Из дневника сельской учительницы

Так моя жизня стала вдруг счастливой,
Меня же дара творчества лишив:
Мне не о чем сказать манерою строптивой,
Но постебаться хочется, увы.
И кое-как с дивана соскребаясь,
Когда уж за окном темнеет и дождит,
Глотая кофе, снова в жизнь врубаюсь
Под «озеро в слезах» иль «театр трагедИ».
Мне лень себя терзать воспоминаньем,
Затянутые раны в сердце бередить,
Мне хочется смеяться, но уродина такая,
Что смех мой черным юмором искрит.
Листая замусоленные книги,
С которыми прошла весь институт,
Я вспоминаю годы молодые
С грамматикой английской по путю.
О Лохотрон! Великая десница!
Как умудрилась всех нас разбросать!
Камрады в штатах, в Англии, в столице,
В газетах, в телевизоре, в делах,
Кто замужем, а кто уже с детями,
Кто в новом универе утонул,
А кто в аспирантуре – ваше право,
А я теперь училка на дому –
Без степени, медкнижек и налогов,
С зарплатой нестабильной, но живой…
А в нашем универе педагоги
Предсказывали полный мне отстой,
Пойти я лишь посмей стезею этой -
Нельзя ж учить детей, не зная как
И почему великий Ян Каменский
Дидактику великую писал.
Ан можно! Что и делаю порою,
Не жалуясь на матушку-судьбу,
Которая, пятеркой не сподобив
(По педике), повергла в эту тьму.
Я завидная творческая личность,
Способная усмешки вызывать:
Лингвист с образованьем высшим
Поэт-хренограф, недоучка-музыкант
Без инструмента и желания стараться,
Писака без желания издать
Свои меланхоличные отравы,
Чтоб денежки за это отгребать.
Так вечно мне чего-то не хватает –
Сама неполноценность во плоти:
Главою в облаках витает,
Ногами на земле стоит,
Днем спит, ночами черт-те чем страдает,
Из дома не выходит, мало ест,
Бледнеет, стервенеет и тощает –
И как такое ей не надоест?!
Читает – но, увы, уже не пишет,
Быть может временно? Ведь страшно с этим жить.
И без молитв душа ее не дышит,
Не стало мыслей, некого любить.
Не плачься, сопли вешая на книги,
Ведь начиналось вовсе не с того!
Итак, я снова здесь, как видно,
Но темы продолженья не грядет.