Злоключения отца Кюлло

(комедия в стихах)
                ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Отец Кюлло                Священник с туманным прошлым как две
                капли воды похожий на Наполеона

Аббат Анрио                Настоятель монастыря

Брат Августин и                Монахи, добрые друзья, занимающие
Брат Бенедикт                соседние кельи рядом с Кюлло

Студент                молодой человек, бонапартист-
                правдоискатель

Гренадер                Бывший солдат Старой Гвардии

Трактирщик                Хозяин постоялого двора в окрестностях

Завсегдатаи: скорняк, кузнец и другой рабочий люд.
Монахи монастыря
Постояльцы двора
Дочь Трактирщика

Действие пьесы разворачивается в окрестностях Булони, в одной из неприметных французских деревенек. Время действия - 1822 год, сразу после того, как известие о смерти Наполеона на Святой Елене облетело весь свет.



                АКТ I
                Действие Первое
   Небольшой постоялый двор на окраине города, в кабачке которого собираются местные завсегдатаи, любящие выпить и посудачить. Есть и новые постояльцы, приехавшие издалека.

                Трактирщик
                (приветствуя постояльцев)
                Вина ль вам не угодно, господа?!
                Налью всего, чего б ни захотели!
                Лишь бы платили за постели,
                Чтоб касса не была пуста...
           (укоризненно смотрит на задолжавших завсегдатаев)

                Завсегдатаи
                (хором)
                Мы ж выпьем за тебя до дна!

   (Дружно осушают стаканы. Звон стекла, смех. Трактирщик,ухмыляясь,протирает кружки. Его дочь обслужисвает постояльцев)

                Скорняк-завсегдатай
                (обращаясь к трактирщику)
                Что ухмыляешься ты, брат?!
                А! Верно новых разных сплетен
                От постояльцев слышал ты?!

                Кузнец-завсегдатай
                (подхватывает)
                Ну, расскажи ж нам! Не томи!
                Мы - люд чесной, народ простой -
                Страсть любим как тебя послушать!

                Трактирщик
                (беззлобно)
                Равно, что в долг у меня кушать!
        (Все, включая трактирщика, разражаются смехом)

                Трактирщик
                (ставя протёртую кружку на стойку)
                Да, что ж поделать с вами мне?!
                Ну, слушайте же, расскажу...

           (Все смолкают. Трактирщик начинает рассказ)

                Раз как-то, в снежную зиму
                Тут к нам забрёл один проезжий...
                Хотя... «проезжий» - это громко:
                Дорогу замело так только,
                Уж не проехоть, не пройти.
                В метели сбился он с пути.
                И, знамо, помпешил войти
                В мой тёплый, скромный уголочек.
                Не часто встретишь одиночек,
                Вот оттого-то в память и запал.
                Давеча вновь его я повстречал.
                Он к нам приехал с Альбиона.
                Хоть плотно ел, да знатно пил,
                А без умолку говорил
                Про всё, что видел-слышал где-то,
                Пока моря всё бороздил...
                И вот, представьте, что сказал он...
   (Трактирщик прерывается, приветствуя кивком вошедшего студента)

                Скорняк-завсегдатай
                Да что ж сказал он?!
                Не тяни!

                Трактирщик
                (чуть тише, приятелям)
                Он рассказал: «Уж минул год,
                Как, изнемогши в ссылке подлой,
                Почил наш император добрый».

  (При упоминании Наполеона все дружно крестятся, воздев глаза к небу)
             
                Трактирщик
                (продолжая рассказ)
                Но вот, в чем мне открылся он:
                На ту он заходил Елену,
                А там судачат, что из плену
                Его Величество сбежал!
                Мол, что дворецкий там лежал,
                Замест его в могиле этой...
                А государь пошел по свету,
                Ища укромный уголок...

   (Все слушают трактирщика, раскрыв рты. Кузнец удивлённо качает головой)

                Трактирщик
                (продолжая)
                Их губернатор до сих пор
                Не может смыть с себя позор.
                Но всё ж Парламент убедил,
                Что Бонапарта схоронил.
                А между тем, сказал мне гость,
                Ему же лично довелось
                В монастыре окрестном, здесь,
                Священника увидеть. Тот, как есть,
                На императора похож!
                Ему на вид полсотни лет,
                В сутану скромную одет.
                При беглом взгляде на него
                Не ошибиться ни за что!
                Уж на портретах - и то нет
                Такой похожести всех черт!
                Всё, будто копия, точно!
                Зовут его... отец Кюлло...
   
   (Все в волнении от рассказа трактирщика. Недавно вошедший студент внимательно слушал)

                Студент
                (тихо, самому себе)
                Коль правда всё, что говорит
                Трактирщик - Император жив!
                Вдруг, вправду от Гудсона Ло(у)
                Уйти ему всё ж повезло?!
                (колеблется, вновь рассуждая)
                Нет, верно, этот глупый вздор
                Лишь в сердце бередит задор!
                (вновь колеблется и решительно)
                Но вдруг! Надежда есть всегда!
                Всё стоит взвесить: «против» - «за»...
                Что ж... Выход есть: чтоб истину узнать
                Придется мне монаха разыскать...




                Действие Второе
   Внутренний дворик монастыря N в окрестностях Булони. По дворику бродит одинокий монах с молитвенником и чётками. Двое его собратьев наблюдают за ним из колоннады и беседуют.

                Брат Бенедикт
                (собеседнику)
                Хоть Благостный Господь
                Судить нам не велел,
                Всё ж... брат Кюлло избрал безрадостный удел.

                Брат Августин
                Избрал сам! Поделом!
                Беспутному ему
                Смущать речами братью никтему.
                Молчанием своим, даст Бог, не навредит...

                Брат Бенедикт
                Стыдись, мой брат!
                Ведь мир для нас забыт!
                В святой обители - вот срам! -
                Судачат все!

                Брат Августин
                Но пересуды основательны вполне...

                Брат Бенедикт
                Что ж основанье этих пересуд?

                Брат Августин
                Твердят, что наш Кюлло был прежде - Брут!
                Тираноборец, хоть и дворянин.
                И что в Конвенте, не жалея сил,
                Своим кузенам головы рубил!
                А в монастырь замаливать грехи
                Пришел. Да слишком грех велик!
                Не потому ль не молится - молчит?!

                Брат Бенедикт
                В молитве мысленной приятней пребывать,
                Чем всякий вздор за вами повторять!
                Чего не знают - выдумают в миг!
                Не угодит им ни младенец, ни старик!
                Не братия, а свора! Боже мой!
                Да сам  здесь в грехе погряз с тобой!

                Брат Августин
                (не отступая)
                Кто прошлым чист, тот не кривит душой!
                Вины же братии в том нету никакой,
                Что врёт Кюлло, и слов не говоря!
                Ещё не та о нём идет молва!

                Брат Бенедикт
                (раздраженно)
                Ты, верно, взялся мне все сплетни повторить?!
                Напраслину так сладко возводить!

                Брат Августин
                (настойчиво)
                Коль выслушать меня теперь изволишь, брат,
                Господь свидетель - свой изменишь взгляд!

                Брат Бенедикт
                Изрядно смел ты, коли Господа призвал...

                Брат Августин
                Когда бы знал ты то, о чём твой брат прознал!

   (Умолкнув, крадучись, манит за собой собеседника. Притаившись за колонной, братья наблюдают, как Кюллло, сложив руки за спиной,выхаживает совсем близко)

                Брат Августин
                (шепотом, собеседнику)
                Ты пристально давно ль глядел в лицо Кюлло?

