На чердачке моей души

                Солнце, как большая сковородка,
                Накалила небо добела.
                Лимонад уже не лезет в глотку,
                Жарко так, что «крыша» потекла.


                Никуда  не спрятаться, не скрыться
                От палящих солнечных лучей.
                Мне, в ведре с водой не утопиться,
                Кран на кухне, тоже мне ручей.



                У меня сломался вентилятор,
                Я считаю зайчиков в окне.
                Лето – африканский император,
                Пытку из огня придумал мне.











                1994






















                Бездомный ветер плачет за окном,
                Ему так холодно сейчас и одиноко.
                Луна осклабилась, прищурившись в пол бока,
                И вновь открыло полуночное бельмо.


                Под голос ветра завывает пёс,
                Он видит сон, и небо в нём – колбасно,
                Жаль колыбельная для ходиков  напрасна,
                Кукушка подлая разбудит всё равно.







                1994




































 


                ФЛЮИДЫ ЛЮБВИ



                Я  стою, у открытой двери,
                Ты прошла – я гляжу тебе в след,
                Видно это флюиды любви,
                Что попали на солнечный свет.



                Ты прошла, я догнать не успел,
                Как мираж раскалённого дня.
                Я к тебе прикоснуться хотел,
                Но шарахнуло током меня.



                Я стою. Сердце глупо стучит,
                Как по столику теннисный мяч.
                Ты не знаешь значенья флюид.
                Я болею. Но нужен ли врач.










                1995

















                БОКС



                Бокс в свинцовых перчатках,
                Зубы горстями летят.
                Два больших «кукурузных початка»,
                Как враги, друг на друга  глядят.


                Гонг – перерыв мордобою,
                Их разводят по разным углам.
                Льётся музыка сонной рекою,
                Крутит бёдрами «цифр - мадам».



                Третий раунд в финале,
                Челюстям скоро конец.
                Нокаут – истерика в зале,
                Повержен маститый боец.


                Герой, с красной рожей паяца,
                «Плевал» на кровавый успех,
                Ему так хотелось «надраться»,
                Но бил истерический смех.







                1995












                ПРИТЯЖЕНИЕ




           Блондинки тянутся к брюнетам,
           Брюнеты тянутся к блондинкам,
                Как зажигалки к сигаретам,
                Как дети к анимо - картинкам.



           Все звёзды тянутся к планетам,
           Планеты тянут руки к звёздам.
           Как муэдзинов к минаретам,
           Так перелётных тянет к гнёздам.


           Штиблеты тянутся к дорогам,
                Дороги тянутся к штиблетам.
                Как сто Евреев синагога,
                Влечёт красавица поэта.





           Все встречи тянутся к разлукам,
           Разлуки тянут руки к встречам,
           Сердца, к там-тамам из бамбука,
           Но тем, увы, ответить нечем.






                1996










        Все женщины весной красивы как цветы,
Бутоны алых губ, в улыбке распуская.
И если есть оно, мерило красоты,
То эта красота, есть самая земная.



Таких красивых глаз не встретите зимой,
Красавицы в мехах, всё больше «Дед-Морозы».
Без шапок, по весне, их взгляд совсем иной,
Отсюда у мужчин припадки и неврозы.



Ну как, скажите мне, их племя не любить,
Когда такой фурор устроила природа.
Красивые извне, им свойственно губить,
Простуженных мужчин, в нелётную погоду.







                1995

























        Хочешь славы – упади в грязь,
        В куче мусора, всегда клад.
        Если пальма не твоя, слазь,
Даже если павиан – брат.


Хочешь ласки – обними льва.
Нету друга – заведи «Порш».
Мало солнца, нарисуй два,
Всё равно, цена мазни – грош.




Если любишь – значит Бог тут,
Даже если, там, в груди мяч.
Хочешь счастья – соли съешь пуд,
А потом своё лицо спрячь.







              1995












                ЭФИОПСКИЙ СТУДЕНТ




Звёзды как слёзы падают с неба,
За пустырём в темноте растворяясь.
Парень из города Адис-Абеба
Шёл по проулку изрядно шатаясь.


Он напевал Африканское что-то,
Может быть Гванго, а может Хумбайя,
Видно работал на автопилоте
Его интеллект после «Русского чая».


Странные всё же Индоевреи
В солнцем забытой стране коммунистов,
Девушки вешают негров на шеи,
Вместо топазов и аметистов.



Быть хорошо Эфиопским студентом,
В каждой общаге сплошные комрады,
Бар на газете устроят моментом,
Даже уложат в постель, если надо.



Светят хмуро Кремлёвские звёзды,
Освещая партийцев обитель.
У парнишки пропал Happy Birthday,
Ни за что загребли в вытрезвитель.







                1995












         ЦИРК



Приехал новый цирк, а клоуны всё те же,
Два «шнобеля» с ведра облили первый ряд.
Мистерия для всех творится на манеже,
Упругость ловких рук сменяет маскарад.



Смолкает всё вокруг, под «пение» шарманки,
Шарманщик рукоять крутить не устаёт.
Забавное лицо у тощей обезьянки,
Что из его плаща бананы достаёт.



Под куполом звезда хрустального оттенка,
Гимнастка, что под ней, ну прямо «стрекоза».
Трапеция дрожит, аж холодно коленкам.
Что чувствует она, когда свербит в глазах.



Антракт наводит жуть -  повсюду ставят клетки,
Для хищников, и тех, кто зверем не рождён.
Хозяева клыков не любят «табуретки»,
Но их рассадит тот, кому страх воспрещён.



Наш дрессировщик сед и шрамами усеян,
Но кнут в его руке от бренди не дрожит.
Он нынче царь зверей, и взгляд его уверен.
Всего один щелчок – и лев у ног лежит.




