Прощен

Стою на паперти с протянутой рукой,
Закутанная в ветошь прежних снов,
Забыта, брошена осмеяна тобой...
Дождями смыло тонкий лжи покров.

И благовест протяжно люд сзывает,
Отпеть по чести божьего раба,
Смиренный взгляд сейчас скрывает,
То торжество, что чувствую сама.

"Ты раб судьбы..." - доносятся слова,
В разбое королей там по привычке обличают.
Как глас судьбы народная молва,
Что по одежке только всех встречает.

Протяжно голосят родные в голос,
Кричит, попав под нож, невинная овца...
Из-за небрежных пыли полос,
Им не узнать знакомого лица.

Стою на паперти с протянутой рукой,
В толпе убогих, сирых, юродивых,
Терплю я с целью лишь одной,
Соседство нищенок крикливых.

Стою одной из сонм я их,
И с наслаждением внимаю
Церковной паствы гулкий стих,
И дня счастливее я не знаю.

Седая мать где-то внутри,
Склонив главу к иконостасу,
Рыдает: "Боже, помоги!
Или убей на месте сразу!"

Их сызмальства прилежно обучали,
Что волк, явившись в шкуре агнеца,
В стократ несет собой раздоры и печали,
Не быть тогда счастливого конца.

Ловлю себя на мысли я о том,
Что зла тебе я вовсе не желаю,
И не таю обиды в сердце злом,
И в мыслях сумрачных за все тебя прощаю.

Стою в отаре сонных я овец,
Чужая шкура жжет натруженные плечи,
А мной "загубленный агнец",
Не видит скорбные лампады-свечи.

А в складках мантии седой,
Спокойно спит клинок послушный,
Привыкший кровь пускать рекой,
Томит свободу плащ ненужный.

Ловлю себя на мысли я о том,
Что зла тебе я вовсе не желаю,
Свершился мести вековой закон...
Я в теплой крови руки умываю...

...Когда прозрачность подошла к глазам,
И скрыла блеск их смертной пеленой,
Склонилась к хладным, мертвым я губам,
Шепнула в них: "Прощен, родной!"