                Брат Бенедикт
                (непонимающе)
                Что в облике его мне?! Всё равно,
                Что человек лицом: душою был бы чист!

                Брат Августин
                А ежели перед тобой отъявленный артист,
                Как дух его проймёшь?!
                Нет, брат мой. Не спеши!
                Коль раньше не видал, так нынче погляди...

   (Уступает собеседнику место, с которого можно незаметно понаблюдать за Кюлло и
                рассмотреть его)

                Брат Бенедикт
            (с симпатией смотрит на Кюлло, Августину)
                И верно, что лицом приятен он вполне...
                А оттого только милее мне вдвойне!
                Да... Властный рот, открытое чело,
                Орлиный профиль... Только, в чём здесь зло?!
                Печать порока в чём? И чем он виноват?
                Раскаянье и грусть хранит померкший взгляд...
            (Вздыхая, смотрит на грустные глаза Кюлло)

                Брат Августин
                (не в силах сдержать негодования)
                Опомнись, брат! Ты к миру мог остыть,
                Но не на столько, чтобы лик сей позабыть!

                Брат Бенедикт
                (любуясь Кюлло, Августину)
                О чём толкуешь? Не пойму я ничего...

                Брат Августин
                (рьяно указывает на Кюлло)
                Внимательней всмотрись в черты его!!!
                (с негодованием перечисляет)
                Орлиный нос, капризный пухлый рот,
                Поблёкших серых глаз бездушный лёд!
                Как на портретах у Давида или Гро!
                Как на монетах профиль выбитый его!

                Брат Бенедикт
        (наконец поняв, забывается и вскрикивает от возмущения)
                Какая чушь! Ведь умер Бонапарт!
                (опомнившись, шепотом)
                Ведь был похоронен он год назад!

                Брат Августин
                (заговорнически)
                А ежели представить, что он жив?!
                И с нами здесь он дни свои влачит...

                Брат Бенедикт
                (мотая головой)
                Нам говорит Господь, что люди схожи все!

                Брат Августин
                (возражает)
                Но близнецов, меж тем, так мало на земле...

                Брат Бенедикт
                (категорически)
                Не вижу я причин подозревать Кюлло:
                На узурпатора похож он - что с того?!
                Нет в том его вины! Каким уж создал Бог...
                В похожести сей - случай или рок...

                Брат Августин
                (в негодовании)
                Рукою рока, верно, значит он
                Манерой жестов схожей наделен?!
                То, руки за спиной скрестив,
                Шагами мерит двор,
                Так, будто в кабинете приговор
                Или приказ диктует второпях!
                Да, видел ли ты, брат?!
                Ладонь иной раз так
                Он на живот кладет,
                Как словно заложил её за борт,
                Да не мундир на нём!

                Брат Бенедикт
                (несогласно, почти в голос)
                Опомнись, брат мой! В чём
                Винишь Кюлло? Он собственных манер со стороны
                Не может увидать! А если бы и мог, сознательно он бы
                Не взялся Бонапарту подражать!

                Брат Августин
                (махнув рукой)
                С упрямцем спорить что?!
                Втемяшится одно -
                Да бесполезно убеждать и всё!
                Обманутым глазам он верит,
                Не друзьям!
                В своём глазу он не узрел изъян...

                Брат Бенедикт
                (примирительно)
                Ну, хватит же серчать!
                Тебя совсем не думал оскорблять.
                Ну, хочешь... сам тебе я докажу,
                Что мнимы признаки, вмененные ему?!

                Брат Августин
                (недоверчиво)
                И как же в том меня берешься убедить?
                Ты, разве, хочешь попытаться говорить
                Со строго соблюдающим обет?!

                Брат Бенедикт
                (хитро прищурившись)
                Быть может, в том и надобности нет...
                Когда б обет бы он нарушил невзначай.
                Хотя... Признаться, было бы мне жаль,
                Но если твёрд он сердцем, чист душой,
                То грех его в том будет небольшой.
                Коль молчаливо все страдания снесёт -
                Всецело тем докажет, что не врёт.

                Брат Августин
                (заинтригованно)
                Что ж ты задумал?

                Брат Бенедикт
                (цыкая на собеседника)
                Тише! Он идёт!
                Мой замысел таков: я с ним заговорю
                И вдруг... ему на ногу наступлю.
                Пребольно, но при этом невзначай.
                Так, может, вымолвит он что-то сгоряча.
                В такой ситуации, брат мой, любой хитрец
                Себя мгновенно выдаст наконец!
                И, коли он не чист, увидешь сам...
                Но, чу! Уж он подходит к нам.
                Здесь на Кюлло поглядывай и жди.

                Брат Августин
                (скрываясь за колонной,себе)
                А Бенедикт не промах, погляди!




                Действие Третье
   Те же. Кюлло идёт по колоннаде и перед ним словно из-под земли вырастает брат Бенедикт. Брат Августин наблюдает, притаившись за колонной.

                Брат Бенедикт
                (приветствуя Кюлло)
                Милейший брат Кюлло! Что за чудесный день
                Господь послал нам! Колоннады сень
                Прохладою дарит...
                Всевышний пусть же вас благословит!

  (Бенедикт и Кюлло крестятся. Кюлло благодарит поклоном, хочет пройти)

                Брат Бенедикт
                (не давая Кюлло прохода)
                Мы с братом Августином нынче лишь, увы,
                Узнали про обет, что дали вы...

  (Кюлло добродушно кивает, надеясь, что раз о его обете уже известно, сейчас его
                оставят в покое)

                Брат Бенедикт
        (отвечая движением на каждый порыв Кюлло,
                старательно заграждает ему путь)
                И мы, в порыве чистом братских наших чувств,
                Вам выразить должны, простите, без искусств
                Сердечное участие и скорбь...

   (Улыбается, препятствуя Кюлло, и вдруг нарочито с усилием наступает ему на ногу. Кюлло, не нарушая обета, молча приплясывает на одной ноге, корчась от боли)

                Брат Бенедикт
                (с наигранным испугом)
                Ай-яй-яй-яй! Прости, любезный брат!
                Ах, я - растяпа неуклюжий - виноват!
                Не больно ль?

   (Участливо подходит к Кюлло и неожиданно для себя отдавливает ему вторую ногу. Кюлло, молча корчась, прыгает уже на другой ноге. Бенедикт по-настоящему взволновавшись, подает Кюлло руку)

                Брат Бенедикт
                (в испуге, самому себе)
                Ах, Боже Святый! Что же за напасть?!
                Не погуби! Не дай душе пропасть!
                (вслух, Кюлло)
                Ах, всё ль с тобой в порядке, милый брат?!

   (Кюлло кивает, продолжая корчиться, приплясывать и дуть на ногу, опираясь на плечо
                Бенедикта)

                Брат Бенедикт
                (себе)
                Своей затее я и сам уже не рад...

   (Из-за колонны появляется брат Августин. Натяжно улыбаясь, он незаметно подмигивает
                Бенедикту)

                Брат Августин
                (притворно радостно)
                Ах, братья! Как я рад вас встретить здесь!
                Какою радостью исполнен я, Бог весть!

                Брат Бенедикт
                (подозревая недоброе, Августину)
                Вот я Кюлло признался только что...

