Мойка, 12

1

Ах,что за звёзды в феврале -
Глубин бездонных бриллианты!
Былое - прах,и на заре
Уже примчатся секунданты.

Шагами твёрдыми поправ
Любовь,семейство и карьеру,
Цилиндр снимет юный граф -
К барьеру,господа,к барьеру!

Поэт в объятьях сонных муз
СкомкАет ложь листов прелесных.
К барьеру,обречённый муж -
В глазах насмешливых Дантеса.

Задует свечи в канделябрах
Лакей последнего привета...
К барьеру,русский Абеляр -
В банальном пониманье света.

Во гневе благородных рифм
Не черни - нет! - на удивленье
Как гениально уязвим
Прекрасный слог стихотворенья!

От сотворенья,от венца
Пустым оскалом лицедейства
В бездарном росчерке свинца
Цветет грядущее злодейство.

-Сальери,ты ли?
-Яд?Стилет?
Cтреляться?
Ах,как это верно!
...Великий Моцарт скинет плед -
К барьеру,господа,к барьеру!

Уж так заведено в земле
Небесных грёз и диких копий -
Въезжать на вороном коне
Под свод божественных утопий.

Но что за звёзды над страной -
Великосветских игрищ фанты!
Обледеневшею Невой
Уже несутся секунданты.

Испить звенящего вина
Из-под копыт удалой тройки,
Увидеть Вечность из окна
За парапетом серой Мойки
И выйти в ночь - как краток миг
Между бесчестьем и бессмертьем!

Летят квартальные огни,
Небес лихие подмастерья,
Навстречу пасынкам Петра
Предтечей гиблого карьера,
Где Русь сорвет свой черный фрак -
К барьеру,господа,к барьеру.

2

День угасал,
Оплывших сумерек
На крышах таял бледный воск...
Умер! -
По Петербургу разнеслось.

И погребальным перезвоном
Взлетел завьюженый простор,
В чьих отголосках обнаженных
Оттаял плач долин и гор.

Погибли вздыбленною болью
Ещё не высказанных слов
Кресты российских колоколен
В лохмотьях низких облаков.

В застывшем взмахе гордых крыльев
Столичной яркой новизны
Небес свинцовое засилье
Теперь не выпустит узды.

В любом пасьянсе дуэлянты
Перед законом не равны:
Поэт не станет эмигрантом
Из этой варварской страны.

Как ни прочти,но заклинаньем
Звучит таинственная грусть -
Поэт всегда готов к закланью.
А ты готова ли,о Русь?
А ты могла ль в сполохах бури
Пропеть единственный мотив?

Умер
В бреду проклятий и молитв
Последний гений твоих стансов,
Презрев священные дары.
Печальный гроб к иконостасу
Ведут твои поводыри,
Слепая девка!

В поле белом
Кружи зарёванной юлой:
Кто соблазнится твоим телом -
Позорной каторжной тюрьмой
И незаслуженной обидой,
Покорно канувшей в крови?
Ведь лишь Поэт мог ненавидеть
Сквозь слезы искренней любви.

3

День угасал - седой и хмурый,
Брала бразды густая мгла...
Умер!
Адмиралтейская игла
Пронзила грудь хмельной отваги,
И кто-то видел из-за штор,
Как спешившийся Медный Всадник
Под свод Исаакия вошел.