Фердинанд Фрейлиграт - Белая дама - с нем

В балладе "Белая дама" Фрейлигратом взята за основу одна из легенд о Белой даме, связанная с некой графиней д'Орламюнд, которая жила в XIV в. где-то около Байрейта. Она убила двух своих детей и покончила самоубийством из-за того, что ее любовник – родственник правившего монарха отверг ее, отказавшись жениться на ней.
Друг Маркса, член союза коммунистов, яркий представитель революционной поэзии своего времени, член редколлегии "Новой рейнской газеты", возглавляемой Марксом, Фрейлиграт привнес в традиционную балладу пафос революционной борьбы.

БЕЛАЯ ДАМА

Идет молва, что вновь и вновь
свой лик являет белый призрак -
в покои княжеских домов
навечно он являться призван.
Со стен и сумрачных картин
нисходит женский образ в белом,
и замирают как один
все стражники оцепенело.

Зачем лететь обречена
сюда опять, к кому стремится?
Быть может, вестник злой она
кончины графа или принца?
Увы – неведом мне ответ!
Но говорят, что скорбным плачем
она тревожит белый свет
из подземелий мертвых мрачных.

Она плывёт в покоев тьму,
она качает колыбели,
она глядит в лицо тому,
кто дремлет в шёлковой постели.
И шепчет: «Что ты зришь во сне?
Взгляни – я здесь, полна печали!
О, слеп и глух ты. При луне
лишь спящим я тебя встречаю.

Восстань, мой род, глаза открой,
звенящий вопль к тебе взывает!
Он даже гроб свинцовый мой
пронзает, сердце пробивая!
Народа плач узнай, услышь!
Он загнан, но еще он верен!
Но, род мой, как ты крепко спишь,
не слыша крик сквозь спален двери!

Он мертвых будит во гробах,
Мой Бог, живые почивают!
Отринув смерти смрад и прах,
я наказую, я взываю!
Мне нет покоя, нету сна –
мой род, спеши восстать из спящих!
То призывает смерть сама:
почувствуй жизни вкус пьянящий!

Тебя зову, тебе кричу:
дай стягу жизни развеваться,
к чему за ветхую парчу
у моего одра цепляться!
О, разверни его, успей!
Пока еще не слишком страшно!
Сейчас простой сюртук теплей,
чем дорогой камзол вчерашний!

Свершила грех – страшна вина! -
я в замке Орламюнд когда-то!
И то, что призраком должна
скитаться – то моя расплата.
О, ужас, там убила я
любимых чад своих послушных!
Но душишь ведь и ты дитя –
доверие народа душишь!

Очнись, и прятать взгляд не смей!
Очнись, мольба их жуткой стала!
Очнись, чтоб снова смерть детей
величье рода не пятнала!
Услышь - твою проклятье жизнь
горой придавит, предвещаю!
Прожжет тебя насквозь! Очнись!
К своим гробам я возвращаюсь!

Там надо мной, смеясь, шумит
мир, полный трав, мир полный солнца!
И я смотрю сквозь камень плит
как сквозь стеклянные оконца!
О, если б лишь цветы любви
вились к твоим вискам окружьем,
но нет – они давно в крови,
в том ты виновен равнодушьем!»

Склонив лицо, исторгнув стон,
как будто бы в прозреньи тяжком,
сквозь стены замка тихо вон
летит она, душа-бедняжка.
Плывет вдоль сумрачных картин,
портретов предков образ в белом,
и замирают как один
все стражники оцепенело.

Ferdinand Freiligrath

Die weisse Frau

Man sagt, es laesst die weisse Frau
Sich hier und dorten wieder sehen;
Durch mehr als einen Fuerstenbau
Mit fahlem Antlitz soll sie gehen.
In weisser Robe, weiss verbraemt,
Tritt sie aus Waenden und aus Bildern;
Dastehn die Wachen wie gelaehmt,
Die in den Korridoren schildern.

Wem gilt ihr abermalig Nahn
Rings in den Reichen und Provinzen?
Sagt sie, wie sonst, ein Sterben an?
Tod eines Fuersten oder Prinzen?
Es koennte sein - ich weiss es nicht!
Die Rede geht: ein tiefrer Jammer
Treibt sie hervor ans Tageslicht
Aus ihrer dunst'gen Totenkammer!

Sie schwebt durch Schlafgemach und Saal,
Sie beugt sich ueber goldne Wiegen,
Sie sieht den Herrn und sein Gemahl
Auf seidnen Pfuehlen schlummernd liegen.
Sie haucht ihn an: "Was schlummerst du?
O, dass du saehest meinen Kummer!
Die Ohren taub, die Augen zu -
Ach, ewig find' ich dich im Schlummer!

Auf, mein Geschlecht! - Hoer', wie weithin
Ein Schrei gellt, den du selbst beschworen!
Durch meiner Saerge doppelt Zinn
Fuehlt' ich ihn spitz mein Herz durchbohren!
Es ist der Schrei, den um sein Recht
Das Volk erhebt - annoch in Treuen!
Du schlaefst sehr fest, o mein Geschlecht,
Zu ueberhoeren solch ein Schreien!

Die Toten weckt es in der Gruft -
Herr Gott, und die Lebend'gen schlafen!
Abschuettl' ich Staub und Moderduft:
Ich moechte wecken, warnen, strafen!
Ich hab' nicht Rast, ich hab' nicht Ruh' -
Eil', o mein Stamm, dich zu erheben!
Der Mund des Todes ruft dir zu:
Erfasse frisch und kuehn das Leben!

Du taetest besser, in der Tat,
Frei das Panier ihm zu entfalten,
Als am verwitterten Brokat
Von meiner Bahre dich zu halten!
O, lass ihn fahren, eh' dich's reut!
Blick' aus nach Stuetzen, juengern, festern!
Mehr waermt ein Bauernwams von heut,
Als Hermelin und Samt von gestern!

O, schrecklich war, was ich beging
Auf meinem Schloss zu Orlamuende!
Dass ich als Schatten geh' und ging,
Es ist ja nur fuer jene Suende!
Die eignen Kinder, lieb und lind,
Bracht' ich ums Leben dort, o Grauen!
Doch du auch wuergst ein laechelnd Kind -
Du mordest deines Volks Vertrauen!

Lass ab, lass ab - o sieh nicht fort!
Lass ab - es fleht, es hebt die Haende!
Lass ab - dass neuer Kindermord
Des Hauses alten Ruhm nicht schaende!
O glaub': entsetzlich ist ein Fluch!
Er lastet auf der Brust wie Berge!
Er sengt wie Wetterstrahl! - Genug!
Ich kehr' zurueck in meine Saerge!

Da seh' ich lustig ueber mir
Die Welt mit Blumen und mit Graesern!
Sarg und Gewoelbe, Schloss und Tuer -
Ich starr' hindurch, als waer' es glaesern!
O, dass die Blumen je und je
Als Kranz um deine Schlaefe lachten!
Dass ich sie nimmer blutig saeh' -
Blutig durch dich und dein Missachten!"

Sie senkt das Haupt, sie ringt die Hand,
Als ob ein Ahnen dumpf sie quaele.
Durch zwiefach Schloss und Teppichwand
Huscht sie davon, die arme Seele.
In weisser Robe, weiss verbraemt,
Schwebt sie vorbei den Ahnenbildern;
Dastehn die Wachen wie gelaehmt,
Die in den Korridoren schildern!