Но вот последний зверь  с ленцой покинул сцену,
И свет дежурных ламп сменил прожектора.
Мелодия звучит, аукаясь о стену,
«Куда уехал цирк, он был ещё вчера…»




1995




         Самолёты летят на Север,
Птицы летят на Юг.
Стал жёлтым вчерашний клевер
И недругом – бывший друг.



Сомкнулося льдом пространство
И день превратился в два.
Кого-то погубит пьянство,
Меня же, мои слова.




Глазами нельзя увидеть,
        Что жизнь – заказной мираж,
А мы, как быки в корриде,
Не знаем, что выход наш.










      1996












АВГУСТ


Август, август, друг мой ситцевый,
Ты есть буфер, меж летом и осенью,
К сентябрю прикоснись ресницами,
И ветрами дохни восемью.




Грусть-печаль и тоску по ветру,
Ты развей унеси за гору,
И не верь моему барометру,
И что я посадил сакуру.




Месяц в муках дождя рожденный,
Ты придал крыльям птиц скорости.
Сена стог, от забот сгорбленный,
Нос ракеты, в моей повести.








1997












                ОТ ЖЕНСКОГО ЛИЦА



                За что ты меня не любишь?
                Зачем говоришь так дерзко?
                Чужие глаза пригубишь
                При мне театрально-мерзко.


                Любовь променял не глядя
                На ноги бесстыжей жрицы.
                Не я ли, твоя наяда?
                Не я ли, твоя царица?


                Молчи, оправданья ради.
                Молчи, в рот набравши супа.
                Вся шея твоя в помаде.
                Ревнивые слёзы – глупо.


                Давай разойдёмся тихо,
                Пока не проснулись дети.
                Ругаться – накликать лихо.
                Прощаться – слова на ветер.






                1998










        Есть женщины, холодные - как лёд,
        Что тают лишь под летними лучами,
Ища Его, бессонными ночами,
В надежде на последний ледоход.




Есть женщины, горячие - как май,
С наполненными кофием глазами,
Которых не расчувствовать цветами,
Им  «Мерседес» к постели подавай.





Есть женщины, похожие на дождь,
Что слёзы льют весенними ручьями,
Которые чуть что, на кухню к маме…
А впрочем, этих женщин не поймёшь









          1998















                ФЛЮГЕРА



Я раздаю  прохожим флюгера,
Чтоб выгнать ветер, что замешкался в карманах,
В которых счастье *«чемоданило» вчера,
А нынче, ремешки от чемодана.




«Халява pleas!» Но только не берут
Мои творения. Без женщин, втихомолку,
Мужчины горе на спирту привычно пьют,
А женщины, трещат, как кофемолки.



Лишь детям ветрогоны по душе,
Взметнулись * «вверх кармашками» ручонки.
Пол круга, круг – глядишь и вертятся уже,
        Игрушки ветра – счастья шестерёнки.










* «Чемоданить» - то бишь гостить.

* «Вверх кармашками» - фразочка  Незнайки
Из рассказа Н.Н Носова «Незнайка в Цветочном городе».





                1998











Куда ты спешишь человече,
С дешёвой цигаркой в зубах.
На карте твой путь не отмечен,
Сто миль с коноплёй в башмаках.



Зачем тебе ноша желаний,
Достаточно, пить, иль не пить,
Монатки терять без терзаний,
В ломбарде суму заложить.




Что снится тебе в час полночный,
Когда ты устанешь от звёзд?
Шалаш – твой приют долгосрочный,
но ты и сучка не принёс.










1998





















      ДОЖДЬ


Крылья дождя шуршат
По венам ночных дорог.
Кто-то пролил ушат
Ненастья на мой порог.



Молнии режут тьму
Скальпелем красных линий.
Богу дождя, ему,
Нужен достойный ливень.


Вымоет лик рассвет
Этой мятежной ночью.
Дождь – этот, так непрочно,
В росах оставит след








       1998




 





















КАРТИНКА






































                БЫЛ БЫ СПОСОБ БЕЗ БОЛИ ЛЮБИТЬ





                Дни одинаковы, как близнецы,
                Как задницы негров, как две капли водки.
                Рутина домашняя крутит концы,
                Моих проводов, нервопроводов кротких.


                Я ничего не могу изменить
                В нашем семейном трёхкомнатном склепе.
                Мать всё брюзжит, брату пиво всё пить,
                Их рай – телевизор, и это нелепо.


                Всё медленно, медленно сходит с ума,
                Надежда и вера, любовь из кошмара.
                Жалею порой, что не Томас Манн,
                Не Жириновский, не Че Гевара.


                Мне так хочется поговорить,
                С кем-нибудь, (не с шизой Альтер эго).
                Так легко стать вместилищем неба –
                - Был бы способ без боли любить…








                1999












        Как трудно жить своим умом,
Когда полно «усатых» книг,
Когда компьютерный «содом»,
Англоязычит наш язык.


Как трудно верить в доброту,
Когда мальчишка – камнемёт,
Познав портвейн и наркоту,
В трамвай булыжник зашвырнёт.


Как трудно ближнего любить,
Когда уста разведены.
Душа без рук – не переплыть,
Плевок разрозненной страны.



        Как трудно без бумажки жить,
        Без паспорта, как без штанов,
        Билет на поезд не купить.
        Докажь без ксивы, что Петров.




        Как трудно жить единым днём,
        Когда по встречной – Новый год…
        Нас протаранит с ветерком,
        Машины времени пилот.







          1999











        Выпал снег уходящего века,
И прикрыл наготу бытия.
        Барабаны войны саунд треком
В колыбельных вчерашнего дня.




Этот снег, да не будет последним,
Чтоб отныне, и тысячу лет…,
Жило вдосталь, и духом не бедно,
Поколенье киношных побед.



