Возвращение на Парнас

На косяке зарубка - знать, пора 
вооружиться бритвою и начинить пера - 
пожалуй, с дюжину тут стало бы довольно:
по одному на месяц, хоть, как ни гадай, 
не скажешь загодя - мол, принеси-подай
элегию-другую, август-брат, не разбежишься больно.

Опять же, если прозы жизни для
по планам не уходит ни рубля,
а льется мимо кассы и кармана,
то уж в поэзии - тем более велел
тот самый, с кем в атаку, под обстрел
идут солдаты (или в ходку уркаганы).

И что там позади? Дней девятьсот
распределения мучений между сот 
столовых ящиков, комодов и doc-файлов - 
пусть где-то не перо, а ноутбук
в себя впитал крупицу адских мук,
точнее - "аццких" (имидж - всё, Михайло).

Почти забыта эта дрожь творца,
когда начнешь, не ведая конца,
не зная, вывезет куда тебя кривая. 
Да вообще - возьмется ли она
везти? Ни кнут, ни стремена
не в помощь, коли кляча чуть живая.;

Будь хоть каурая, хоть чалая, не то
буланая, игреневая, что
мне масти нынче? Чай, не мизер ловим...
Вперед бы вскачь... Какие "три креста"?
Не до аллюра, ты давно не та,
но верю - всех еще с тобой догоним.

Писал Катон (а может, некий йог):
что должно делай. Но им было невдомек,
что хрен поймешь, какое это "должно".
Гуляй, рванина! Пей! Гони строку!
Поэзия в убыток кошельку,   
понеже иначе навряд ли как возможно.

На страх и совесть ссылок не приму.
Живя в жаре, удушье и дыму,
да и в парах (частично - алкогольных), 
поэты всяко не воспримут ни ремарк 
и ни угроз. Прости, апостол Марк, 
но ушки у поэтов сплошь игольны.

Какая блажь! За прихотью каприз! 
И вот уж из-за плюшевых кулис
выходит лень, плюя на вдохновенье.
И нет уж сил быть с ней не заодно. 
У вдохновения, однако, есть и дно - 
и не всегда двойное, к сожаленью.

Прощай, мой стих! Ты с ветки шалых муз 
летишь, не удержимый боле груз, 
лист, ветром критики и забытья гонимый.
Так помни день и положенье звезд,
когда поймал тебя поэт за хвост, 
на миг припомни - и скользи, друг, мимо.