Цою

Беззаботная юность, портвейн, школьный двор.
От совка мы лечились, а доктор, профессор
Изгонял наши души из траурных нор,
Избавлял от бездушья, как нынче от стрессов.

Ресторан и пивбар, и немного любви.
Если в церковь ломились, не от веры великой.
Ленин жив, хоть подгнил, ну а ты не живи!
Жизнь ли это - молчать до безумного крика.

Жизнь ли это - ворчать, а в ответ ничего?
Жизнь ли это - блевать как всегда в подворотне?
А как хочется плыть вдоль крутых берегов
На корвете из этой своей преисподней.

Кто сказал, что измены времён перемен
Уподобятся ливню из крови и гари?
Древний магнитофон, звуков искренних плен,
Нас лечили  с портвейном горестным в паре.

И теперь, когда всё далеко позади,
Это голос шаманский, знакомый до боли.
Как вселенной мотив, где то в сердце зудит
Жаждой древней, лихой и  языческой воли.

И опять переменами грезит бедняк,
За душой только тысячи ран и осколков.
Хочешь пить? Утоляй же из лужи сушняк!
Хочешь спать? Спи и будет несладко и колко.