Верит сердце, в суровую зиму,
Когда выпадет снег на уста,
Кто-то выдохнет Русское имя
В лик младенца с глазами Христа.






           1999














            КОШКИ



Порой мне жаль бродячих кошек,
Живущих тем, что схватят лапы.
Соседка – «женщина в горошек»,
«Кис, кис!» - сказала…Цапы, цапы.


Какая вкусная печёнка,
Какой дурак её не скушал,
Журчит в желудке у котёнка.
А я уже не в силах слушать,


Что кошки чёрные плохие,
Что могут путь дорогу «сглазить».
Они несчастные такие,
По шёрстке что ли их погладить?




          2000








      ПЛЮШЕВЫЙ МИШКА



В коробке тыща мелочей, но нет чего-то главного.
Они мои, а я ничей, и грустно до забавного.

Я собирал их много лет, как марки и солдатиков,
Значки, кассеты, всякий бред, от постеров – до фантиков.



Их надо б выкинуть давно, за полною ненужностью,
Ведь детства кончилось кино, с прыщавою наружностью.


Жжёт ностальгия, как портвейн, всё крепче и несноснее,
Я проиграю этот гейм, как Русские под Боснией.



Не изменить расклад вещей, как не осилить главного,
Мой мишка плюшевый ничей и грустно до забавного.










             2000












              ЗИМА



Зима - не самовнушение, точно холодно, точно постыло.
Если вы не закроете форточку - ваша мама с утра простыла.

Зима – это два состояния, замороженный, заторможенный,
Они лечатся чаем с водкою и таблетками без названия.


Зима – это видимость снега, льда, на ветках инея,
Остальное – нехватка солнца, небо – белое, кожа – синяя.


Зима – это два телевиденья, здесь фильм про войну, там – про дворников.
К батарее спиною прижалося, лжесиноптиков ненавиденье.


Зима – раздолье тупых стихов, если не очень, тогда минорных.
«В Тынде Китайский увяз снегоход…» Russian  «дубак», но «моржам» прикольно.








                2003













Давай не будем о проблемах, - чур их, чур,
Мы тыщу лет не говорили о любви.
Сейчас попробую «сморозить» каламбур,
Чтобы растаял синий лёд в глазах твоих.




Скажи, что любишь, не сбегая в облака,
В мои глаза, как в телевизор загляни,
И ты увидишь там себя наверняка,
И наши лучшие безоблачные дни.




Прости, не брит слегка, и даже без цветов,
Улыбка – розой, на губах твоих горит.
Забавы для, со смертью встретится готов,
И лишь одним твоим, - «до завтра», утром сыт.





Долой слова, нам хватит мимики теней,
Но только сердцем, если можешь, не молчи.
А хочешь ночь, как матч-реванш тех самых дней.
Ты вышла замуж? – Ну постой, не хохочи!





                2003

















                ДОРОГА К ХРАМУ




                Вся наша жизнь – дорога к храму,
                Небесному, где всё понятно,
                Кто бел, кто чёрн, кто в холст и раму
                Святым вошёл. И вот обратно
                Спешит прильнуть к сырой земле,
                С печатью Духа на челе.


                За жизнью жизнь идёт по кругу;
                Крестьянин возвратится к плугу
                Моряк к заветным берегам,
                А суженый письмо к зазнобе
                Пришлёт, и снова жизнь в утробе
                Колотится, - «Я к вам, я к вам».



                Любовь и смерть, всё погодам
                Расписано в тетради Божьей.
                С котомкой зла, добра пригоршней,
                Приходим мы в Небесный Храм,
                Ни в ад, ни в рай. И грустно нам,
                Что с каждым шагом невозможней


                Исправить что-то, взять карт-бланш.







                2004








            ЛУНА



Я луна, я ищу своё солнце,
В метеорном потоке событий,
Чтоб не слыть в темноте незнакомцем,
Или глыбой сошедшей с орбиты.


Я планеты диковинный огрыз,
Что сгорела от ядерной страсти,
Квазимодоподобен мой образ,
Среди гальки поющей о счастье.



Я ничто, без любви притяженья,
Без лучей, что рождаются в магме,
Зазеркалие без отраженья,
Эсмеральды в моей диафрагме.



Я погибну, иль стану кометой,
От парсека, к парсеку сгорая.
Моё солнце безлунное, где ты? -
Я почти у Вселенского края.








           2004













        Туча неба, над пятнами города,
        Зависает больным НЛО,
        Пятый день. Пухнет кожа от голода
        По теплу, что куда-то ушло.


        Солнца дреды сплетаются с ливнями,
        Пулемётный, пивной, и грибной,
        Лижут землю, вбиваются клиньями,
        В спину лета, и в мой выходной.


        Никуда свои кеды не высунешь,
Если только на пробу язык.
А нырнёшь бесзонтово – не вынырнешь,
В луже, неба утопший двойник.









           2004











        В домашнем аресте зимы,
        Мечтаю о вешних капелях.
Углы, как и прежде прямы,
Тоска одному в двух постелях.



Не хочется даже вина,
С какой-нибудь крашеной дамой.
Душа, в состоянье окна,
С промёрзшей оконною рамой.




Весь месяц молчит телефон.
Квадрат не погашен экранный.
Но ток моих чувств отключён,
Обычной подушкой диванной.














      2004













ВСЕЛЕННАЯ



Ты самая красивая Вселенная,
Хотя сама ещё о том не знаешь.
Земная женщина, на вид обыкновенная,
Но по ночам ты звёзды зажигаешь.



Ты самая космическая фэнтези,
Хотя и помещаешься в объятьях.
Ты знаешь, как лететь к планете «Экстези»,
Наполнив ветром солнечное платье.



Ты самая инопланетно-сладкая,
В твоих глазах – все сказки Аэлит.
И потому, я в «телескоп» украдкою,
Смотрю на ту, что рядышком сопит.