                Брат Августин
                (перебивая)
                В том, как ужасно нам не повезло!
                (теснит беднягу Кюлло к Бенедикту)
                Про ваш недюжий ум и красноречья дар
                Наслышан всякий здесь: и млад, и стар!
                И этот неожиданный обет нас всех
                Печалит и ввергает в грех...
                Но, видно, Господу лишь знать дано,
                Зачем всё, что нас тешило - немо!

   (Прижав Кюлло к бенедикту, Августин внезапно с силой и непринужденно отдавливает ему
                только что пострадавшую ногу)

                Кюлло
                (вскрикивая от неожиданности)
                Вот дерьмо!!!

   Немая сцена: Кюлло, опомнившись, в ужасе зажимает ладонями рот и мгновенно убегает прочь. Монахи стоят как громом пораженные, раскрыв рты и глаза.




                Действие Четвёртое
         Брат Августин и Брат Бенедикт в колоннаде одни.

                Брат Августин
                (опомнившись, удовлетворенно)
                Вот так! И стоит испытанье продолжать,
                Коль сразу результатов не сумел стяжать!
                Зато, как выйдет толк...

                Брат Бенедикт
                (всё ещё изумленно)
                Как глубоко порок засел в монастыре!
                Себя бы укорял, да дело не во мне...
                Нет, н во мне одном...

                Брат Августин
                (назидательно)
                Что ж ты зовёшь грехом?!
                Стремленье ль обличить и вытащить на свет,
                Придать огласке вероломнейший секрет
                Тирана, каких в мире нет?!
                Так нету в том греха - вот мой ответ!

                Брат Бенедикт
                (пытаясь возразить)
                Но как же...?!

                Брат Августин
                (решительно перебивает)
                Вздор!!!
                Укрыть в монастыре, в святых стенах скрывать
                И ни по слову, ни по жесту не узнать?!
                Ослепли мы вконец!!!
                Неужли, настоятель наш - слепец?!
                Неужли, мы - глупцы?!
                Не можно продолжать!!!
                Когда б Кюлло дозволили пытать,
                Как это было встарь! Его бы я заставил рассказать!

                Брат Бенедикт
                (с досадой)
                Но нас Господь учил не осуждать!

                Брат Августин
                (с подозрением)
                Что значат речи твои, брат?

                Брат Бенедикт
                (задумчиво)
                Кюлло наверняка в одном лишь виноват:
                Что не сдержал обет и не смолчал.
                Послушай меня, брат... Никто не идеал!
                Коль муки те же выпали бы мне,
                Я прогневил бы Господа вдвойне,
                Втройне, чем наш Кюлло!

                Брат Августин
                (выходит из себя)
                Да ты же, брат, назло
                Меня принялся изводить!!!
                Ведь сам же мне всё это предложил!
                Не понял до сих пор, с КЕМ ты бок о бок жил?!

                Брат Бенедикт
                (возражая)
                Кюлло лишь...

                Брат Августин
              (перебивает, беря собеседника за руку)
                Плут, каких не видел свет!
                Лишь потому молчанья дал обет,
                Что речью и своей манерой говорить
                В себе мог Бонапарта обличить!
                Он есть никто иной, как Бонапарт!
                Не даром и в народе говорят,
                Что он не умер вовсе, а бежал...

                Брат Бенедикт
                (выхватывая руку)
                Но этого наш трюк не доказал!

                Брат Августин
                (парирует)
                Напротив, доказал с лихвой!

                Брат Бенедикт
                Но что, как если верен слух второй
                И наш Кюлло - лишь грешный дворянин?!

                Брат Августин
                (смеется)
                Да, Бог с тобой, брат мой! Ведь, ни один
                Ни праведник, ни, паче, дворянин
                Такою пошлостью, как этакая речь,
                Себя б не очернил! Отсечь
                Он вовсе б свою ногу предпочёл,
                Чем этакое слово изобрел!

                Брат Бенедикт
                (с сомнением)
                Где ж праведников нам таких сыскать,
                Что виршами одними выражать
                Могли б негодования порыв?!

                Брат Августин
                (раздражаясь)
                Любой вскипит, с тобой поговорив!
                Таких как ты упрямцев не найти,
                Хотя б кругом всю землю обойти!
                Ведь очевидно, что Кюлло не дворянин,
                Так значит и ответ на всё один!

                Брат Бенедикт
                (мотает головой)
                Пусть мне Господь судья - не соглашусь,
                Покуда полностью я в том не убежусь.
                Коль так настойчив, брат, теперь уж твой черёд:
                Придумай, что ещё его проймёт,
                Чтоб выдал он себя. И всё докажешь мне.

                Брат Августин
                (заговорнически)
                Есть средство и надёжное вполне...




                Действие Пятое
   Келья настоятеля. Настоятель, аббат Анрио, по-старчески задремал в кресле с чётками в руке. Тихий настойчивый стук в дверь будит аббата.

                Аббат Анрио
                (громко)
                Входите!

             (Входит Кюлло, плотно закрыв за собой дверь)

                Аббат Анрио
                А! Это ты, Кюлло!

           (Припадая на колено, Кюлло целует перстень аббата)

                Кюлло
                (в волнении)
                Простите мне, отец, я согрешил!

                Аббат Анрио
                (поводит бровью, не шелохнувшись)
                Уж слышу, коли ты заговорил,
                Нарушил свой обет...

                Кюлло
                (умоляюще заламывает руки)
                Тому свидетель Бог,
                Что я держался лишь покуда мог!
                Но низменная страсть сильней меня,
                И Дьявол, оправданье мне найдя,
                Из уст моих греховные слова
                Исторг... Но стыд меня снедал.
                Мне совестно ступить на ваш порог:
                Обета не сдержал, не выполнил я долг.
                Простите, отче, мне! Себе я не прощу!

                Аббат Анрио
             (крестит Кюлло, стоящего перед ним на коленях)
                Грехи твои немедля отпущу.
                Три раза «Ave!», «Pater» один раз.
                Скажи же, сын мой, что стряслось сейчас?

   (Кюлло медленно подпимается с колен, пряча руки в руковах сутаны)

                Кюлло
                (сбивчиво, нерешительно)
                Безделица нелепая! У нас
                Случился разговор с собратьями. Они,
                Душою светлого намеренья полны,
                Моим дивились столь и мужеству и силе,
                Что невзначай... мне ногу отдавили...

   (Кюлло разминает правую ногу, которая ещё болит. Аббат изумлённо глядит на него,
                Кюлло продолжает объяснение)

                Кюлло
                (взволнованно)
                И, что нашло - не знаю - на меня:
                Сорвались с языка вдруг бранные слова,
                Что стыдно повторить! Мной осквернён обет...
                Грехам моим вовек прощенья нет!

   (Кюлло в слезах снова падает на колени перед аббатом, а тот успокоительно гладит его
                по голове)

                Аббат Анрио
                (успокаивая Кюлло)
                «В начале было слово», - милый брат,
                Нам истины Писанья говорят.
                И, чтобы над словами властным быть,
                Пришлось бы самого Творца затмить!
                Но людям не дано держать слова внутри.
                Себя ты понапрасну не кори.
                Уныние м грусть - есть величайший грех!

                Кюлло
                (целуя руку аббата)
                Ах, если б был он безобидней всехз
                Иных моих грехов!
                Боюсь, не хватит слов
                Молитвам всем моим
                Во искупленье им!

