Клоун

 «Здравствуй многоуважаемая публика!».
Так и лишь только так вот уже многие годы начинает свое выступление тот, кем несправедливо заполняют в цирке интервал.
  Желание стать клоуном посетило его еще в далеком детстве, после просмотра фильма «Мой любимый клоун». Мальчик проникся к герою таким уважением, такой любовью, что тут же сделал свой выбор, относительно будущей профессии. Однако серьезно он заявил о своем решении значительно позже, в сочинении «Кем я хочу стать, когда вырасту». Было это в седьмом классе.
Немудрено, что подобный выбор шокировал преподавательницу, а ребята в классе, те  и вовсе засмеяли мальчишку. Но он не расстраивался. В конце концов, если его мечте суждено будет исполниться, ему по определению положено смешить людей. Именно смех  окружающих наилучший показатель успеха в его случае. После уроков учительница попросила мальчика остаться. Её распирало любопытство:  чем обоснован столь неординарный выбор профессии. Ведь кем обычно хотят стать ребята? Докторами, учителями, инженерами, в последнее время всё чаще адвокатами и экономистами. Даже желание стать космонавтом выглядело не столь ошеломляюще. Вот так, запросто, взять и пожелать стать смешителем. Удивление в разы возросло, когда на поставленный ею вопрос, - «Почему именно клоуном», -  мальчик ответил: «Чтобы делать людей счастливыми».
 На родительском собрании, учительница, как бы невзначай, сообщила матери мальчика о сыновьих планах  на будущее. Мать, поймав на себе взгляды других родителей, немного смутилась, но особого значения инциденту придавать не стала. И отца посвящать в чудачество сына не посчитала нужным. Мало ли, что взбредет в голову подростку. Но когда, после выпускных, сын заявил, о своём намерении  подавать документы в цирковое училище, началось  такое. Отец, посвятивший всю свою жизнь прикладной математике, не сомневался, что сын станет его достойным приемником. У него были на счёт сына далеко идущие планы. Он даже  договорился о трудоустройстве чада, и всё это на много лет вперед.
 Что же касается мамы мальчика,  она знала об амбициях супруга, но втайне надеялась, что сыночек станет врачом, как она. И что в итоге? Смехач? Затычка между номерами? Не бывать же этому!
 С этого дня родители стали откровенно травить  мальчика, всячески подтрунивали над ним, издевались, не стесняясь в выражениях, оскорбляли каждого, кто имел хоть какое отношение к цирку. Мать, та и вовсе била «ниже пояса». Сменяющие друг друга  сердечные приступы и скачки давления  выбивали мальчика и колеи.  В результате он попросту устал бороться и сдался. В этом возрасте такое часто случается. Неокрепшему, не изощрённому жизненным опытом юноше, чрезвычайно сложно противостоять силе убеждения и напору родителей, которые, как они сами любят повторять, все делают исключительно из добрых побуждений. 
Осенью мальчик стал студентом-математиком. Учеба давалась ему легко. Видимо, определенные способности были заложены в нём генетически. Предки не скрывали  гордости за сына, и о прежней блажи теперь в доме даже не вспоминалось. Все прошло как страшный сон. Такой виделась ситуация родителям. Однако сын ни на секунду не забывал о своей мечте. Вечерами, вместо того, чтобы собираться с друзьями да встречаться с девушками, (а родители были уверены, что именно этим он и занимается) мальчик подрабатывал уборщиком  в цирке. Конечно же, он не был стеснён в средствах и финансовая сторона его абсолютно не интересовала.  Просто это являлось пропускным билетом к его мечте. Он мог находиться на манеже, наблюдать за репетициями артистов цирка, включая клоуна, да что там, просто дышать воздухом цирка. И вот в один из таких вечеров, он увидел на барьере забытые кем-то булавы. Уверенный, что его никто не видит, он взял их и начал жонглировать. В это время из-за форганга вышел клоун. Это именно его булавы ловко летали в воздухе.  Пораженный ловкостью юноши, он зааплодировал, после чего  пригласил «жонглёра» к себе в гримерку. С ведром и тряпкой поплелся юноша в конец коридора коридор, в твердой уверенности, что его пригласили навести порядок. И он был рад. Ведь ему предстояло перешагнуть порог волшебной комнаты, комнаты, в которой происходит таинственное перевоплощение, комнаты, где вокруг сплошь атрибуты волшебства, магии и смеха, комнаты, которая не раз снилась ему в самых чудесных снах.