2005













ЖАЛЬ, Я НЕ РЕМБРАНДТ



Будь я художником, а не поэтом,
Писал бы я картины по Фламадски,
И днём и ночью с приглушённым светом,
Питаясь красотою и шампанским.


Я выводил бы очертанья тонких линий
Бровей и губ, изящный профиль шеи,
И платье из ромашек и глициний.
Как жаль, что рисовать я не умею.



Висели бы полотна в Эрмитаже,
А может быть в Версале или Лувре.
«Какая я натурщица…», - ты скажешь,
И будешь допивать остывший «Нури»



Будь я художником, а не поэтом,
Я б рисовал тебя, пока есть дома краски,
С глициньями, с шампанским, с пистолетом…
Не Рембрандт я.- Я  на стихи натаскан.







       2005











                Жёлто-зелёная
                В розовой солнца оправе,
                Рвёт самотканую простынь 
                Белотуманной прохлады


                Тучи взлошадили небо,
                С сёдлами не табунятся.
                Туфельки и амебы
                В капли дождя рядятся.


                Певчие к Югу хором,
                А воробьи не птицы.
                Осени светофору
                Иду молиться.










                2006











                Золотые тараканы осени
                Падают, и тихо расползаются.
                Тополя, кривыми папиросами
                На костры туманов натыкаются.


                Галки улетают к Югу пьяные,
                Видно напилися луж феноловых.
                Листья цвета – «Здравствуйте пожарные!»
                Днём сияют ярче звёзд неоновых.





                2006









        Лечусь я чужими стихами,
Глазами чужими лечусь.
Я пивом  лечусь с огурцами,
Курю, но не лечится грусть,


О том, что уже не влюбиться,
В листву опадающих рощ.
И сердце напрасно томится,
Как скисший Украинский борщ.


Я чужд механической страсти,
Любовь – в «Томагочи» игра.
Где женщины, там и мордасти,
От - «милый», - «до в петлю пора».



Когда протрезвею, влюблюсь я,
В осеннюю в пёрышках синь,
Где солнце по имени Люся…
Ох, сгинь вдохновение, сгинь.












        2006






























КАРТИНКА




































Стёкла шкрябает дождь. Настроения нету.
Я пивка для рывка, для  флажка сигарету,
И пойду по качелям дорог, не припаян как нить.


Нашей встрече – отбой. И душе одиноко,
Всё бродить, и бродить электрическим соком.
Чувства в лужах не тонут - «собаки» пытаются плыть.


День прошёл, ну и что? Что в обломах три года.
Я дурак, если что, или дура – погода.
Время точек над и, ну а ты «лепишь» крест с запятой.


Кто придумал лечить суицид алкоголем?
Богу шлю sms. Но неправильно что-ли?
Проклинаю  любовь, тычась мордой в «витрину» другой.








                2003













                ЛЮБОВЬ И РЕВОЛЮЦИЯ




                Любовь, как революция, она почти идейна,
                В ней есть приказ НА «ЗИМНИЙ», и поручик с бодуна.
                Адамы против Ев ведут борьбу узкопартейно,
                Кто красный флаг поднял – тот муж, кто ножницы – жена.



                Любовь, как лотерея в барабане рев-нагана,
               «Зиро», и мозг холодный уж не мозг а «Геркулес».
                А губы, слева/справа – огнедышащие раны,
                Их лечат поцелуями с объятьями и без…



                Любовь, как демонстрация красавиц и уродов,
                От альфы – до омеги,  внутренной переворот,
                Когда увидишь Ту, не самолёт, а нечто вроде,
                Ту стерву, что тебя в прицел  оптический возьмёт.



                Любовь, как революция, она почти питейна,
                В ней, ТАНКОВ НЕТ НА «СМОЛЬНЫЙ», и обкуренный матрос.
                Смешался ад и рай, в болтанке терпкого портвейна,
                Который не тебе, совсем не я, в кармане нес.









                2006












        Поэт не должен пить один,
Пусть даже чай, один не должен.
С пером и музой триедин,
Русалкой пьяною восторжен.



Поэт, он тоже человек,
Хотя по волчьи осторожен.
Он пьёт фенол из тысяч рек
И женщин, если обезвожен.



Поэтам жить запрещено
В мирах, где мотыльки и феи,
Чертополошье пить вино,
И умирать с губой на шее.



Поэту можно и не пить,
Рубашка чище, редька слаще.
Быть человеком, дур любить,
Вот смысл жизни НАДстоящий.





           2006








                СУГРОБЫЧ



Весенний снег вспотел и дышит тяжело,
Давно уже, давно, сугробов не мело.


Лежит, как будто морж, что ласты вверх, вот-вот,
И солнце жжёт бока и сало прочь течёт.


Он молится ветрам, кряхтя под каблуком,
«Пошто меня апрель лопатой и кайлом?»



Сугробыч, ты прости, у нас лежачих бьют,
Из «добрых», лишь грачи, что гадят и орут.



Снег охнул и осел, ни слова не сказав,
И с головой в ручьи, асфальт как крест приняв.








                2006











         ВОИСТИНУ ВЕСНА



Воистину весна. Шершаво тает снег.
Журчанье новых луж и хлюпанье ручьёв.
От всех депрессняков и скуки оберег
Надраено блестит над крышами дворов.



Воистину весна. Ей радуется птах,
Что на подмостках лип рулады выдаёт.
И хочется сыграть хард-рок на проводах,
В них прёт электроток, во мне ж Ян Гилан прёт.



Воистину весна. Студентка с эскимо,
Без шапки и шарфа на рандеву спешит.
Лопатный человек, size бот 47мой,
Откинув талый снег, с травою говорит.