           (по щекам монаха текут слёзы искреннего раскаяния)

                Аббат Анрио
                (утешая его, меняет тему)
                Кто ж был свидетелем того греха
                И от кого урон снесла твоя нога?

                Кюлло
                (подняв глаза на аббата)
                Собратья Бенедикт и Августин.

                Аббат Анрио
                (кивает)
                А ногу отдавил какой один?

                Кюлло
                (вставая с колен, смущенно)
                Они вдвоём...

       (Аббат Анрио от удивления даже переменяет позу в кресле)

                Аббат Анрио
                (недоуменно)
                Как это понимать?
                Чтобы вдвоём на ногу брату наступать!
                Одновременно, по одной и той ноге?

                Кюлло
                (совершенно смущенно)
                Простите, отче, вы неточность мне...
               (смотрит на аббата, ждущего объяснений)
                Сначала Бенедикт, добрейший мой собрат,
                Мне в колоннаде встретился. И рад
                Был встрече столь, что осторожность позабыл
                И на одну мне ногу наступил...
            (приподняв сутану, демонстрирует аббату левую ногу)
                А эту ногу
                (демонстрирует правую стопу)
                Отдавил уже,
                В усерднейшей заботе обо мне:
                Свою вину желая искупить,
                Он мне и шагу не давал ступить,
                Наш бедный Бенедикт...

                Аббат Анрио
                (немало веселясь)
                Но это Бенедикт, что ж Августин?

                Кюлло
                Возник он в колоннаде вслед за ним.
                И оба, изливая мне печаль,
                Признались, как им бесконечно жаль,
                Что красноречья дар, в котором я силен,
                Под тяжестью обета погребен.
                И Августин ступил - как, кто мне объяснит?! -
                На ту же ногу, что и Бенедикт
                Лишь миг тому назад...

                Аббат Анрио
                (от души хохоча)
                Лукавый изобрел такой расклад!
                Но, может, сам Господь испытывал тебя!
                Какой же бранью сотрясал ты воздух зря?

                Кюлло
                (краснея,потупя взор)
                Ах, отче! Вас молю, не заставляйте повторять!
                Об этом стыдно мне и вспоминать!
                Сорвался с языка, как был я очень зол,
                Испаражненье означающий глагол...

                Аббат Анрио
                (весело смеясь)
                На букву «С»?

                Кюлло
                (пунцовый от стыда)
                На букву «Д», отец...

                Аббат Анрио
                (хохоча, утирая слезу)
                Иж ты!
                «Дерьмо» воскли...
                (опомнившись, осекся)
                О, Госполи прости!
                (спокойно продолжает)
                Необычайно, сын мой, видит Бог!
                Таких страданий и святой снести б не смог!
                Я нахожу ничтожным сей твой грех:
                Грехов таких не счесть на нас на всех!

                Кюлло
                (всё ещё корит себя)
                Но я сорвал возложенный обет!

                Аббат Анрио
                (успокоительно)
                Большой беды в таком конфузе нет.
                Сам уяснишь без лишней суеты,
                Что для молчания совсем не создан ты.
                К чему ж терзаться тем, что пользы не несет?!
                Ведь вовсе не того от нас Всевышний ждёт.

                Кюлло
                (вновь падая на колени)
                Ах, отче! Если б только знать,
                Чего от нас Господь изволит ждать?!

          (Вдали слышится колокола - звонят к вечерней молитве)

                Аббат Анрио
                (услыхав колокола)
                Об этом поразмысли у себя.
                Ступай, сын мой, храни Господь тебя.
                (крестит Кюлло)

   Кюлло вновь целует руку настоятеля и перстень, встает, кланяется и бесшумно выходит.




                Действие Шестое
   Кюлло, прихрамывая, идет к своей келье. Его спешно нагоняют братья Августин и Бенедикт. Заметив их, Кюлло прибавляет шаг, но тщетно: они уже по бокам от него.

                Брат Августин
              (наигранно заботливо обращается к Кюлло)
                Здоров ли наш любезнейший собрат?

                Кюлло
                (делая вид, что едва их заметил)
                Ах, братья! Вам я очень рад!
                Здоров, вполне здоров, благодарю!

                Брат Бенедикт
                (едва скрывая радость)
                Вы сново говорите?

                Кюлло
                Говорю...
                Мне настоятель наш всецело дал понять,
                Что более негоже мне молчать.
                Спешу к себе, чтоб помолиться вслух.

                Брат Августин
                (всплёскивая руками, наиграно)
                Отец, и Сын, и Благодатный Дух!
                Мы вознаграждены вновь счастием бесед!

                Брат Бенедикт
                (не дает Кюлло вставить слова)
                Подумать только!

                Брат Августин
                (перебивая Кюлло)
                И в какой момент!
                Собрат мой, вы наслышаны уже?!

                Кюлло
                (недоуменно)
                О чём?

                Братья Августин и Бенедикт
                (хором)
                О чём?! Ну как же?!

                Брат Августин
                (продолжая)
                На заре
                Не спит уж стар и млад,
                Галдёж в монастыре
                И в городе твердят все только об одном!

                Кюлло
                (совсем не понимая)
                О чём же???

                Брат Августин
                (недоуменно и рьяно)
                Не о ЧЁМ! О КОМ!
                О нём!
    (он показывает Кюлло профиль императора на монете в один наполеон)
               
                Кюлло
                (недоуменно)
                Но он же...

                Братья Августин и Бенедикт
                (дружно цыкают на него)
                Тсссссс....

                Брат Августин
                (шепотом продолжает)
                Не первый день настойчива молва:
                Могила императора пуста,
                А Бонапарт же с острова бежал...

   (Кюлло неожиданно бледнеет так, будто услышал нечто очень важное и ужасное)

                Кюлло
               (глядя перед собой, упавшим голосом)
                Да кто же вам об этом рассказал?

                Брат Августин
                (торжествует, глядя на Бенедикта)
                Все говорят о том. Помимо же всего.
                Нас обвиняют, что укрыли мы его.

                Кюлло
                (в ужасе глядит на Августина)
                Мы?!

                Брат Августин
                (улыбается)
                В монастыре, считает добрый люд,
                Бежавший Бонапарт нашел приют...

                Кюлло
                (опомнившись, вскипает)
                Нет, право, что за вздор!
                Всем сплетням в братьи верят до сих пор?!
                Кто видил гроб - они же не соврут!

                Брат Августин
                (поглядывая уверенно на Бенедикта)
                Чуждаются досужих пересуд
                Вернувшиеся нынче господа,
                На острове с ним жившие тогда.
                О смерти Бонапарта говорить
                И свет правдоподобия пролить
                На слухи они что-то не спешат...
                Всей правды никому не говорят.
                О гробе не промолвят и словца.
                И, без сомненья, тайну подлеца
                Схоронят люди, верные ему...

                Брат Бенедикт
                (подхватывает)
                Молчание куплено их, судя по всему.

                Кюлло
                (возражает)
                И всё ж, священник особоровал его,
                А было бы неслыханно грешно
                Помыслить, что был ложным и обряд...

                Брат Августин
                (спокойно возражает)
                Священники подавно промолчат,
                За тайной исповеди скрыв свою корысть.
                И духовник его, вполне то может быть,
                Над ним молитвы вовсе не свершал.

                Брат Бенедикт
                (подтверждая)
                У нас тут, брат, неслыханный скандал.
                Под подозреньем все! Так, будто всяк
                По внешности - ну, сущий Бонапарт!

