Петергоф

Пасмурно. Дождь моросит сиротливо,
Стрелки стеклянные меряют час.
Залива коснулась вечная сила,
И занавес небо спускает на нас.

Прохожие все попрятались дома,
Зябкие пальцы забились в карман.
Музыку в воздух струит невесомо
Невидимый глазу готический храм.

Смолкли фонтаны, у них думы зимние,
Скоро нагие тела занесет,
Выдохнет хлопья, легкие, снежные,
Финский залив из своих белых вод.

Деревья смиренно ждут свою участь:
Листву потерять, потерять певчих птиц,
Открыть свое тело плачущим тучам,
Что сверху глядят из дождливых ресниц.

Мгновенье ещё - и замрет в то мгновенье,
Застынет в недвижимой маске лицо.
Свобода уйдет - и придет откровенье,
Что можно не делать уже ничего.

А помнишь, как раньше играли здесь скрипки,
Как пары гуляли в аллеях любви,
Как сыпалось золото солнца и крики
Детей раздавались из каждой двери.

Как бегал нагой в одной треуголке
Здоровый детина по имени Петр
И видом своим, и забавами колкими
Устраивал дамам потешный осмотр.

Осталась лишь пыль в петербургском музее
На бархатном месте под толстым стеклом.
Аллеи заплачут: где вы, ротозеи,
Что  шутки шутили, смешные притом?

Воздух вокруг как пустая квартира -
В нем четко для слуха звучит каждый стук.
Время свернулось клубком сиротливо
На мягком диване в тепле твоих рук.

Осколки мелодии носятся в воздухе
Осколки пространства, осколки души.
Я вспоминаю лицо твое, волосы
Твой голос, журчащий в июльской ночи.

Но знай, все кончается, чтобы начаться,
Но знай, все вернется, хотя-бы на миг.
И сад закружится в мелодиях вальса,
Как-будто он молодость снова настиг.

Но знай, что начнется новая эра
И снова забьется струя из нутра
Большого рычащего страшного зверя
Которому глотку Самсон разорвал.