                2006














                По моему я влюбился.
                А может быть я дурак?
                Не с той, и не так напился
                Джусу. Но в сердце бряк…


                И стук не такой как раньше,
                Когда она рядом спит…
                Красивая, до «отстань же!»
                Я пленник её ланит.


                А может и впрямь жениться?
                Хотя мы знакомы чуть…
                Чуть дольше, чем с небом птицы
                Беспёрые – просто жуть.







                2006











        У кого-то, есть дом, у кого –  есть дети,
Потолком у кого – то любовь, у меня ж потолком ветер.


Кто-то заводит «Мерс…», кто-то подругу в баре,
Кто-то пишет стрелялку - роман, я ж в карманы стихи тарю.



Кому-то ставят литр, кому-то бюст при жизни,
Кому-то спасенье души, ну а мне б теплоты с ближним.





                2006













        В наше время удивительная роскошь,
Иметь свой дом, машину, дочку с сыном,
Послушать оперу, к примеру ту же «Тоску»,
Не бегать, а звонить по магазинам.


Когда ж легкодоступны лишь эрзацы
Красивой жизни, пиво, шлюхи, ханка,
На тропке веры трудно удержаться,
Глядя на мир глазами *«киберпанка»!.



Несбыточность желаний - злая сказка,
Для тех, чья жизнь, меж телевизором и книгой.
Ганс Христиан Небесный, будь же ласков,
К нам всем, кто вставил доллар - в ряд религий.









*Киберпанк – стиль современного кинематографа,
Одним из примеров которого является трилогия
Братьев Буковских «Матрица».







                2006









                ЗВОНОК ИЗ НОВОКУЗНЕЦКА





              Штопаю шерстяные носки. Лев Лещенко в левое ухо,
              Поёт про смешных роще-птиц.
              А я в портупее тоски, ведь в форточке белые мухи,
              Как пух от чужих рукавиц,



              Иль вражеских парашютистов. Ты вне TELE2 шной зоны. Я
              В зоне мамано-грызни.
              Жду тебя, побритый, чистый – двое суток. Любовь не шизня,
              Любовь – это двойня жизни.




              Я укололся твоим звонком. В нокауте Winamp(а) плеер,
              Его всхрипы не голос твой.
              В ухе встрял комплиментов ком, - я для всех, марсоход «Indever»,
              Для тебя ж, «Целуй-бей» родной.




                2007













Белая медведица зима
Наступила, отдавив всё тёплое.
Девятиэтажки - терема
Под замёрзшим солнцем, как под свёклою.


Но не греют овощи меня,
В теремке с центральным отоплением.
Кофта из синтетики фигня,
По сравненью с чайника кипением.


Милую б сейчас под левый бок,
Чтобы не считать на пледе хвостики.
Я б обнял её как осьминог,
Не смотря на то, что ниже ростиком.


Где моя зазноба, кабы знать,
Может чешет за ухом «медведицы».
Нам бы вместе снеги потоптать…
Почему же ей ко мне не едется.
























2007









Морозный ноябрь. Хрустит словно чипсы
Под модным ботинком ромашковый снег.
Берёзы, как статуи чистого гипса,
Глядят мне во след, до бульвара аптек.



Но я, не за так свои боты морожу,
Под боком стучат каблучками твои.
Мороз не кусает, а лижет нам кожу,
Забавным щенком, только вдох затаи.



Прогулка, как фары в лицо, неизбежна,
Когда день воскресный, и нет мандарин.
Замёршие пальца спаучились нежно,
Мы тащим в авоське почти магазин.





2007










          Интересно, какую фигню высекут на моём памятнике?
          Не вечно же расхаживать мне, туда-сюда маятником.


          Впрочем, рано крутить Реквием,
          Жизнь искрит, как стартующий shuttle.
          Пасту с надписью спирт, астронавт
          Выжал всю, и луной на пол.


          Нет, конечно, спиваться грешно,
          Даже если родился Энштейном.
          Относительно, в церковь схожу,
          Обезградусить горечь портвейна.



          Интересно, кто будет читать мой стих, через лет так две тыщи?
          Я почти куртуазный поэт – но бессмертье таких не ищет.




                2007











                Белый пластырь зимы не отлепишь от тела,
                Даже если в тепле водку пьёшь сам с собой
                Надоела метель и тоска надоела,
                Так охота травы отщипнуть луговой.


                Витаминов в обрез и по карточкам солнце.
                Только в телеке дуры в бикини пьют сок.
                Вот бы лето сейчас с деревенским колодцем,
                Ну хотя бы на вечер, ну хотя б на глоток..









                2007











                По свински радостна весна
                В грязевуарах стылых луж.
                Тропинки скурвилась струна,
                Хоть кем утюжь.



                По небу солнца апельсин
                Катается туда сюда,
                Востоко-западно. Ледзынь -
                Трещит  слюда.




                Глаз ищет шёрстку трын-травы
                В ноздрях проталин цвета «fresh».
                Увяз начищенный по швы ботинковещь.






                2007











                Лето умытое ливнем и росами
                Дышит руками и пятками босыми.
                Сквозь загорелое небо и крыши,
                Лето душой человеческой дышит.





              ...................................



                Вечерние облака
                Плывут берегов не зная,
                Туда, где небес рука,
                День завтрашний обнимает.




                ........................................





                Всю ночь громыхало железо грома,
                И ливень строчил на подобие дома,
                В котором я костерил до рассвета,
                Хреновое нечто по имени лето.




                ...................................



                Лето блестит бриллиантами пота,
                На лицах прохожих. И запах чего-то,
                Несносно сгоревшего в микроволновке,
                Стоит на автобусной неостановке.





                2006























                КАРТИНКА






























        Лук на подоконнике растёт,
Тикают часы без циферблата.
Хочется отправить sms -
«я люблю тебя», без адресата.