                Брат Августин
                (наблюдая за волнением Кюлло)
                Воскресного обряда час неотвратим:
                Перед аббатом совесть облегчим.
                Престрастней настоятель будет в этот раз.
                Его вниманию весь жизненный рассказ
                Судьбы своей обязан всякий дать...

                Кюлло
                (весь в поту, с содроганием)
                А, коли Бонапарта разыскать
                Ему не доведется среди нас?

                Брат Бенедикт
                (решительно)
                Его отыщем мы. И в час,
                Когда он бдительность утратит хоть на миг,
                Сорвем мы маску! И предстанет лик
                Его на суд и братьи и простых людей!

                Кюлло
                (в рассеяной задумчивости)
                Неужли хоть какой-нибудь злодей
                Такой жестокой кары заслужил?

                Брат Августин
                (торжествуя, уверенно)
                А это бы народ верней решил.
                На суд его оставим подлеца...

                Кюлло
                (крестясь, поднимает взор к небу)
                Блаженна воля Вышнего Творца...
                Аминь!

                Братья Августин и Бенедикт
                (крестясь, хором)
                Аминь!

                Кюлло
                (взволнованно, торопясь уйти)
                Надеюсь, вы простите рвенье мне,
                Совсем погряз я ныне во грехе,
                К себе спешу, чтоб срам свой замолить...

                Брат Августин
                (всплёскивая руками)
                Какие возраженья могут быть!
                Удачи, брат мой, вам!

                Брат Бенедикт
                (искренне, пожимая руку Кюлло)
                Удачи! И словам
                Легко в молитве течь,
                Чтоб праведной была б сама уж речь!

                Кюлло
                (кланяясь, спешно удаляется)
                Сердечно ваш слуга!
                Спасибо, братья! Теплые слова
                Мне ваши дороги!

                Брат Бенедикт
                (искренне)
                Молений светлых, брат!

            (Кюлло, кивая, скрывается в своей келье)

                Брат Августин
                (тихо, Бенедикту)
                Теперь уж я уверен во сто крат
                Сильнее, что перед нами Бонапарт...


                Зановес. Конец первого акта
                Антракт



                АКТ II
                Действие Первое
   Келья аббата Анрио. Сидя в креслах напротив друг друга, студент и настоятель беседуют.

                Студент
                (взволнованно)
                Не знаю, как начать мне, мой отец,
                В сомнениях томлюсь!

                Аббат Анрио
                Скажите ж наконец,
                Ведь я не удивлюсь!
                Неужто постриг вы желаете принять?

                Студент
                (радостно)
                О, я б мечтал!

                Аббат Анрио
                (наставительно)
                Но послушание стяжать
                В начале должно, сын мой...

                Студент
                (воодушевлённо)
                Я смогу!Душой гонимый я живу в миру.
                Мне вовсе мир не мил!
                Уединенья я ищу, но, между тем...
                Учителя, чтоб разумом глядел
                Он в саму суть вещей!
                И если бы об чём просить я б только мог,
                То тотчас бы молил у ваших ног...
                Отец мой, я желал бы одного:
                Чтобы наставником мне стал бы брат Кюлло.
               
                Аббат Анрио
                (удивлённо)
                Кюлло?!

                Студент
                (смущенно потупя взор)
                Прошу прощения, может быть,
                Я слишком много дерзнул просить.
                Ведь от обета вам его освободить
                Для этого придётся. И как знать:
                Он сам мне может в просьбе отказать...
                Но ум его и красноречья жар
                В любом зажгут бушующий пожар!
                В том вера, точно магма, закипит,
                Кто раз всего с Кюлло поговорит!
                Его язык - понятен всем и прост!

                Аббат Анрио
                (недоуменно)
                Меня терзает вот какой вопрос:
                Как и откуда вы узнали о Кюлло?

                Студент
                (воодушевлённо)
                Клошар последний слышал про него!
                Не знать о нём нельзя!
                Сама Булонь была лишь злачный град,
                Пока, достопочтеннейший аббат,
                Она ещё не знала про Кюлло!
                И вот недавно раннею весной
                Пришел к нам дровосек.
                В лесу блуждал он прошлою зимой.
                И рассказал он, что ему вовек
                Из леса бы не выбраться живым,
                Коль не помог ему б монах один.
                Закончились двора в лачуге у него,
                А снега по колено намело.
                Но, чтобы обогреть супругу и детей,
                Он в лес решил отправиться скорей,
                Заход опередив. Но, ослеплён пургой,
                Не понял он, что лес вокруг чужой.
                Он вздумал ель свалить - но сам попал под ель.
                И думал: не спастись ему уже ль?
                Но Бог ему послал священника. «Слепец»,
                Тот брёл всё наугад и наконец
                Как улеглась метель, святой отец
                Набрёл на сваленную ель.
                Несчастный лесоруб уж вовсе изнемог,
                И вдруг священник ему выбраться помог.
                Немолодой, приземистый отец
                Приподнял ель и дровосека уволок:
                Ещё бы час и тот лишился б ног!
                В бессилье лесоруб сознанье потерял.
                Очнувшись же, супругу увидал
                И радостных детей.
                Монах его принёс из леса на себе.
                У дровосека жил он. По весне
                Отправился монах сей в этот монастырь...

                Аббат Анрио
                (всплёскивая руками)
                Святые небеса! Во истину! Псальтырь
                Читали мы над ним,
                Когда весной он к нам пришел без сил.
                Неужто наш Кюлло такое совершил?!

                Студент
                (утвердительно кивая)
                У лесоруба он всю зиму жил
                В быту неприхотлив, воздержанный в еде
                Беседы с дровосеком о грехе
                И праведности вёл он. И одно
                Воспоминанье об отце Кюлло
                В том дровосеке трепет будит вновь:
                Так в нём сильны и вера и любовь,
                Что пробудил Кюлло...

                Аббат Анрио
                (растроганный)
                Всевышний мой! Грешно
                Его сомненью было подвергать
                И принуждать его обет принять!
                Каким я был слепцом!
                Спасибо, сын мой, вы
                Мне открываете глаза на те черты,
                Те добродетели, что в нём не чаял я!

                Студент
                (положа руку на сердце)
                Клянусь вам, отче, мои скромные слова
                Лишь жалкий пересказ всего того,
                Что дровосек поведал про него!
                Кюлло учил читать его детей,
                Он исповедовал всех страждущих людей.
                И, не взирая на пургу и на метель,
                Всю зиму лесоруба того дверь
                Была открыта посетителям Кюлло.
                Ночами долгими все слушали его,
                Дыханье затаив. Рассказывать он мог
                О всяческих матерьях. Видит Бог,
                Сей всестороний ум всех поражал. Вдвойне
                В союзе с праведной душою наравне!

                Аббат Анрио
                (восхищенный рассказом)
                Да, следовало б мне
                Вниманье обратить:
                Ведь он, едва лишь начал говорить -
                В нём точно рдел огонь!
                Но я, гордыни сей
                В нём не желая разжигать,
                Обет молчанья обязал его принять...

                Студент
                (досадливо)
                Ах, грозный сей обет!
                Сложить его нельзя?

                Аббат Анрио
                (успокоительно)
                Не беспокойтесь, сын мой, уж нужда
                Пропала в том. Обет был снят вчера:
                Кюлло его нарушмл всё же...

                Студент
                (взволнованно)
                Да?!
                И что ж, наказан он?!