 Клоун ожидал его у порога.
- Проходи, только оставь все это в коридоре.
Паренек молча повиновался, однако ему стало любопытно, зачем он мог понадобиться повелителю смеха, да еще без рабочего инвентаря.
- Присядь, в ногах правды нет. Хотя, - улыбаясь, заметил мужчина – думаю, и там ее тоже не в избытке.
Юноша непроизвольно улыбнулся.
- Я тут увидел, как ты ловко обращаешься с булавами. Должен сказать, ты меня впечатлили.
Похвала из уст того, кто на данном этапе являлся для него предметом для подражания, казалась ему чем-то сверхъестественным. Мужчина в пёстром комбинезоне пристально смотрел на него и интуитивно юноша осознавал,  что покраснел до кончиков ушей. Ему было неловко. Он чувствовал как жар охватывает всё его естество,  казалось, ещё чуть-чуть и он самовозгорится. 
- Что вы. Да кто так не может,- почти шепотом произнес юноша.
- Ни скажи, ни скажи. Я, к примеру, кажется уже целую вечность в цирке, а вот с жонглированием дружба у меня никак не завязывается. Не поддаются мне предметы, ни мячи, ни обручи, ни вот эти проказницы.  Пробовал огурцами, и те, ни в какую. А ты, ты ловкач, просто умница. Слышал о сиракузской танцовщице?  - Парнишка мотнул головой. - Так вот, она жонглировала сразу двенадцать  обручами. Можешь себе такое представить?  Я вот что подумал, а не пойти ли тебе ко мне в ученики? Даже не в ученики, в ассистенты. Добавим в номер элементы жонглирования и - вуаля! 
Паренек не сразу понял суть сказанного, но когда, наконец, до него дошло, то покраснел еще больше. Хотя, куда больше-то? 
- Что молчишь? Аль боишься?
Одна только мысль о том, что его могут посчитать трусом, вернула юноше уверенности.
-А чего бояться? Это арена, а не кабинет стоматолога.
- Кстати, о стоматологах. У тебя нет знакомого мясника, который бы выдирал зубы, не срывая при этом челюсть? Целый месяц мучаюсь с зубной болью, а заставить себя перешагнуть порог кунсткамеры не решаюсь.
- Дать вам телефончик?
- Ручаешься за него? А то, может, лучше общий наркоз?
Паренек рассмеялся. Лицо его засияло, да, что там лицо, он сам был похож на солнышко! За шуточной беседой скованность и неуверенность растворились. Юношу переполняло счастье. Неужели чёрная полоса закончилась? Мечта становилась ближе.  Теперь, каждый вечер, он включал последнюю скорость, чистил-блистил все вокруг, а затем, под чутким руководством своего нового друга, осваивал ремесло клоуна.  Через пару месяцев состоялся его дебют. Какое это было счастье! Паренек был на седьмом небе, вся его сущность ликовала. Единственным, что вносила во все это очарование немного грусти и сожаления это  то, что он не мог похвастать своими достижениями перед родителями. Но ложка дегтя – это неотъемлемая добавка фактически к любой бочке меда.

Вступления перед публикой измени характер паренька, он раскрылся как цветок, и каждый его лепесток искрился и распылял вокруг себя радость.
 Шли годы, юноша рос, приобретал мастерство, а клоун ни разу не пожалел о том, что когда-то дал ему шанс. Доверие было оправдано на все сто. Целых шесть лет паренек по утрам погружался в таинства математики, а вечерами радовал зрителей, ассистируя мастеру высочайшего класса.  И все это время родители его находились в полном неведении. Но скрываться вечно было невозможно, и юноша это прекрасно понимал. Родители должны были узнать, чем занимается их сын, а уж принять или нет -  это целиком и полностью их субъективное право.
