***

Мне на секунду показалось,
что со стрелы строительного крана
человеческая тень сорвалась
на спинку моего дивана.
Но в чёткости черты свеченья,
что чёрным делает и человека,
ушедшего из-под её владенья,
я сквозь сощуренное веко
увидел лишь пылинку,
сорвавшуюся под дуновеньем ветра,
скользящую по сумеречной дымке
на расстоянье полуметра.
Ночник светил не очень ярко,
меня в свой сумрак одевая.
И в комнатной ночи, вдоль парка,
Чуть слышно едет скорая, мигая.
Я вдруг сказал себе: «А помнишь?..»
И тут же сам осёкся, понимая,
что только лишь былое тронешь –
как пыль слетишь со стрелки крана.
Ему ведь всё равно, по сути,
кто или что с него слетает.
Ему плевать: то пыль, или то люди.
Он знай себе стоит, и знать не знает,
что для кого-то он всего лишь
ночная лампа над кроватью.
Ему плевать, сколько ты стоишь,
и правильную ль цену ставишь.
А я, смотря на лампу, видя кран,
себя пылинкой серой представляю,
чтобы упасть без крови и без ран,
потом опять лететь, прибившись к стае.
Чтобы не знать, что где-то там есть ты,
а где-то я брожу по Петербургу,
который нам с тобой развёл мосты,
который свёл когда-то нас друг с другом.
И с этой мыслью не уснуть, -
лежать и покрываться пылью,
успев себя лишь упрекнуть, 
что ты не пыль. А пыль имеет крылья…
А может, мне всё это показалось?
А может, нет тебя, меня и пыли?
А может жизнь всем нам затем досталась,
Чтоб в одиночку ночью слушать
автомобили…