                Аббат Анрио
                (с улыбкой)
                Лишь совестью своей:
                Он сам корит себя,
                Так, как никто и никогда.
                ИЗЛИШНЕ совестлив и набожен Кюлло...               
               
                Студент
                (рьяно)
                Ах, отче! Это, право, всё равно!
                Коль нынче отец снова говорит,
                Он не откажет мне. Ведь горем буду я убит,
                Когда наставником не станет он моим!
               
                Аббат Анрио
                (милостиво)
                Сегодня же мы с ним поговорим
                О вас. Увещевать его возьмусь я лично сам...

                Студент
         (вскакивает с места и бросается на колени перед аббатом)
                Позвольте ж мне припасть к вашим ногам:
                Вы - мой спаситель!

                Аббат Анрио
                (поднимая студента с колен)
                Полно, юноша, нельзя
                Аббата скромного по имени Христа
                В порыве называть!
                Уймитесь, лучше, вы
                И к послушанью обратите все мечты.
                Благослови вас Бог!
           (Крестит студента. Тот целует перстень аббата)
                Вам келью отведут,
                Чтобы заночевать могли вы тут...

                Студент
                (сердечно)
                Благодарю сердечно, мой отец!
            
                Аббат Анрио
                (отпуская юношу)
                На том и порешили наконец...




                Действие Второе
   Кюлло в своей келье один, страстно молится вслух.

                Кюлло
                (на коленях)
                Отец, и Сын, и Дух Святой, Аминь!
                Ах, Господи, меня ты не покинь!
                Свой тяжкий грех сокрыв меж этих стен,
                Я чаял, что когда я буду нем,
                Не выдам я себя... Но, что за грозный рок!
                Усвоен мной Твой тягостный урок.
                И на воскрестной исповеди я
                Всё расскажу аббату про себя...
                Как не бегу - не скрыться мне вовек.
                С толпой любой бы слился человек -
                Не слиться только мне... Такая уж судьба!
                Прошу, Господь, не покидай меня!

   За дверью кельи вдруг кто-то громко чихает. Кюлло вскакивает,
               рывком открывает дверь - никого.



                Действие Третье
   Во время обедни брат Августин шепотом переговаривается с братом Бенедиктом.

                Брат Августин
                (тихонько)
                Намедни я слыхал моления Кюлло.

                Брат Бенедикт
                (недовольно, шепотом)
                Подслушивал ты, значит...

                Брат Августин
                (возмущенно)
                Что с того?
                Его молитв трусливых пересказ
                Тебя бы убедил на этот раз...

                Брат Бенедикт
                До воскресенья, брат, не терпится тебе!

                Брат Августин
                (уверенно)
                Уж в воскресенье-то узнают все,
                О том, что я тебе без умолку твержду!

                Брат Бенедикт
                (поворачивается к нему)
                Так знай же: я дурного в том не нахожу!
                Коль он и в самом деле Бонапарт,
                В том нет греха. Он тоже Божий раб,
                Такой же, как и мы стобой!

                Брат Августин
                (возмущенно)
                Оставишь гумманизм болезный свой,
                Едва напомню я тебе одно:
                Ни я, ни ты, ни кто иной ещё
                Не погубил в безжалостной войне
                Два миллиона... может и вдвойне -
                Четыре миллиона человек!
                Из них любой сейчас мог длить свой век
                На радость матерей своих и жен!
                Но каждый в землю был им уложен...
                О сиротах и вдовах вспомни, брат!
                Сей час поймёшь, чем грешен Бонапарт!

                Брат Бенедикт
                (холодно, глядя перед собой)
                Наш брат Кюлло ни в чём не виноват.

                Брат Августин
                (почти в голос)
                Оправдывай его! А мне Кюлло не брат!
                Его изоблечу я, дайте срок!
                Предать его суду - наш общий долг!

                Брат Бенедикт
                (глядя на молящегося Кюлло)
                Как ни был бы ужасно тяжек грех,
                Господь наш любит и прощает всех...
                Я видел, как убийцы на одре
                Пред смертию, раскаявшись вполне,
                Молили о прощенье. Как дитя
                Рыдали. Тихо славили Творца.
                Страданьем и раскаяньем любой
                Искупит преступленье и грех свой.

                Брат Августин
                (с ядовитой иронией)
                Ты погляди-ка, в дальнем том углу
                Украдкой ангел проронил слезу,
                Заслыша твою речь!
                Святые небеса! Да, вижу, что и брата своего
                Ты бы послал на смерть в одну из этих войн!
                А узурпатор твой, его сжирая, так же слёзы льет,
                Как крокодил, когда он жертву жрёт!
                Но всё ему простить ты будешь рад!

                Брат Бенедикт
                (задумчиво, спокойно)
                В Эйлау был убит мой старший брат...
                Меня же в монастырь отец услал,
                Чтобы за братом вслед я не пропал...

                Брат Августин
                (обескуражено)
                Прости мне злые речи мои, брат...

                Брат Бенедикт
                (глядя на него)
                Ты знать не мог и ты не виноват.
                Но, если и виновен Бонапарт,
                Не нам его судить...

   Продолжается обедня. Бенедикт не сводит глаз с усердно молящегося Кюлло.



                Действие Четвёртое
   Во внутреннем дворе монастыря, в колоннаде, студент наставляет некоего старого
                гренадёра.

                Гренадёр
                (сомневаясь)
                Но, как же, сударь, мне его узнать?

                Студент
                (назидательно)
                Тебе твои глаза не станут лгать:
                Коли увидишь ты похожие черты
                И взгляд знакомый - то тот час же ты
                Бросайся на колени перед ним
                И говори всё, что мечтал, за сим...

                Гренадёр
                (сомневаясь)
                Неужли, сударь, он в монастыре?!
                Монахом!

                Студент
                (притворно раздражительно)
                Надоел с распросами ты мне!
                Где ж быть ему по-твоему ещё?!
                Нет! Как Фоме Неверущему всё
                Увидеть надо самому! Изволь...
                Они уже идут...

   (В колоннаде появляется группа монахов, идущих с обедни. Студент незаметно исчезает, а гренадёр всматривается в открытые лица монахов. Увидив Кюлло, солдат бросается к его ногам. Монахи останавливаются)

                Гренадёр
                (восторженно)
                Мой император! Это я, ваш раб!

                Кюлло
                (поднимая солдата, громко)
                Ты обознался. Я не Бонапарт.

                Гренадёр
                (не унимаясь, целует ему руки)
                Сир! Для чего скрываетесь здесь вы!
                Гвардейцы ваши вам по-прежнему верны!

                Кюлло
             (отчаянно, ловя пристальные взгляды собратьев)
                Ты обознался, сын мой, я - простой монах!

                Гренадёр
              (вновь падая на колени, целует руки Кюлло)
                Мы вас внесем, как прежде, на руках
                Сегодня ж в Тюильри!
                Мы все - вам вечно верные сыны!
                Наш император!

                Кюлло
             (вырывает у него руки, отчаянно вскрикивает)
                Нет! Оставь меня, слепец!
                Ты обознался, говорю тебе!

                Аббат Анрио
                (вмешивается)
                Отец?
   
   Кюлло поднимает на настоятеля взгляд, полный слёз. Немая сцена. Монахи пожирают Кюлло глазами. Гренадёр молча любуется им. Кюлло, сорвавшись с места, в слезах убегает в свою келью, где, заперевшись, бичует себя и истово молится.