 И вот, одним августовским вечером паренек предъявил отцу с матерью диплом об окончании института, и, даже не  позволив им выразить восторг, подсунул горькую пилюлю, сообщив, что во-первых – он намерен поступить в эстрадно-цирковое училище; во вторых – он уже много лет работает в цирке, сначала уборщиком, а потом и ассистентом клоуна;
 и в заключении выдал, что будущее свое он видит не в математике, а в клоунаде. 
 Всё это было сказано с такой уверенностью, что не оставалось сомнений – приговор окончательный и обжалованию не подлежит.
 С отцом чуть удар не случился, а мама…Она рыдала и причитала, давила на жалость, пугала инфарктом. Но на этот раз сын был твёрд и не намерен был отступать. Осенью, он снова стал студентом, и на этот раз образование доставляло ему неимоверное удовольствие. Преподаватели, поначалу, были удивлены столь яркому контрасту в избранных юношей профессиях, однако, спустя пару месяцев, никто уже не сомневался, что смешить людей его призвание. Практика в цирке помогала юноше, он практически, был готовым клоуном. Оставалось немного подправить, подретушировать и, готово. К тому времени, как он закончил обучение, его учитель, его первый и главный учитель, ушел на заслуженный отдых, передав бразды правления своему единственному ученику.
 И вот, уже много лет, этот весельчак одаривает детей и взрослых смехом и радостью, а, учитывая, что смех удлиняет жизнь, и долголетием.

                2

- Здравствуй, многоуважаемая публика! Как я рад вас всех здесь видеть! А вы? Вы рады встрече со мной?
- Да! Да!
- Превосходно! Сейчас я на ваших глазах исполню сверхсложный акробатический элемент, и вы увидите, что такое настоящий цирк. Хотите?
- Хотим! Просим! Давай!
- Я поднимусь высоко-высоко, и оттуда, с небес, пошлю вам разноцветные цветочки. Но знайте, это не обычные цветы, они волшебные. В цирке все как в сказке. Стоит только вдохнуть аромат этих цветов, и все болезни, все невзгоды улетучатся, на душе станет легко и свободно. Отрывая цветочные лепестки, вы смело можете загадывать желания, и они, непременно, сбудутся. Нужно только по-настоящему верить в это. 
С этими словами клоун взлетал под самый купол, а восторженная публика неистово кричала и скандировала:
- Браво! Ты - лучший! Лучший!
 Через минуту манеж напоминал цветочную поляну. Когда клоун снова оказывался внизу, публика встречала его с еще большей любовью, ведь какими бы разумными, какими бы прагматичными мы ни были, каждый из нас в глубине души верит в чудеса.
- А теперь, дорогая публика, я хочу подарить вам вот эти цветные шарики. Я подарю их самым маленьким, потому что в детских руках чудеса свершаются быстрее. Вот этот тебе, этот тебе. А вот этот – тебе.
Описав целый круг, клоун, с единственным оставшимся шариком подошел к мальчонке, который почему-то не радовался, как все, а что-то причитал и плакал.
- Малыш, а вот этот шарик я приберег специально для тебя. Он самый волшебный среди всех волшебных.
Но малыш, казалось, не слышал обращенных к нему слов.
- Я хочу потрогать носик! Хочу потрогать!- топая ножками и глотая слезы, повторял мальчонка.
- Прекрати, сейчас же! А то мы уйдем, слышишь?- журила мальчика мать.
- Что такое? Почему наш красавчик плачет? Разве можно? Ой, а что это у нас тут?
Озадаченный клоун достал из своего бездонного кармана целую кучу конфет в красочных обертках и протянул их малышу. Однако ребенок не принял подарка.
- Не хочу!- сквозь слезы произнес малыш.
