Письмо

Моя дочка! Я больше не верю химерам.
Суд уж вынес вердикт, огласил приговор.
Видно, здесь, среди них, моя странная вера
Обрекает меня на небесный простор.

Что ж... Неплохо до самого солнца подняться,
Не сжимая штурвал, не смотря сквозь стекло,
Только сердце никак не устанет сжиматься:
Оставлять вас одних моё время пришло.

Я люблю… Мне, наверное, стоит признаться,
Что как раз с этих слов собирался начать.
(Я надеюсь, тебе уж исполнилось двадцать?
Я хотел, чтоб не раньше ты вскрыла печать).

Я люблю. И поверь, для меня это слово
Значит многое. Даже, быть может, и всё.
Я молю, чтоб вы все были живы-здоровы,
А напасти какие… дай Бог, пронесёт.

Будь счастливой, весёлой, ведь жизнь того стоит.
Завтра будет, поверь, замечательный день,
Не жалей ни о чём – это дело пустое,
Пусть тебя не коснётся жестокости тень.

А теперь расскажу, что случилось недавно,
Отчего «дезертиром» все кличут меня.
Впрочем, то, что сейчас, не считаю я главным:
Всё сплелось в пять секунд того самого дня.

Дан приказ: испытать результат разработок.
Полигон – Хиросима, последствие – взрыв.
Сам приказ, как и тон, был бездушен и чёток,
Только в сути его отзывался надрыв.

Исполнять. Как всегда «совершенно секретно».
Как всегда заливаю горючее в бак.
Как всегда я шучу, и по мне незаметно,
Что я есть тот убийца, занёсший кулак.

Как всегда я летел, окружён облаками,
Средь седой пустоты только небо и я.
Но опять не поймать мне свободы руками:
Центр замер, следит, как за мышью змея.

А меня в тот момент занимало другое:
Я держал высоту и потоки ловил.
Вспоминая о вас, улыбался, не скрою,
Размышлял обо всём, то, что в жизни любил.

Вдруг я понял. Штурвал, чтоб не думать, до боли,
Я сжимал, наконец-то прозревший слепой.
Я – бездумная, жалкая пешка на поле,
 Что погибель другим привела за собой.

А когда всё сошлось на единственной кнопке,
И приборы, и Центр давали добро,
И рука, против воли, нелепо и робко
Потянулась… я вспомнил один из дворов.

Ты бежала навстречу ко мне после школы,
Ты смеялась, а я оглянулся вокруг,
Я увидел людей, оживлённых, весёлых,
Они ждали твоих одноклассниц-подруг…

Наша жизнь – это шанс, наша жизнь – это дети,
В нашем счастье простой и незримый секрет.
Пять секунд для меня растянулись столетьем,
Но столетье прошло, и я понял ответ.

Я забыл, что и сам я  на мушке прицела,
Я хотел одного: далеко улететь.
Этот мир становился единым и целым,
Каждый миг каждый мог для других умереть.

Вот и всё. Остальное, пожалуй, не нужно.
Оно смутно, как сон, с того самого дня.
Одного не учёл, что придёт равнодушный,
Он и будет убийцею вместо меня.

Все тузы навсегда на руках у элиты,
Их беда – что они позабыли людей.
Ты живи, чтоб глаза твои были открыты,
И я верю: ты выше их глупых идей.

Выступать против них час, считаю, неровен,
И убийством убийцам нельзя подражать.
Просто знай, дорогая, отец невиновен,
Не сумел он проклятую кнопку нажать.