тот самый...

Наверное, это слабость – а может, хворь:
Боюсь тишины, всё тянет поговорить.
Ведь уж давно не юноша, спорь – не спорь,
И память не та: все время теряю нить.

Как жаль, баронесса, я не люблю балет
Мне ближе охота: меткость, лихая стать.
Мне дома тоска. И, словно в семнадцать лет,
Всё тянет в прыжке до самой луны достать.

Взгляни, баронесса: сколько хватает глаз
Людей притяженье держит в земном плену.
А мне надо вверх, мне надо в последний раз
Погладить по грустной морде мою луну.

Вон, стены в трофейном зале пусты на треть,
Да вышли патроны – дело идет к концу…
Прости, баронесса, мне не к лицу стареть,
А слыть болтуном – тем более не к лицу.

Прощай, баронесса. Кончился фейерверк
И тянет на дно трясины тягучий ил.
Но надо лишь не бояться рвануться вверх
И в небо себя тащить из последних сил.

И пусть меня камень с ленточкой на гербе
Придавит к земле годам этак к ста восьми –
Ведь это еще не скоро, клянусь тебе,
Не будь я барон Мюнхгаузен, черт возьми!