Орешнику из милоша

Ты меня не узнал, но я тот, тот же самый,
кто на луки ломал твои гибкие прутья
такие стройные и простые в разбеге к светилу. 
Ты разросся, под тенью твоей, зеленеют побеги.
Плохо, что тем мальчишкой я уже не являюсь.
ветку срезать могу и ходить, опираясь об палку. 

Любил я твою кору, цвета бронзы с белым налётом,
Цвета лучшего в мире орешника
Но я рад тебя видеть, как всегда чародея,
с жемчугами орехов,
с поколеньями белок, что в тебе танцевали.

Что-то от гераклитовских мыслей есть, когда здесь стою,
помня себя миновавшего
и жизнь, ту какою была и какою могла быть.
Ничего не стоит. Всё стоит: великая неизменность.
И я пробую в ней, разместить свой удел,
которой, если честно сказать, принимать не хотел.
Был я счастлив с луком своим, крадучись по берегу сказки.
То, что сталось со мною позднее, достойно пожатия плеч
и есть лишь биография, значит то, что пригрезилось.

POST SCRIPTUM

Биография, или выдумка или долгий сон.
Облака слежались пластами
на клочке неба между светлых берёз,   
Ржавый, жёлтый виноградник под вечер.
Был я не долго слугой и бродягой
отдохнув, возвращаюсь путём небывалым.