Чтобы удивился кто-нибудь,
Что за идиот, да среди ночи?
Сигарета наспех душит грудь,
И гортань вина уже не хочет.



Отключаюсь. Снова вижу снег,
И во сне он пахнет женской кожей.
А снаружи просто человек,
Что устал от праздников похоже.






          2007














Снежная благодать ангельским пухом с неба,
Радостно мельтешит в жёлтых зрачках домов.
В вечер под Новый год каждый прохожий ребус,
В тугах, что подарить близким под звон часов.


Хочется танцевать худенькою снежинкой,
В мигах цветных огней чудный кордебалет.
Зрители не спеша лепят пирог с начинкой.
В воздухе декабря пахнет прибавкой лет.






        2007












        Идёт обкатка душ на прочность,
Эксперимент с названьем жизнь,
Формует алчность и порочность,
И наши чувства тянет вниз.


Падение – предел полёта,
Икаров и Экзюпери.
Кому быть ангелом охота,
Когда и Рай - модель Земли.




        2007






















Кубометры жизни проходят мимо,
Как по *байпасу,
Того, что могло быть счастьем,
По Тинто Брассу,



По психиатру, по Иисусу Христу,
Впрочем, не важно,
Если нет любви никакой,
Даже продажной,


Прелюбодейственно-платонической.
Лишь в чудо вера,
Душе моей даёт ампер,
И душит «зверя».
























* Байпас – обводная линия  в обход
Основного трубопровода, на которой
Не стоит регулирующий клапан.





             2007










        Не проси у Господа ни денег, ни любви,
Рая десять соток, жизни вечной не проси.



Не проси у Господа, того, что можешь сам,
Стать трезвей и легче, чтоб гулять по небесам.


Не проси у Господа всем крышам мира – мир.
Молись за свет в родном окне, пока идёт «эфир».








                2007











        Остатки августа, болею,
Таблетки на обои клею.
И чтоб с тоски не сдохнуть вскоре,
Рисую птиц на мониторе.


Пенициллины надоели,
Сейчас бы джина или эля…
                Но злая тётя – Айболит
С «диеты» слазить не велит.



Висит реклама к «Дню Шахтёра».
Ну, дайте что ли мухомора,
Чтоб настроение поднять,
Не всё ж по потолкам гулять.









          2008










Первый ноябрьский опушковый снег,
Крошит на крыши, деревья, и головы.
Чтоб о зиме не забыл человек,
Небо спаяет с землёй словно олово.


Снег не растает, пока не возьмёшь
Две пригоршни хлопьев погреться в ладони.
Белый линолеум стелен хорош,
На всуе забытом цветами газоне.



Снег, я встречаю как гостя с небес,
«Ну, здравствуй снежище! – Надолго ли с нами?»
Тот, всё кружит, как фата у невест,
И тибрит втихушку тропу под ногами.
 
 





               2008












         Когда нам счастья не хватало (свободы мало, денег мало),
         Любили мы, кого попало, то Ленина, то рок-н-рол.


         Когда ж дорвались до свободы – страну похерили «уроды»,
         Скормили «доллару» заводы, поставив дурня на престол.


         Теперь свободы. Аж достало. Есть счастье – водка, киви, сало.
         И любим, не кого попало, Медведев – «yes»,  «Дом-2» -« в засос»…


         Не знаю я, что будет дальше («уродов» - в клетку, хохмы - старше),
         Куда страна свернёт на марше? – Направь её стопы Христос.







                2008











Зелёные глаза, каштановые волосы,
Рембрандта телеса, желание интриг,
Качают надо мной одежды – гладиолусы,
Надеясь на любовь, а может на блиц-криг.


Да, я приму на грудь, все эти колыхания,
Хотя в моей душе давно поёт бамбук,
Что сонный поцелуй и ровное дыхание
Глашатают, - пришёл влюблённости каюк.


Нет у меня другой, кому б я гладил волосы,
Заглядывая внутрь глубоководных глаз.
Так редко мы близки, как взрывы в мегаполисе.
Вновь на работу ты…, а я, с ночной сейчас.









          2008










Потеряны ключи от лета
В желто дверных кварталах осени.
И солнца блин упрятан где-то,
На жестяном небесном противне.


Потеряны ключи от рая
В Содоме непроглядных будней.
Дождей непрошенная стая
Прохожих превращает в студни.



Потеряны ключи от дома
И мне на лавочке – «бомжово».
Сентябрь – это аксиома,
Холодное на выдох слово.







2008









                БАБЬЕ ЛЕТО 2




                Вот и «Бабье» довыпендривалось лето,
                Осень пьяная мужицкая стоит.
                Воздух мятый, как вчерашняя газета,
                Серой муторностью дождика прошит.


                Депрессивно светит солнечное нечто,
                Над безпарусными мачтами берёз.
                И душа средь птиц, что к Югу, ищет место.
                Но не вклиниться в курлычащий обоз.


               Что ж ты, люстра межпланетная не греешь,
               Как коньяк, что по сосудистой разлит.
               Гениальностью строфы не заболеешь,
               Если осень, в бровь и в глаз – гермафродит.






                2008









                ПОФИГИЗМ – ИЛИ КРАЙНЕЕ БЕЗРАЗЛИЧИЕ





                Оторваны от неба и земли,
                Живём в домах и шлака и бетона,
                Нас по ночам не будят журавли,
                И взгляд на женщину,
                Всего лишь взгляд с балкона.



                Нам проще позвонить, послать e-mail,
                Чем заглянуть на огонёк спонтанно,
                На пару слов, на пару «Чип и Дейл».
                Спускаем вечер, словно Томь из ванны.



                Мы строим свой семейный «парадиз»,
                Мечтая о Канарах в огороде.
                Бросаем в кепку рупь и пофигизм,
                Бродягам, что одеты не по моде.



