Энике. Рассказ. Проза

Сегодня мне приснился самый прекрасный сон за очень долгое время. Сон, после которого жалеешь, что проснулся. Сон, после которого остается послевкусие нежности и горечь разочарования. И хочется плакать, уткнувшись мягкой после сна щекой в смятую теплую подушку оттого, что перед глазами свет грубой реальности. Итак…
Шел 1900 год. Улицы Лондона кишели простолюдинами, знатью, спешащей куда-то в закрытых каретах или машинах,  побирушками, слугами, вышедшими за снедью своим высоким господам. Туманное утро опускалось на влажную брусчатку улиц.
Я принадлежала к высшим слоям общества, что сулило мне как плюсы, так и минусы. В деньгах, нарядах, знатных приемах, украшениях я не была ограничена. Возраст мой равнялся девятнадцати годам и я была младшей дочерью  в семье владельцев флота.  Интереса к кораблям у меня не было никакого, разве что путешествия к теплым морям, что дважды в год осуществляли мы  матушкой. Так как мой возраст уже плотно подошел к замужнему, от родителей я все чаще слышала намеки о свадьбе и внуках.  В очередной раз от серьезного разговора на эту тему я сбежала на Юг, к морю. Там-то все и началось.
Корабль пришел в порт точно по расписанию и я со старшей сестрой ступила на берег. Раскрыв зонтики, защищающие белизну нашей кожи от возмутительного рабского загара, мы пошли к закрытой машине. То, что мы произвели фурор среди портовых грузчиков, юнг и матросов было видно невооруженным взглядом.  Сестра бывшая уже к тому времени замужней дамой, не обращала на одобрительный свист и выкрики ровным счетом никакого внимания. Я же упивалась мужским вниманием, купалась в нем, как борт корабля в соленой воде. Откинув с плеча рыжие локоны, и ослепительно улыбнувшись, я закрыла зонт и села в машину, вслед за сестрой.  Не удержавшись, немного отдернула штору, что бы посмотреть на произведенный фурор и увидела смотрящего прямо на меня рабочего порта. Он был смугл, с карамельно-шоколадными волосами, мокрая челка которых свисала до скулы. Он был мускулист, мокрая же футболка четко обрисовывала мышцы и крепкие руки.  Кожа была обласкана морскими ветрами, и губы на ее фоне казались нежно розовыми. Но больше всего мне запомнились глаза…Они были темными, почти черными, в обрамлении густых ресниц. И он смотрел прямо на меня. Я залилась румянцем и скорее отдернула штору. Прибыв  в особняк мы с сестрой отдали приказ о накрытие на стол, и пошли переодеваться.
На следующий день сестра уехала с визитом к другу мужа, отставному генералу, ибо таковыми были приличия. А я, взяв машину, направилась в порт. Всю ночь  мне не давали покоя черные угольки глаз. Я так и не смогла придумать  предлог по которому возвращаюсь в порт, поэтому судорожно  пыталась думать в машине.  Прибыв на место, я за мелкую монетку, попросила юнгу провести меня к начальнику порта.  Пока мы шли, я внимательно оглядывалась, пытаясь найти знакомый отблеск черных глаз. Сильный запах рыбы перемежевался и матерыми выкриками грузчиков. От их выражений у меня начинали алеть щеки, но я шла, высоко подняв голову.  Прибыв на место, я познакомилась с начальником порта, он заверил меня в вечной дружбе и служению, также укоризненно заявил, что «негоже молодой и красивой особе без охраны разгуливать по порту». Я сказала ему, что меня прислал отец, проинспектировать все, что твориться в порту. И спросила, не окажет ли мне начальник честь и не проведет ли экскурсию. Немного подумав, он согласился.  И дальше пошел черед: складов с рыбой, ящиков с тканями, мешков со специями, потных мужских тел и ни одного упоминания о карамельно-шоколадных волосах. Посмотрев все, и вконец отчаявшись, я, сославшись на головную боль, отправилась к машине. Подходя  к дороге, меня нагнал давешний юнга, взмокший и пыльный. Сунув мне в руку листочек бумаги так же быстро ретировался. Зажав клочок в руке, я села в машину и лишь тогда развернула.  Там было всего два слова:
