Я слово любовь, как пристало поэту...

Здравствуйте, Елизавета!

Позвольте поблагодарить Вас и за отзывы, и за интересные мысли, и за внимание к моим стихам. А теперь постараюсь, насколько это позволит степень моего владения предметом, прокомментировать сказанное Вами.

Что касается стихотворения «Голубая река», то сам образ реки - а дело было в Швейцарии, в Интерлакене - послужил поводом для моей рефлексии совершенно случайно. По этому городку, расположенному меж двух озёр, действительно протекает какая-то речка (названия, честно говоря, даже не знаю), и цвета она, как и упомянутые озёра, на самом деле голубого. Почему я обратил на неё внимание? Скорее всего, именно потому, что своим довольно-таки бурным течением она явно диссонировала с укладом самого городка и общего настроения его жителей, которое я, конечно же, мог прочувствовать только интуитивно. Как обычно бывает в таких случаях, стоит потянуть за верёвочку, а дальше образы уже приходят сами собой, и мысли, подгоняемые в том числе языком, обретаю уже некую целостность и стройность. Что до Ваших наблюдений, то они, безусловно, очень любопытны, однако по своему душевному складу я отнюдь не мистик, поэтому приписывать конкретным рекам какие-то сверхъестественные качества или наделять их необъяснимой силой даже при большом желании у меня вряд ли получится. Другими словами, с тем же успехом на схожие откровения меня мог натолкнуть и обычный ручей, но тогда, как Вы, наверное, понимаете, это был бы уже совсем другой стишок.

Теперь о вербализации как таковой. Не знаю, Елизавета, вполне возможно, что Вы и правы. Однако Бог в качестве «бесчисленного количества буквенных сочетаний» был бы для меня слишком сложной и запутанной для для восприятия субстанцией. Между прочим, расплывчато-надмирный образ Творца, с моей точки зрения, вообще ни на шаг не приближает человека к прояснению проблемы собственного существования. Вероятно, это и было одной из причин, из-за которых две тысячи лет назад на смену абстрактному трансцендированию иудаизма пришла конкретность, выраженная в известном образе ИХ. Есенинский же подход здесь опять-таки чересчур мистичен. Но что за ним следует? По-моему, ничего. Самому же Сергею Александровичу такого рода взгляд на вещи не помог даже маломальски решить собственные экзистенциальные проблемы, хотя стихи при этом получались, несомненно, весьма горячими и тревожными. Но такого рода накал и такого рода тревога свидетельствуют, скорее, о душевной драме написавшего их человека, нежели о ясности его понимания. Ведь страдания Сергея Есенина - и это видно по его стихам - были безмерными, и вызваны они в том числе и переизбытком мистицизма, наличие которого в своём мировосприятии почти каждый поэт отчего-то непременно старается стимулировать. Признаться, я не сторонник этого, хотя, возможно, сами стихи от этого и проигрывают. Пожалуйста, простите, Елизавета, если всё сказанное мною покажется Вам сомнительным или откровенно неинтересным, но я лишь попытался взглянуть на поставленную проблему собственными глазами.

Ещё раз благодарю за поднятые вопросы!

С искренним уважением,

Максим Седунов   25.09.2011 19:44   Заявить о нарушении

Спасибо за ответ, Максим. Прекрасно, когда есть над чем подумать, есть направления поиска. Возможно, смысл вовсе не в находке, а в самом процессе поиска, который вдохновляет нас на новые открытия. Если бы мы всё знали изначально, было бы просто неинтересно. Очень рада слышать различные точки зренья. Причём, я никогда не пытаюсь оспорить. Споры в таких вопросах вообще бессмысленны. Одни, к примеру, доказывают, что Бога не существует, другие приводят не менее убедительные доказательства обратного. У меня перед глазами рисуется такая картина: сидят два человека на берегу моря и смотрят на камень, который наполовину скрыт под водой и спорят. Один говорит, что он похож на черепаху, другой - на слона. Отлив покажет на кого он похож на самом деле. С уважением.

Елизавета Клиторенко   25.09.2011 22:56   Заявить о нарушении