                Не знаем, как, и чем живёт сосед
                За стенкой, чья на улице собака
                На клумбу гадит. Интереса нет.
                Подумаешь, мента пырнули в драке.




                В автобусе стоймя плечом, к плечу,
                Глядим в окно, поверх голов соседей
                По поручню. Идёт игра в «молчун».
                Плевать куда, зачем – мы тупо едем.





                2009












    КРЕЩЕНСКИЕ МОРОЗЫ





Стоят Крещенские морозы,
Течёт Крещенская вода.
Сосульный скульптор ставит в позы
Фигуры пролитого льда.



Заиндевели ветки клёнов,
Троллейбусные провода.
С небес глядит умалишённо
Солнцеподобная балда.



Мороз не страшен пёсьей шубе,
Такси, домам из кирпича,
Влюблённой парочке, чьи губы,
Пылают жарче чем свеча.



Надежда есть, что ветер с Юга
Притащит запах абрикос,
Синоптиков поставят в угол,
За снятый с валенка прогноз.




И загорланят птицы в кронах,
От снегирей до воронья,
И выйдет лыжник в синтепонах,
Похожий чем – то на меня.








         2009








         ВЕСЕННИЙ ПАНК




Идёт весна – «болезненная дева»,
Капелью плачет, лучиком смеётся,
Зима по праву руку, лето – слева,
А между их, гриппующее солнце.




Не знаю, как с утра мне одеваться,
Проскальзывают боты, аки лыжи.
И пальцам без перчаток зябко братцы,
Бродяжить по карманному Парижу.




Я, тем не менее, не рад капелям,
Пусть по кустам мнёт губы молодёжь,
Леча «болезненную деву» хмелем,
Я ж морсиком, иль что в стакан нальёшь.




Отгрипповал, включил панк-рок весёлый,
Открыл окно, а там, куда ни глянь,
Идёт весна, зелёной, мокрой, голой,
Дербаня лучемётом снеготкань.





            2009











                ОДА ЗЕМЛЕ КУЗНЕЦКОЙ



               В любимый край Кузнецкий влюбился я с тех пор,
               Как я увидел башни нерукотворных гор.


               Хор кедрачей таёжных мне пел про ветер круч,
               Что гонит по над Томью махину вздорных туч.


               А где-то, за тайгою, на стыке автострад,
               Дымит по капитански наш Кемеровоград.


               Там, в честь труда шахтёров – обилие фанфар,
               А мне ж любимый город; аптека, храм, бульвар.


               От Яи до Камзаса, от Кии до Мрассу,
               Раскинул край сибирский могутную красу.


               Клад недр не измерить, ни баксом, ни рублём.
               Ну как же в рай не верить, когда мы в нём живём.






                2009












                Летели шарики воздушные,
                Зелёно-жёлто-краснокапельно,
                По небу серому и скучному,
                Но скоро лопнут обязательно.



                С какого-то умчались праздника,
                Чтоб спутали с аэростатами,
                Чтобы у птиц возникла паника,
                А люди стали виноватыми.



                Шутя надули, в небо бросили,
                Как мусор празднично-раскрасочный.
                Ветра, их малость «поматросили»,
                Но не дают сигнал посадочный.



                Летели шарики воздушные
                Мимо - балконно как-то вечером,
                Земле и небу непослушные,
                Туда, где ангелов не встречено…









                2009






















КАРТИНКА



































         ТАНКИСТ





Я вьехал на подиум в танке,
Сквозь хруст бутафорской стены.
Орали поддатые панки,
Приветствуя символ войны.



Но я, не солдат слава богу,
В моём арсенале – слова,
«А ну, уступите дорогу,
Моя колея здорова!»




«Граната» взрывается глухо,
Шампанским залит перископ.
Танкист никудышный Андрюха
Балдеет как мартовский клоп.








       1994












                ВЕСНА


                Весна! Вы слышите, весна!
                Журчит и хлюпает под носом.
                Сугробы с явным перекосом
                Упились вешнего вина.




                Сквозь белизну сверкает грязь
                И зеленеющие губы,
                Травы заныканой под шубу,
                Что до свободы добралась.





                Обилье солнечных ушей,
                «Косых» царапающих стёкла.
                Стартует бабочка, аж взмокла,
                Куда-то в космос этажей.




                У психиатров вновь аншлаг,
                От пациентов нет отбоя,
                Места в position - только стоя,
                По блату – коврик для собак.




                Весна. Влюблённых – как грачей.
                Грачи ещё не прилетели.
                Грустит старушка в дряхлом теле,
                Ширяя палочкой в ручей.




                Мальчишкам – божья благодать,
                Свой дивный face увидеть в луже.
                А я болею. Я простужен.
                Аля – улю, моя кровать!






                1996









         МЕЖДУ КРЕСТАМИ И ЗВЁЗДАМИ




Между крестами и звёздами
Мы проторяем свой путь.
Смеясь, остаёмся серьёзными,
И верим в одно, что–нибудь,


В чистое светлое нежное,
Или неистовый рок,
В счастье, как сон безмятежное,
Или нажатый курок.



Ангелы с нами и демоны
Кружат один хоровод.
Света не видим за стенами,
С окнами на небосвод.



Сходим с ума эскадрильями,
В бездну стремящихся, птиц.
Машем картонными крыльями,
Падая гроздьями, ниц.




Мы пролетаем над вечностью,
Дни сочетая в года.
Жизнь сочетая с беспечностью
Мы не умрём никогда.




Между крестами и звёздами,
Каждый построит себе,
Дом с журавлиными гнёздами
В солнечной Бого-избе.





         1997










     ДЕФОЛТ 1998





В непоэтическое время
Писать приходится стихи,
Когда копейные проблемы
Решать не думают верхи.



К чему слова на фоне пепла
Американских сигарет,
Когда безнравственность окрепла
И веры в будущее нет.