«Вечером в парке»
Сердце застучало в три раза быстрее и, кажется даже онемели руки. У меня не было никаких сомнений от кого записка. Глубоко вздохнув, я откинулась на сиденье, пытаясь унять дрожь. Приехав домой, я заперлась в комнате с книжкой, сославшись на то, что мне нездоровиться и ужинать я не выйду.  Открыв книгу, я видела только два слова в ней «Вечером в парке».  Поминутно смотря на часы, и доводя себя до предистиричного состояния, я открыла резной шкаф, вывалив кучу платьев на пол.  Упав на колени, я начала перебирать ворох тканей, фасонов и цветов. Облачившись в темно синее, парчовое, закрытое платье с пуговицами от горла до пояса и прислушавшись к тишине в особняке, я тихонько приоткрыла дверь.  Убедившись, что все спят, я начала спускаться вниз, предусмотрительно переступая через третью ступеньку, ибо  она коварно скрипела даже от шага кошки. Я выскочила во двор. Луна еще не набрала полной силы, но хорошо освещала дорогу. Добравшись до парка, я остановилась на перекрестке дорог и в лунном свете увидела его силуэт.  Сердце затрепыхало и утихло так, как будто никогда не стучало. Он подошел совсем близко. Луна отражалась в его темных глазах. Слегка влажные, обветренных губы коснулись моей руки.
- Приветствую Вас, госпожа.
Мы гуляли с ним в парке до самого утра, смеясь, разговаривая обо всем. Забывая обо всем.  И все это время он не выпускал моей руки.  У него были теплые и сильные ладони…А еще он был умным, даже удивительно для рабочего порта. Он читал много книг и еще ум его заключался в чем то…в чем то таком, непостижимым книгами и грамотой. Возможно, это был опыт. Он оказался старше меня на шесть лет и был таким рассудительным и надежным, таким простым и загадочным… куда уж нашим чванливым, высокородным господам до этого Мужчины.  От него веяло спокойствием и защитой. И мне не хотелось с ним расставаться ни на секунду. Но с первыми лучами рассвета, он провел меня в особняк, поцеловав руку на прощание. Уже уходя,  крикнула ему:
- Как же я тебя найду?
- Я сам тебя найду…любимая… - и скрылся в рассветных сумерках.
На второй этаж я взлетела, как на крыльях. И даже третья ступенька не скрипнула под моими ногами. Упав на постель, я забылась самым трепетным и счастливым сном.
А на утро…. А на утро  обеспокоенные слуги сказали, что на побережье начался бунт. Я так и не уловила сути и причины.. Но количество убитых уже перевалило за десяток. Суматошно собирая вещи, ежесекундно подгоняемая сестрой я была готова  через пять минут, оставив почти все вещи, но крепко сжимая в руке один единственный клочок бумаги с двумя словами.  Нас погрузили на корабль и в спешном порядке отправили в Туманный Альбион.  Я прорыдала весь путь до Лондона. Я даже не узнала его имени… И осунувшаяся и бледная ступила на берег. Обеспокоенная мать кинулась обнимать нас сестрой, радея за то, что мы остались живы и невредимы.
Прошло две недели. Я стала плохо спать, похудела. Все время водила пальцем по записке, написанной его рукой. Одним прекрасным утром ко мне постучалась матушка. Вести ее были еще печальнее, чем мое нынешнее состояние.  Я обручена. С наследником нефтяного магната. Я видела его на светский приемах… Чванлив, хвастлив, бабник и транжира.  Что я и высказала матери. За что получила звонкую оплеуху и была уведомлена о начале церемонии. Она была назначена на конец осени. Вольной жизни оставалось еще два месяца. Но жить хотелось меньше. Гораздо меньше.