- Не хочешь конфет? – с откровенным  удивлением вопросил клоун. – Дай-ка я потрогаю твой лобик. Уж не температура ли у нашего малыша? Еще никто и никогда не отказывался от моих чудо-конфет. Нет, вроде прохладненький. А, как это я сразу не догадался. Ты не хочешь конфет, потому что ты любишь мороженое. Принести тебе мороженого?
- Нет.
- Ну и ну! И мороженого не хочешь? Это уже серьезно. Уважаемая публика, подскажи, как помочь малышу.
- Ну, все, прекрати, - еще с большим раздражением произнесла мамаша.  – С ним здесь цацкаются, а он? Капризный мальчишка!
- Хочу потрогать носик. Хочу потрогать носик, - непрерывно повторял ребенок.
 Расслышав просьбу ребенка, клоун еще больше удивился.
- Какой такой носик? Мой? Этот вялый мягкий комочек? Минуточку внимания! Уважаемая публика, этот милый мальчуган изъявил желание прикоснуться вот к этому безобразию, ошибочно называемому носом. Ничего похожего я еще не встречал. И знаете что? Я счастлив! Несказанно счастлив! Слышишь публика, я - счастлив!
Публика бурно рукоплескала.
Мальчонка слабо понимал, что происходит, но тот факт, что он привлек к себе бурный интерес публики, ему определенно был неприятен. 
 - Итак, уважаемая публика, разрешим малышу прикоснуться к этому недоразумению? Может, спросим у самого носика? Многоуважаемый носик, позволишь ли ты вот этому очаровательному малышу прикоснуться к себе? Смотрите! Видите, он улыбается. Он тоже счастлив. Ура!
 И веселый клоун нагнулся к мальчику близко-близко, а тот в свою очередь, недолго мешкая, протянул руку и коснулся кончика цветного шарика, разместившегося на лице клоуна.
- Коснулся. Он коснулся!
 Видя, какой восторг вызвало у всех его прикосновение, мальчишка осмелел и двумя руками ухватился за клоунский нос. Но вот, лицо мальчика вдруг стало серьезным, даже мрачным. Он тут же выпустил из рук занимающий его столько времени предмет.
- Какие у тебя грустные глазки.
От неожиданности клоун отступил назад. Он был просто ошарашен.
- Что?
- Да, у тебя они очень грустные.
При этих словах у клоуна  отчего-то страшно закружилась голова, и он едва удержался на ногах.  Никогда еще ему не приходилось сталкиваться с подобной ситуацией. Что делать? И с чего это малышу показалось, что у него грустные глаза? Надо что-то делать, его время еще не истекло.
- Дорогой, – на этот раз клоун обращался почти шепотом, чтобы как можно меньше народа могло расслышать  их разговор, – тебе и правда кажется, что у меня грустные глаза?
 Пот стекал с него в три ручья, но он не мог позволить себе даже вытереться. Ведь на его лицо наложен толстый слой грима.
Ожидание было мучительным, а мальчик, как назло, не торопился с ответом. Наконец ребенок проинёс:
- Да, милый клоун, у тебя очень, очень грустные глазки. У тебя где-нибудь бо-бо?
Произнося это, малыш нежно поглаживал клоунский парик, а его глазки, словно две вишенки, нежно ласкали взглядом.
- Ну что ты пристал к клоуну со своими глупостями? Ему надо идти развлекать других. Или думаешь, ты один такой главный?
Женщина немного остыла, но тень взволнованности еще отражалась на ее лице. Кроме того, ее удивило то, как отреагировал на детский каприз клоун.
 А мужчина, скрывающий свое истинное лицо под маской весельчика-хохотунчика, стоял рядом с малышом, и в эту секунду мир не существовал для него. Ничто не существовало. Ну, как он мог объяснить ребенку, что «бо-бо» у него очень, очень глубоко?
- Многоуважаемая публика, судя по всему, малышу разонравился мой носик. Обидно. Ты больше не хочешь его потрогать?
- Нет, он мне не нравится.
Какой удар, какая боль.
- Почему? Он тебя обидел?
