-хвостатой живности, так досаждающей в последнее время и людям и домашним любимцам…

…Слушая Митрича, я стоял в метре от того, что осталось от нашей лесной красавицы. На душе… не передать ни словами, ни выражениями. Как ни противилось во мне то самое НЕЧТО, минутами ранее определившее суть произошедшего, я всё-таки заглянул в глаза мёртвой косули. Лучше бы не смотрел… В удивлённо-отрешённом выражении «зеркала лесной души» читалась растерянность и недоумение. Как будто перед своей ужасной смертью загнанная лань вспомнила нас – своих благодетелей – и так и не смогла понять, почему мы не пришли к ней на помощь…

…Судя по всему, обстоятельства нашего местечкового бытия изменились. К нам пришла кодла…