                Действие Пятое
   Братья Августин и Бенедикт беседуют, прогуливаясь по колоннаде.

                Брат Бенедикт
                (недоверчиво)
                Не ты ль спектакль сей разыграл, мой брат?

                Брат Августин
                (с негодованием)
                Помилуй бог!
                (оба брата крестятся)
                Откуда здесь солдат -
                Я сам, клянусь, ума не приложу!
                Кто пропустил его?!

                Брат Бенедикт
                (задумчиво)
                Прогнило что-то, я гляжу,
                У нас в монастыре...
                Теперь Кюлло и впрямь затравят все...

                Брат Августин
                (подозрительно)
                Однако же солдат его признал,
                Прелюдно императором назвал...

                Брат Бенедикт
                (резко)
                Он обознался. Так же, как и мы:
                Его смутили схожие черты...

                Брат Августин
                (упрямо)
                Ты склонен верить, я - недоверять.
                Но доказательств предостаточно нам дать
                Смогли проверки все...
                Признай же, милый брат:
                У нас в монастыре сокрылся Бонапарт.
                И послезавтра пред причастьем он
                Аббату рассказать всё обречён...

                Брат Бенедикт
                (уверенно)
                Но настоятель тайну сохранит,
                Ведь он исповеданья святость чтит.
                И даже если узурпатор среди нас,
                Его аббат достопочтенный уже спас.
                Считай, как знаешь, брат мой, что тебе сказать?!
                Не стоит себя этим истязать.
                Смирись, забудь. Спокойных тебе снов!
              (Целует Августина и направляется в свою келью)
               
                Брат Августин
                (машет ему вслед)
                Спокойной ночи, брат мой!
                (тихо, себе)
                Я не отступлюсь...
                Я выведаю, в чем здесь тайны суть!



                Действие Шестое
   Субботнее утро. В келью обессилевшего от рыданий Кюлло входит аббат в сопровождении студента, одетого в сутану.

                Кюлло
                (поднимаясь с кровати, порывисто)
                О, господин аббат, я всё вам объясню!

                Аббат Анрио
                (жестом прерывает его, доброжелательно)
                С тобою завтра я о том поговорю.
                На исповеди всё расскажешь, брат.
                Сегодня же тебя здесь навестят:
                К тебе вот этот юноша пришёл...

                Кюлло
                (растеряно)
                Его не знаю я...

                Аббат Анрио
                Но он тебя нашёл...
                Так выслушай его.
                Оставлю вас одних я, хорошо?!

   (Кюлло и студент почтительно кланяются. Аббат Анрио выходит. Немая сцена: Кюлло сидит на кровати, а студент, стоя в углу, пожирает его глазами)

                Кюлло
                (нарушая тишину)
                Что вам угодно, сударь, от меня?

                Студент
                (нерешительно делает шаг вперед)
                Аббат вам не сказал?! Позавчера
                Я приходил к нему и слёзно умолял,
                Чтобы он вас в наставники мне дал...

                Кюлло
               (удивлённо поднимая глаза на собеседника)
                В наставники? Вы - послушник?

                Студент
                (кивает)
                О да! Я в послушанье посвящен вчера,
                С условием, что только вы меня
                Воспитывать должны.

                Кюлло
                (встает и прохаживается)
                Но почему же я?

                Студент
                (с жаром)
                Молва о вас идет из самых дальних мест.
                Вы, говорят, несёте тяжкий крест:
                Ту тайну, что вас может погубить...

                Кюлло
                (вспыльчиво)
                Извольте эту чушь не говорить!
                Так, значит, вот каков ваш был рассчёт?!

                Студент
                (испуганно)
                Отец мой, нет! Как раз наоборот!
                Не верил толкам я! И вас я разыскал
                Лишь оттого, что в вас мой идеал!

                Кюлло
                (недоверчиво)
                Ваш идеал?

                Студент
                (воодушевлённо)
                О да! Я слаб в миру,
                Всё от него уйти сил не найду.
                Но добрый лесоруб о вас мне рассказал,
                И с этих пор зарок я себе дал:
                Коль вас сыщу - от мира отрекусь,
                От вас святою верой заражусь
                И научусь у вас!

                Кюлло
                (вновь садиться на кровать)
                Научитесь... Чему?

                Студент
                (вдохновенно)
                Как, отрешась от мира, жить в миру
                С собой и Господом. Как ближнего любить,
                Слова гневливые навеки позабыть"
   (При этих словах Кюлло начинает ерзать на месте, стыдливо пряча взор)
                Как, усмиряя плоть, отмаливать свой грех.
                Как позабыть врагов своих, их всех
                Простив! На женщину глядеть
                Без похоти. Себя бичуя, бдеть
                И верить! Верить свято во Христа!

                Кюлло
                (смущенно поглядывая на студента)
                Чему ж из этого вас обучил бы я
                Получше, чем любой другой монах?

                Студент
                (подсаживается к Кюлло)
                Всему! Всему! В пылающих словах,
                Что ваши лишь уста способны изрекать,
                Сокрыто таинство! Святая Благодать
                Нисходит через вас! И тот уже спасён,
                Кто проповедью вашей вознесён
                К раздумиям возвышенным в мольбах...

                Кюлло
                (отодвигаясь)
                Из вас же, сударь, вижу я, итак
                Уж проповедник лучше моего...

                Студент
                (мотая головой, придвигаясь к Кюлло)
                В том лишь моё дурное естество,
                Шальная страсть к ничтожной болтовне!
                Словами мне не выразить вполне,
                Как жаждал бы учиться я у вас...

                Кюлло
                (грустно, задумчиво)
                Даааа, юноша... Как вас пленил рассказ
                Бедняги-дровосека. Он умом, как видно,
                Тронулся. И выдумал о том,
                Что даром я каким-то наделён...
                А, между тем, я всё по псалтырю читал.
                И от себя совсем... почти не сочинял...

                Студент
                (с надеждой)
                Почти совсем?

                Кюлло
              (бросив взгляд через плечо, признается)
                Ну, было пару раз!
                Я о себе самом завёл рассказ,
                Осёкся, не закончив до конца...

                Студент
                (восхищённо)
                Не даром как блаженного отца
                Святого описал вас дровосек!

                Кюлло
                (грустно)
                Я не святой, я - грешный человек...

                Студент
                (не унимаясь)
                Каким бы ни был грех ваш,
                Ныне вы - святой!

                Кюлло
                (усмехаясь)
                Что ж не снискал я святостью покой
                Себе на старость лет?!

                Студент
                (высокопарно)
                Отныне навсегда ваш первый долг -
                Нести нам, людям грешным, Божий свет.

                Кюлло
                (отчаянно откровенно)
                Ах, юноша! И капли света нет
                Его во мне самом!
          (Поднимая голову, немного помедлив, признается)
                Я убивал людей...
                Я не святой. Я  струсивший злодей.
                Свои грехи в обитель я принёс,
                Надеясь, что простит меня Христос,
                Коль люди не простят...
                Но, совести своей покорный раб,
                Себе б и сам прощенья я не дал:
                Пятнадцать лет цинично посылал
                Я тысячи людей на гибель каждый день.
                И этот грех лежит на мне, как тень.
                Он отравляет ядом душу мне.
                Он душит по ночам меня во сне!
                Я рад забыть бы - но мне с ним не совладать!
                Скорей бы душу Господу отдать -
                Всевышнему судье!