- Он тебе не подходит. Сними его!
 Последние слова прозвучали как приказ.  Клоун поднес руку к лицу, отодрал от него один из главнейших атрибутов клоунского грима, поднял его высоко над головой и, что есть силы, прокричал:
-  Ура!!! Уважаемая публика, смотри и запоминай. Ты стала свидетельницей исторического момента. Сейчас, в сию самую минуту, я на ваших глазах растопчу свой обворожительный носик. Прощай. Прощай мой дорогой.
 И огромные капли брызнули не только из глаз клоуна, но и из рукавов, и из штанин, из карманов, одним словом, отовсюду. И никто не видел, что из глаз весельчака в эту минуту текла не вода, а самые настоящие горькие слезы. Слова незадачливого мальчонки коснулись самой глубины его души, пронзили сердце, как острие рапиры. И впервые, да-да, возможно впервые в жизни, он задумался над тем,  а что, собственно  его жизнь вне сцены? Кому он нужен без этой веселой маски, без пресловутого носика? Бросив нос себе под ноги, он принялся топтать и терзать его. Он топтал и топтал, а восторженная публика подначивала его своими возгласами. Но клоун ничего не видел и не слышал вокруг. Взгляд его был прикован к малышу, который, закрыв лицо руками, горько плакал.

С того дня весельчак никогда больше не выходил на арену с клоунским носом. Ни-ког-да. Его образ теперь не привлекал атрибутикой и красочным окрасом, но это отнюдь не мешало ему  быть превосходным смешителем. Главной, козырной картой его успеха, был его номер, сложный, с множеством трюков, с жонглированием и полетами на трапеции. Немалая роль уделялась словам. Публике все это очень нравилось. Она всегда была падка до острых ощущений, поэтому, когда однажды клоун вышел на середину манежа и заявил, что сегодня душещипательных трюков не ожидается, зрители одарили его возгласами недовольства.
«Так вот оно как. Вам нравится, когда я летаю над куполом цирка как обезьяна? Вы любите, когда я скачу по канату, жонглируя чашками да стаканами? А вам не приходило в голову, что всякий раз ради того, чтобы развлечь вас, доставить удовольствие, я рискую собственной жизнью, своим здоровьем?».
Гнев, доселе не присущий его натуре, буквально поглотил обезумевшего клоуна. « Ну, что ж, получите!».
- Многоуважаемая публика, вы жаждете острых ощущений? Вы получите их. А сейчас – смертельный номер. Натяните канаты, да повыше!
- Что вы делаете? Врач строго настрого запретил вам подниматься,- в тревоге останавливали клоуна стоящие за кулисами акробаты и жонглеры. Кто-то вызвал директора цирка.
- И думать не смей! Если, что пойдет не так, кто отвечать будет? Я?
«Ха, все пекутся лишь о себе. И этот туда же. Ну, погодите у меня!»
- Перестаньте. Ну, что может со мною случиться? Я же лучший в мире клоун. Самый лучший, самый красивый! Ты согласна со мной, многоуважаемая публика?
- Давай! Давай!
 Публика неистовствовала. Она галдела и визжала.
- Вот, берите! Берите! Хватайте все! Урывайте!
 Он вынимал из карманов румяные яблочки и бросал их в зрителей, а они, словно оголтелая воронья стая вопили, и каждый рвались отхватить побольше яблок. Причем, взрослые визжали громче детей.
- Итак, спрашиваю в последний раз. Вы серьезно хотите, чтобы  я воспарил?
- Давай! Давай!
- А вы не боитесь, что я сорвусь?
Публика вконец потеряла терпение. Она голосила, и голос ее приводил в дрожание  купол цирка.
«Эх, был бы здесь тот малыш. Он бы отговорил меня».
 
 Печальный и пораженный болезнью клоун, взобравшись на канат, наблюдает за толпой, которая напоминает сверху рой муравьев, копошащихся в поисках муравейника.
- А, может, не надо? Врач ведь запретил.
