Ter m minus

ЧЕЛОВЕК В ЧЁРНОМ

Глазаего, как жидкость,
Утекающая в щели.
То взглядего разбрызган,
То вытравлен на цели.

Весь в чёрном.
Чёрный камуфляж.
Свисает с уха серебром
Истерзанный муляж.

И дюйм, и меньше, - расчленён
Мой череп волосами.
Кто в нём, как в нём
Столько ржаво мысли скрежетали?

ОТСТУПЛЕНИЕ ПЕРВОЕ: ШУМ

Как резко странные частоты заполняют разум,
Как безобразно едко протравляют ум,
Как жалобно звучит любая фраза,
Как призрачно рассеян в мыслях шум.

Как беспристрастно неуверенное слово
Запутанное в жилах и хрящах.
Гармония созвучий рвётся снова
Вальсируя в эмали на кривых зубах.

XXI ВЕК

Я безмятежно провожу
По голове приятный импульс.
Я без эмоций. Я сижу.
Лишь на уме невнятный привкус.

Большая буква. [точка.] Тише!
Весь шум в бесшумной сердцевине.
Но кто его теперь услышит
В оторванной от всех невзрачной половине.

Так сходит (...) только человек,
Как снег в прогнившем слое крыши.
Столь жалким безразличьем XXI век
Был мною встречен и услышан.

Где вместо лиц суровость мглы,
Чья серость, вдумчивость, унынье
На иглы боли чувствами легли.
А кровь презренья хлещет и поныне.

Где вместо чувств, эмоций и любви
Душа [реальна ли?] без воздуха клокочет.
Где кости-плоть-дитя земли
Без помощи и помощи не хочет!

Где быть собой - убитым быть,
Быть втоптанным, проглоченным толпою.
И день за днём всё меньше хочется прожить,
Завязанным жгутами мерзости до боли.

СМРАДНЫЙ ТОМ/Н

Перед концом, каков?
Что для себя, увы,
До боли, до основ,
И руки жилисты, и думы все мрачны.

[Само]убийство, не убийству рознь.
Чернеет. Спеет на уме,
Что мысль, мысль – гвоздь.
Все предрассудки только в голове.

Что намнавито?
Что состороны?
Всё воедино слито,
Всё, до пустоты.

Последний способ и последний путь,
Понять, очнуться и почуять,
Но на губах, что кровь, не ртуть.
Так безразлично пресны струи.

Как холод, как отсутствие еды,
Как одиночество без чувств,
Как едкий приступ тошноты
Проскальзывает в венах пульс.

Шестое и восьмое слово. Слово,
Стена, часы, путь в никуда.
Но память время смоет.
Отсюда. Внове и в анналах сна.

ОТСТУПЛЕНИЕ ВТОРОЕ: ПУТЬ

Когда идёшь без цели,
Когда непосвящённый разум говорит:
«То путь без чертежа, без двери.
Его никто не запретит».

И не единого волоска
Не содрогнётся на пути.
Лишь ветер веет чей-то лоскут,
Чарующий меж небом и землёй клочок пыли.

МЕРТВЕЦ

Ха-ха. Шарад ю а?
Мертвец!? Мертвец, но тише…
Лишь элемент гнилого дна
В руках мирских легко возвышен.

И память, скорбь, всё, -
Всё равно, всё безразлично.
И в миг, когда мы – ничего,
Всё узаконено, почётно и логично.

Улыбка, скулы, белый цвет.
Лишь на губах цветной оттенок.
Того, кто был, увы, здесь нет
В зажатом склепе отношений-стенок.

«Люби!», - так хочется сказать.
Но крик души – снаружи шёпот.
И пустоту дрожащей кистью не обнять.
Решительнее смелости здесь ропот.

ОТЧУЖДЕНИЕ РОДСТВЕННОГО БЕЗУМИЯ

Есть лишь я;
Не более чем индивид.
Сквозь эгоизм скользя,
Я есть единственный на свете вид.

А возбужденье в силах погасить
Неродственная/неприсущая сознанью боль.
И если в силах эту боль испить,
То она главную из чувств всех занимает роль.

Быть независимым, быть в стороне.
Ничем не увлечённое созданье,
Где предрассудки выброшены все
И нет ни чувства даже осязанья.

Дрожать в безумстве и болеть,
Нести безумья маску гордо.
Презрительно на мир смотреть.
Сдавить гортань свою охваткой твёрдой.

И кто тогда есть кто?
Кто горло моё держит?
Я для себя не значу ничего,
А для других не значил прежде!

ЧЕЛОВЕК НА ЦЕНТРАЛЬНОЙ ПЛОЩАДИ

Вего руках материя. Бела.
Он расстилает её смело.
Фигура-точка лишь черна.
Я! расстилаю простынь смело.

Бензин, искра. И, сжавшись неумело,
Ясным летним днём,
Объято моё тело
Лишь красной простынью – огнём.

Но я держусь, и я молчу.
Пока сознание чернело
Я испускал свою мочу.
И пламя влагу мою ело.

Когда мне стало всё равно,
Я закричал. А в жилах костенело
Сознание убийства, что прошло
У каждого на площади. Черствело.
* * *
Я никогда не хотел жить
И никогда не хотел прощаться.
Воизбавленье от глаз чужих
Я
лишь на миг
в огне
наедине с собой
и для себя
остался.

ПРИЛОЖЕНИЕ. АВТОБИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Рожденье [улыбался:] дата – восемь,
Год – восемьдесят восемь.
Из памяти: день – вечер. Погода – дождливая осень.
Мне было тогда лет восемь.

Нигилизм.
Отстранённость.
Первые мысли, что есть и кто есть
Во вселенной, её протяжённость.