                Студент
   (потрясённо, истолковав всё по-своему, падает на колени перед Кюлло)
                О, Сир! Так значит, это вы!!!
                Здесь!!! И никем не узнаны - увы!
                Как память у народа коротка!
                Ведь гренадёр, узнавший вас вчера,
                Божился мне, что это точно вы!!!
                Наш император! Мы просить должны
                У вас прощения за нашу слепоту!
                Как были мы глупы, и первый я - дурак!!!
                (целует руки Кюлло)

                Кюлло
               (отчаянно, не пытаясь его остановить)
                Ах, сударь... Всё вы поняли не так...



                Действие Седьмое
   Воскресение. Монахи у исповедальной кабинки ждут прихода аббата. Кюлло сидит в первом
                ряду.

                Брат Бенедикт
              (обеспокоенно озираясь, спрашивает Кюлло)
                Куда ж собрат наш, Августин, пропал?

                Кюлло
                (рассеяно)
                Не знаю, брат, его я не видал...

   (Появляется аббат в черной рясе, капюшон плотно надвинут на лицо. Поманив Кюлло рукой, он входит в кабинку. Взщволнованный Кюлло заходит в неё с другой стороны. В кабинке)

                Кюлло
                (сложив руки в моленье)
                Отец мой, отпустите мне грехи,
                Ибо я - первый грешник в сих стенах...

                Человек в костюме аббата
                Вот как! Не громколь ты себя назвал?

                Кюлло
                (обескуражено)
                Что с вашим голосом, отец мой?

                Человек в костюме аббата
                (кашляя)
                Захворал
                Немного. Сsy мой, слушаю тебя.

                Кюлло
                (уверенно начиная исповедь)
                Я грешен, отче. В этих стенах я
                Укрыть пытался грех мой. Но молва
                Людская всё же догнала меня...

                Человек в костюме аббата
                От братии ты свою личность скрыл?

                Кюлло
                (отчаянно)
                Я не скрывал! Я лишь не говорил...

                Человек в костюме аббата
                Молчание есть ложь...

                Кюлло
                (слёзно)
                Я каюсь, отче! Я
                Сбежать хотел от самого себя!
                Всё, что в миру творил, забвению предать!

                Человек в костюме аббата
                Ты братию тем самым мог предать!
                но свой изгонишь грех
                Ты из души долой,
                Коль скажешь здесь, при всех,
                Кто же ты есть такой...

                Кюлло
                (в шоке)
                Но, отче, разве вы...?!

                Человек в костюме аббата
                (перебивает)
                Мне не перечь, сын мой:
                ИНАЧЕ грех ты не искупишь свой!

   (Кюлло, дрожа всем телом, выходит из кабинки и становится на кафедру. Все монахи в изумлении глядят на него)

                Кюлло
          (громогласно произносит свою публичную исповедь)
                Меня зовут - Жан-Франсуа Кюлло.
                Отец мой был суконником в Бордо.
                Я в Революцию простым солдатом был.
                Вино и женщин страстно я любил!
                В Италию отправившись на фронт,
                Со всеми вместе грабил я народ.
                В бою меня заметил Бонапарт -
                И стал ему я верный адъютант.
                Из штаба донесенья принимал,
                А по ночам я ублажал тех дам,
                Которых отвергал мой генерал:
                Тогда супругу он предпочитал,
                Позднее стал ловлас... Я в годы тяжких войн
                Всё время был при нём.
                Наполеону верен был во всём.
                Со временем же стал он замечать,
                Что я ему умею подражать
                И на него похож. Он с помощью меня
                Частенько в заблуждение врага
                Вводил. Одев его мундир
                Я выезжал с каретою вперёд:
                Где я, где он - сам чёрт не разберёт!
                От смерти много раз Господь хранил,
                Когда меня противник находил,
                А Бонапарт меня благодарил:
                Дал ордена и титул (я - Империи барон)
                Но был, увы, непрочен его трон...
                Хотя не понаслышке знаю я, при том,
                На чьих останках был воздвигнут он...
                Из донесенья в донесенье у меня
                Тянулась цифр холодных череда:
                Сто двадцать тысяч триста сорок пять -
                Размножить и во все концы послать!
                И лишь однажды... лишь в тринадцатом году
                Я осознал вдруг, на свою беду:
                За каждой цифрой этой - человек!
                Размножь и перешли! Но уж вовек
                Не возвратить тебе умерших никогда!
                Я понял, что... душа моя мертва!
                Мертвей числа, что на бумаге вывожу!
                Числа солдат, что я на поле боя вывожу
                Лишь росчерком пера!
                И бросил службу я...
                Ещё до поражения. Тогда
                Исполненный немой обиды взгляд,
                Приняв мою отставку, Бонапарт
                Вонзил в меня: «Уходите? Сейчас?
                Кто нас покинет - родину предаст!»
                Я снёс сей взгляд. И выдержал укор.
                И, словно ощущая, как позор
                Ползёт по мне противным холодком,
                Ему спокойно я ответствовал: «О том
                Не нам судить. Простите, государь!»
                «Мне расставаться с вами, право, очень жаль...»,-
                Поставив подпись, он промолвил уходя:
                «Прощай, Кюлло! Господь - тебе судья!»
                Слова его теперь всегда со мной:
                Их ночью слышу я во мгле слепой,
                В дождливый день или в палящий зной,
                Весною, летом, осенью, зимой!
                Ни на мгновенье не забыл ещё их я:
                «Прощай, Кюлло! Господь - тебе судья!»
   (Закрыв глаза, полные слёз, Кюлло падает на колени перед изумлённой   

                братией)
                Суди ж меня, Господь! И, братия, суди!
                Но только за порог не прогони!
                Не дай мне, Бог, погрязнуть во грехе,
                Как прежде прозябал я в нём уже!
                Спаси мой дух!!! Он нынче жив, не мёртв!

                Аббат Анрио
           (вошедший в самом начале исповеди, прерывает Кюлло)
                Тебя, Кюлло, Господь первей спасёт,
                Чем всякого из нас!

                Кюлло
          (потрясённо смотрит на человека в костюме аббата)
                Но, господин аббат?!
                А кто же...???

           (Человек скидывает капюшен: это брат Августин)

                Брат Августин
                (опустошенно)
                Виноват...
                Я грешен, признаю!
                И оправдания себе не нахожу...
                Лукавым ослеплён, я вверился молве -
                И каюсь...

                Брат Бенедикт
               (дружески беря Августина за плечи)
                Да... наказан ты вполне!
                Гордынею ты, не Лукавым, ослеплён!

                Аббат Анрио
                (примирительно)
                Ну что ж! Свою ошибку понял он!
                И слухам всем конец!
                А вам, Кюлло, почтеннейший отец,
                У нас в приходе я хозяйство поручу.
                Но проповеди не бросать прошу
                Сердечно вас!

                Кюлло
                (вне себя от радости)
                Ах, господин аббат!
                Я чести этой несказанно рад,
                Но нынче ж у меня воспитанник млодой!

                Аббат Анрио
                (несколько смущенно)
                Наш послушник пропал...

                Кюлло
                (удивлённо)
                Как?!

                Аббат Анрио
                (с улыбкой пожимая плечами)
                Сегодня в келье я
                Его не обнаружил и следа.

                Кюлло
                (удручённо)
                Но студиозус правды не узнал!

                Аббат Анрио
                (шутливо)
                Что ж, значит, вновь открыт комедии финал!

                ЗАНАВЕС


                14 июля 2010