 Эти слова произносил ассистент клоуна, парнишка лет восемнадцати, который так же, как и когда-то сам клоун, мечтает дарить людям смех и радость. Клоун смотрит на него с неким сожалением и болью.
 « И я когда-то был таким. Может сказать ему, что это неблагодарное дело? Может, отговорить, пока еще не поздно?  Да, решено, так я и поступлю. Вот только представление закончится».
- Малыш, не волнуйся. Двум смертям не бывать, одной не миновать. Пожелай мне ни пуха, ни пера.
- Ни пуха, ни пера.
- К черту.

                3

Номер начался. Клоун, возвышаясь над публикой, ловко жонглирует стаканами, пуская смешные реплики ассистенту и в зал, гримасничает. Вот ассистент, этот неловкий парнишка, поднимается к нему. Клоун вытаскивает из кармана плотную косынку и просит парнишку завязать ему глаза. Юноша, что есть сил, сопротивляется, но хозяин – барин. Опечаленный и встревоженный парнишка подчиняется настойчивому требованию.
 На какую-то секунду публика замирает.  Но вот клоун делает свой первый шаг, потом второй, третий…
- Браво! Брависсимо!
- Многоуважаемая публика, посмотри на меня, я – лучший! Ну, кто еще так может?
- А теперь – полетай, - раздался возглас из последних рядов.
- А почему бы нет? Я могу. Вот сейчас возьму и взлечу как птица!
 Но тут раздался дикий крик, и все замерло.  Клоун пошатнулся и рухнул в центре арены. Сперва, никто не мог понять, что произошло. На всех нашло жуткое оцепенение, столбняк.
- Сюда! Сюда! - закричал спустившийся вниз ассистент – Врача, скорее!
 Через минуту доктора со своими чемоданчиками были уже на месте. Клоуна подняли, положили на носилки и унесли. Публика, казалось, от случившегося несчастья загорелась еще сильнее. Галдеж стоял ужасный, нельзя было понять ни слова. Каждый говорил, точнее, кричал, даже не надеясь быть услышанным. Горе, летающее в воздухе, застилалось недовольством и разочарованием зрителей.
 Где-то минут через пятнадцать, заметив, что толпа не расходится, директор цирка решил выйти к публике. Он прекрасно понимал всю серьезность случившегося и хотел по мере возможности успокоить людей.  Он собирался во всеуслышание заявить, что все обошлось, чтобы, не приведи Господь, какой-нибудь там журналюга не взял и не напечатал о произошедшем инциденте скандальную  статью.  Гарантировать, что этого не произойдет, было нельзя, однако, счастливый финал, так или иначе, смягчит удар.
- Минуточку внимания! Граждане. Прошу слова!
Публика, хотя и казалась дикой и обезумевшей, но и в ней нашелся трезвый и частично адекватный человек. Он-то и проорал всем, чтобы они заткнулись.
- Я понимаю,- начал свою речь директор цирка –сегодня вы все перенесли тяжелое потрясение. Вся наша труппа опечалена случившимся. Наш цирк – это сплоченная дружная команда. Нет, мы больше, мы семья, и несчастье одного – всеобщая боль. К счастью, я с облегчением и радостью могут всем вам заявить, что все обошлось, наш весельчак жив и в скором времени, надеемся, вновь сможет радовать и развлекать вас. А теперь, если можно, я попрошу вас разойтись по домам. И еще раз, простите за случившееся.
 Директор скрылся, а толпа начала понемногу расходиться. Новость о благополучном исходе происшествия не особо-то и заинтересовала публику. Их больше волновало то, что пришлось прервать представление, это на их взгляд являлось настоящей проблемой. Лишь некоторые малые детки доставали родителей вопросами, чем страшно их злили. Кому охота рассказывать о том, кто прервал их культурный отдых.

 А ведь если вдуматься, представление удалось. Еще как удалось! Зрители хотели зрелищ, и они получили их, с лихвой. А клоун… А что, собственно, клоун? Подумаешь, не будет этого придет другой. Мало ли таких горемык на белом свете?
                1