Патриция

В то утро серое, осеннее, не раннее
В душе и в мыслях царствовал разлад
Она меня спросила тихо: "Тат,
Скажи, ты помнишь кладбище в Саванне?

Был март, весна, магнолии цвели,
Вистерии надгробья обвивали,
Мы знать тогда, конечно, не могли
И знаешь, слава богу, что не знали.

Бродили по аллеям целый день,
Мадоннам мраморным засматриваясь в лица,
Была роскошна мглистых ильмов тень.
Мы так хотели сердцем приземлиться.

Печаль и благость, свет, любовь, тоска
Нам души обоюдно посминали.
Ты стала мне по-сестрински близка
Созвучная особой "ре лигаре".

Как раз тогда, в Саванне, в первый раз
Свело живот нещадной жгучей болью
И я еще подумала: "Сейчас?
Ох, как сейчас не время нездоровью!"

Мы возвращались спешно по домам.
Я, посылая к черту грипп (наверно),
Ты - хмурясь озабоченно, вела
Машину очень быстро, даже нервно.

Мне был объявлен вскоре приговор.
С названьем глупым и дурацким - канцер.
Два года я вела нелепый спор
За право на земле живой остаться..."

Пэт смолкла, дух едва перевела,
И попросила порцию морфина.
Сестра из хосписа легко иглу ввела,
Ушла, сочувственно неся прямую спину.

Я плакала бесслезно и без слов,
А Пэт бодрилась, улыбалась, тая.
Она же здесь еще, в плену молитв и снов.
Но мне ее уже так не хватает.

В то утро серое, осеннее, не раннее
Мы с ней простились молча, навсегда.
Я знаю, я не раз приду туда:
В Бонавентур, на кладбище в Саванне...

18 Ноября 2009 г.