просто

Видишь словно впервые, боишься тронуть, пошевелиться.
Думаешь: жизнь после смерти, конечно же, существует,
Где только взять столько слов, чтоб не врезались спицами,
Но были неотвратимыми, словно Цую.
Он говорит: "Что у тебя внутри? И не ври, что яма.
Я потерял ребенка, ты понимаешь, ребенка. Такое лето."
Ты понимаешь, но внутри глобальная несмеяна
И неплаксана. Седуксен на корону метит.

Деревенеешь все больше и больше, врастаешь в обивку стула.
Только глаза говорят: кажется дышит, значит, еще живая.
А на самом деле, уже не дышит, и осыпается арматура,
И на шее цветком распустилась рваная ножевая.

Он говорит: "Воскрешать тебя будем долго,
Дальше - не знаю, но это решим позднее.
Если не я, то кто? Залатаем тебя: иголкой,
Нитками, бусами, незабудками и зеленой феей."

Да, сейчас разве что зеленая фея спасти и сможет:
Из закромов неучтенную душу вдохнет обратно
В это пустое тело, обтянутое загорелой кожей.
-
- Здравствуй, здравствуй, малышка Марта.