Искусство жаждет эпотажа,
Лиричность духа между строк,
Идёт как девка на продажу
Заныкав крестик в узелок.




Язык, всё больше эсперанто.
Не шахматный, но всё же мат,
Мы любим в песнях эмигрантов,
Держась за свой вещеархат.





Двадцатый век велик и страшен,
Сентиментальность не в чести.
Мы рубим сленгом корни наши,
До звёзд стараясь дорасти.







        1998







                КЛАДБИЩЕ



                Все дороги ведут на кладбище,
                Нынче Троица, да куда ж ещё

                Путь держать апосля  литургии,
                Ведь закрыты и Рим и Киев.



                Там, все те, кто прежде нам дорог был,
                А не просто прах – ореол могил.

                Хлеба с водкою – весь расклад вещей.
                Сто автобусов, все на кладбище.



                Мы лишь агнцы на Божьем пастбище,
                Щиплем сорный злак – сеем кладбище.

                От роддома, до червоточины,
                Все болванки под смерть заточены.










                2003

















          «Бабье лето» без баб просто осень и всё
          Облетает сентябрь, как древесная кружка.
          Унесенное ветром летает бельё.
          Приводнился комар в пивом налитой кружке.




          Льют портвейны дожди неземной алкоголь,
          С виду просто вода, но с неё очень грустно.
          На термометре - ноль Настроение - ноль.
          Раскололся кроссворд на ответы арбузно.





          Если в солнце в душе и снаружи тепло,
          Ни к чему эта Богом забытая лампа.
          С неба осени льётся на землю фуфло,
          Оставляя следы на капотах и бампах.




          Я уже ничего не хочу перед сном,
          Ни портвейна, ни бабы, ни «бабьего лета».
          Прямо с лоджии, с пьяною музой вдвоём,
          Запускаю в ворон папиросы-ракеты.









                2005













       ПЕРЕД ПРИЧАСТИЕМ



Я хочу причаститься в церкви,
Мне пред Богом ужасно стыдно,
Ведь хороших моих поступков
И в бинокль, увы, не видно.



Я хочу покаянья в страхе,
Пусть сейчас, не потом осудят.
Может вправду уйти в монахи?
Или в вечность? – и будь что будет.



Я хочу очищенья мыслей,
И челом ко Христу прижаться,
Чтобы «нехристь» голодной вилкой
До извилин не смог добраться.



Я хочу попросить прощенья
У святых, что глядят с укором,
На духовные извращенья
Негасимо-лампадным взором.




Я хочу причаститься в церкви,
Но нейдёт на уста молитва.
«Ты не дай сделать худо, ангел,
Сохрани от лукавой бритвы».










          2000











             СНЕЖИНКА



Снег падает, как десять лет назад,
Такой же мягкий, белый, и пушистый,
Не в этих окнах - в них не виден сад,
Лишь цепь домов шершавых и ребристых.




Из прежних окон – кроны яблонь вверх,
Малина со смородиной в объятьях.
Из тех времён, из тех забытых вех,
Не вырвать миг сугробного зачатья.




Картинки, по ту сторону окна
Заткалися морозными цветами.
Времён машина изобретена -
Снежинкой, что в себя впитала пламя.






                2004












                Я - даже не Есенин,
                Издатом не рассеян.
                Лубочные берёзки
                И пашни не по мне.


                Я – городской повеса
                Из каменного леса,
                Я не пишу о Родине,
                Колхозах, и войне.


                Я воспеваю сальто
                Бетона и асфальта,
                Следы от самолётов,
                И труб химзаводских.



                Я вижу небо в жолтом
                Над солнечным дефолтом,
                И смутный образ Бога
                В обломках душ людских.



                Нет, я не Маяковский.
                Такой вот я, таковский,
                Мне не мила Россия,
                Как ядерный кабак.



                Я – космопролетарий,
                И всех, от малой твари,
                До Марсианских женщин,
                Люблю, Андрей Пятак.







                2005









Я ел люля-кебаб на Византийском солнце,
И чей-то наглый взгляд меня одолевал,
Возможно это краб, сбежавший от Японцев,
А может, просто бомж бутылки собирал.



Я пил арбузный сок на тихом побережье
И слушал, как волна шуршала о волну.
Я целовал песок, что на твоей одежде,
Прозрачной как вода, в которую нырнул.






              1996









Я вечный пассажир маршруток,
Шагаю в темноту, мечтая о такси.
Ведь Кемерово наш и утром не Одесса.
От холода меня «Пшеничная» спаси.



Я нынче загулял. Но ангел мой тверёзый,
Чтоб я не заплутал, втыкал в асфальт столбы.
А я не разумел, откуда здесь берёзы,
Когда такая вонь из заводской трубы.






             1996               










Дождь тёплый, как парное молоко,
Стучал по загорелому асфальту.
И радоваться было так легко,
Как воробью исполнить в небе сальто.



Казался день сумбурною рекой,
В которой тонут мысли, словно гири.
Но тщетно я искал себе покой,
Оставив дом, идя на все четыре..




Промокло всё, и тело и душа,
И мятые в кармане сигареты.
Вот мой подъезд, но ноги не спешат,
Покинуть палубу нетонущего лета








             1997













          КАПИТАН




Плывёт корабль. Море за бортом
Поёт о том, как эфемерно счастье.
Бегут буруны, от винта, и за винтом,
Монгольский флаг от ветра в перехлястье.




И ты один на мостике стоишь,
И смотришь вдаль в бейсболке капитана.
Перед тобой Гавана и Париж,
И где-то в пальмах Средне-Русская Гвиана.





А мне ж, с ночной последней…, всё равно,
Корабль, или пристань отплывает.
Как жаль, что бедным неграм не дано
Постичь блаженство спящего в трамвае.











            1998