На следующее утро была запланирована поездка в Национальный парк, там давали представления бродвейские актеры, приехавшие к нам.  Сидя в огороженной от простолюдин зоне я со скукой наблюдала  за драмой, развивающейся на сцене. Я больше смотрела на людей, снующих туда-сюда, пытающихся пробраться ближе к сцене.  Вдруг образовался просвет между людьми и я увидела дальнюю лавку… Коричневый длинный расстегнутый  плащ, шарф небрежно намотанный вокруг шеи, и черные, но какие то потускневшие глаза, высматривающие кого то в толпе. Сердце забилось, начало слегка подташнивать. Я на негнущихся ногах поднялась, опираясь о спинку удобного стула, и прошла сквозь укоризненный взгляд матери. Но она смолчала. А я пробиралась сквозь толпу, все набирая скорость. Вырвавшись из кольца людей, я влетела в его объятия. Он ждал меня. Он высматривал меня.  Он шептал мне на ухо какие-то глупости. Он гладил меня по волосам. А я плакала, прижавшись к его груди. Я вдыхала его южный запах.  Я тонула в его крепких, надежных руках. Он поднял мой подбородок, провел пальцем по мокрым щекам и поцеловал. Поцеловал так, как будто сегодня на фронт. Или вчера из поля боя.  Он целовал меня отчаянно, и я отвечала ему взаимностью. И не было никого и ничего вокруг. И шальная, такая горькая, такая обидная мысль больно хлестнула кнутом по телу. Отстранившись от него я произнесла сквозь слезы:
- Я помолвлена….
Он внимательно посмотрел на меня. Пристально, нежно…
- Девочка моя…мы что-нибудь придумаем. Я тебе обещаю. Мне нужно идти. Завтра встретимся здесь же, на закате.
И погладив меня по щеке, он ушел прочь от толпы. Суровый лондонский ветер хлестнул полы его плаща, взметнув их, наподобие крыльев…
Едва дождавшись завтрашнего вечера, я бросилась вон из дома. Подъехала к парку и подошла к скамейке. Было зябко и моросил неприятный дождь. На скамейке сидела зачуханая девчушка и грызла семечки, сплевывая шелуху прямо на брусчатку. Я осмелилась спросить, не было ли тут молодого человека, загорелого, с черными глазами.
- Энике? Вы про Энике, госпожа?  Так его сегодня оставили работать допоздна. Но вы можете съездить в его съемную квартиру. Она находится за рынком. Энике снимает квартиру у лоточницы с тканями.
На душе было неспокойно. Я боялась, что не могу найти его и тревога  сжимала сердце стальными прутьями. Приехав к рынку, продираясь сквозь магазинчики, в которых звучали колокольчики при входе и выходе, я дошла до лоточницы с тканями.  Она грубо сказала, что квартирка Энике находится  в конце рынка. НЕ обратив внимания на хамство я продолжила путь. Я шла сквозь ругань, торги, грязь, пока не увидела небольшую трущебку. Старую, но довольно чистую.  С всего одной работающей квартирой. Я постучала в дверь. Мне никто не открывал , я подергала за ручку и убедилась, что квартира заперта. Отчаянье захлестнуло меня. Слезы потери наворачивались на глаза  и я побежала к лоточнице. Прилетев к ее прилавку я, забыв аристократское происхождение, рявкнула ей в лицо:
- ГДЕ ЭНИКЕ?!
Смотря в ее побледневшее лицо, я запрокинула голову назад, впившись ногтями  в бледную кожу ладоней. И тут, сзади я ощутила, как меня обнимают теплые, большие и сильные руки… Резко развернувшись я столкнулась с любящим взглядом темный блестящих глаз…
- Энике…я нашла тебя… нашла – лепетала я, пока он покрывал поцелуями мое лицо на виду у всего рынка.
- Я никуда и не прятался, любимая…Я не могу без тебя.  Просто не могу. Я люблю тебя.
 
Резкий свет ударил мне по глазам, и я проснулась.  Проснулась и чуть не заплакала от чувства потери.   Отдала бы душу, только бы вернутся в сон.  Он был так рядом. Он был таким родным. Я променяла бы счастье цивилизации на проблемы того времени. С этих пор я ищу моего темноглазого Энике здесь и не теряю надежды…  Потому что я люблю его. Больше чем кого -либо в этой реальной жизни. Я люблю его, потому что он живее всех тех реальных самовлюбленных, эгоистичных, ненадежных, помешанных на компьютере мальчиках. Я люблю его. И я буду его искать. Точно так же, как во сне он искал и нашел меня.