Дали.
Рассказы, но…
Почему дети при рождении кричали,
А моё лицо было улыбкой смазано?

Итог:
Сопротивленье жизни – смерть!
И моя дата смерти -
Март, август [сентябрь, не важно.]
Я уже не жилец.

стенка!

ОТСТУПЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ: ПАРАЛЛЕЛЬ ВРЕМЕНИ

А что считать точкой отсчёта?
И что считать точкой конца?
Рождение мысли-свободы-полёта?
Забвение-смерть-узурпию творца?

Я лишь надеюсь, что когда-нибудь песок
Будет освещён лучами с[ол]н[ц]а
И заново явившийся росток
Встретит на пустой Земле Луна.

ШУМ

Когда ты был ещё живой,
Ты слышал шум людских строений,
Но и поныне твой покой
В отсутствии всех звуков не уверен.

Напиток: чёрный, горький вкус.
Он – твой единственный источник.
Среди минорных и угасших чувств
На языке покоится так сочно.

Пускай лишится мой рассудок
Чего? Присутствия меня?
Но этот шум прошедших суток
Мой мозг припрятал для себя.

ПРИЛОЖЕНИЕ. СОНВОСНЕ

Как бы хотелось наяву:
Она нежна и льстива… Хороша!
Но где тогда я бодрствую, где я сплю?
Когда во сне её очарование и милая душа.

…и нежной талии порыв… и жгучие уста,
Струящие желанием, пьянящие любовью…
Но каждого сознания, как палки два конца:
Одно из них во сне, другое смоченное кровью.

БУМАЖНЫЕ ПОЛОСЫ

Как белые листы, как мраморный оттенок,
Как кожи цвет. Лицо.
Сердечных и кишечных полых стенок
Кроваво-вязкое под соль веретено.

И на бумаге цвет чернил,
Линейка, клетка, всё равно,
Я вижу, кто в ней проходил.
Наложенное на листы кино.

Туда-сюда. И мелкий шаг.
И еле видный сплошь пунктир.
Так ест мои слова проклятый враг
И нагло приглашает ненависть на пир.

А зубы в злости скрежетят.
И руки сжать хотят сильней.
По сторонам совиный взгляд.
Но кто внутри меня сильней?

МОЛОКО С ПЛЕСЕНЬЮ

[Никогда не разговаривай с мертвецом.]
«Привет? Ответь! Ты слышишь?»
Но он молчит. И из глазниц лишь веет пустотой.
«Какой ты бледный и худой. Ты дышишь?»

«Как чувствуешь себя ты? Что с тобой?
Покой? Боль?» Боль. Покой.
Покой? Боль? «Боль. Покой.
Но обними меня, ведь ты со мной?»

Но он молчит, и он не дышит.
И не коснётся до лица рукой.
Но как узнать, что в мёртвой нише
Любовь, как плесень молоко, испортил гной?

ПРИЛОЖЕНИЕ. LY-MAX

Но что со мной, когда приходится делиться близким?
Тогда, когда в её руке несущий мир и счастье, как спокойствие, цветок,
Залитый жёлтым серебром, таинственным, но чистым;
В моей руке зажатый в спазмах и истерзанный к виску курок.

И всё-таки её люблю,
И так надеюсь,
Что она меня пока что тоже.

Я на неё с восторгом каждый раз смотрю,
Её улыбкой греюсь,
Может.

ОТСТУПЛЕНИЕ ЧЕТВЁРТОЕ: СОСУЩЕЕ ЖИВОТНОЕ

О, как Она жадна,
Когда сочится влага;
Что толку, что нежна;
Лишь преданна голодная Собака!

NEVER PLAY CHORDS’ THEMES ANYMORE AND ANY WAY

Когда колеблется струна в отчаянном порыве
[визг, скрежет, сжатие, упругая волна,]
Тогда, хоть человек и был на срыве,
Теперь всё прошлое – былая суета.

Лишь жалобно клокочет… в горле
Отчаянье быть первым среди струн.
Но, как и было раньше, только после
Кого-то был придуман этот сладкий шум.

Ту-ту. Та-та. Не в такт. Нет ритма.
И человек те звуки из гортани [с]дышит.
Так и в любви,
и в мозговых процессах
и в системе сердца
скудность ритма
Отчаянье рождает и свои плоды же слышит.

ПРИЛОЖЕНИЕ. СОНВОСНЕ. ХРАНИТЕЛИ СНОВ

Лишь расставляя сети, энергетики, опеки
Спокойный разум от сознанья отстранён.
И сны, как томы в недрах мировой библиотеки,
Ласкают жизнь мечтами, дух которых счастьем увлажнён.

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ СОТРУДНИЧЕСТВА С САМИМ СОБОЙ. ДРУГОЙ ВЗГЛЯД НА XXI ВЕК

Забвение, оно одно лишь узаконит все слова,
Придаст им вес, расставит их в порядок.
Но перед этим жертв, мне близких, мне людей собрать
В столь неуютном месте, шатком, мой рассудок…

Лишь жалким безразличьем XXI век
Был мною встречен и услышан.
Но как понятие, как признак – человек
Не может быть всего [любви] на свете выше.

ЗАВЕРШЕНИЕ. ВОСКРЕШЕНИЕ (POSTTERMMINUS)

И шум, и шёпот давят с двух сторон:
Очнись! Воскресни! Дай проникнуть в разум твой!
Четыре-шесть. Четыре-шесть. Бурлящий стон,
Что пеной из глазниц витой иглой.

Пустое тело, пустой оттенок жизни.
Всё пронеслось так слепо, дымом.
Но неужели это будет лишним:
Второй шанс тем, чьё тело в магии застыло?

05/12/2009 – 06/02/2010
Выборгский район. Санкт-Петербург