Okrutne Lata

Я отрезаю от себя части, и всё это в бессилии бьётся об пол.
(Nautilus Pompilius. Невидимка)

Сначала - сон. Человек на лестнице. Багровый ковёр. Кто я?
(Ян Вайсс. Дом в тысячу этажей)

Бессонный приступ тошноты заполнил угол.
Я в стенку сам с собой едва твержу:
Любая блажь, приют, услада и услуги;
Я – Польский Офицер в Румынском опьяняющем бреду!

Но где тогда мой флаг, размазанный триклинием,
Насыщеннее синего, багрово-жёлтый цвет!
Но пряный стук сердец, наполненных унынием
Мне не даёт покоя, как этот едкий свет.

Пустое впалое лицо, щетина колкая. Глаза!
В них прежний бриллиант любвеобильных дней
Угас. И на щеке волнением рождённая слеза
Произрастает, засыхает, жжёт ещё сильней.

Чахоточный оттенок кожи,
серый,
да, это воск!
Былые бакенбарды, локоны роскошной шевелюры
Отныне сальностью облиты. И, видать, не удалось
Быть выразительным лицом варшавской диктатуры.

Простёрты руки, но не в небо, к бездне,
В ней есть свой неподдельный нравственный азарт.
Я, как и все, её насытив, беспрепятственно исчезну,
Вкушая мерзость больше нынешней и с соусом «мандат».

Со мною смрад лежащих иль гниющих тел,
Их развращает только жажда жалкой жизни!
Но неужели это наш единственный удел
За русскими решётками завидовать отчизне.

Обгладывать хрящи собачьей непотребной пищи,
Смотреть с надеждой, но не открывать глаза.
Изодранный мундир и запах тела нищий.
За что посмертно нагружают лишь Пурпурные Сердца**.

Мой пол сырой от пота, крови, рвоты и смертей,
И земляная насыпь с глиной – стены, потолок и ниши.
О, злая лихорадка будоражит, заставляет быть смелей,
Ласкают бархатные сжёванным оттенком мыши.

Я с ней играю и ласкаю, выпрямляя сбитый рот,
Она молчит, но призрачно и беспрестанно смотрит.
Я ей твержу, что Ja, Polac*** уже двадцатый год
И русская niewola**** меня поит здесь и кормит.

Какая мягкая под пальцами чумная шёрстка
И ссохшийся комок средь задних и передних лап.
То наслаждение, то грёзы, но по-прежнему так чёрство.
И если это majaczenia*****, то я потерян, я ослаб.

И нас ведут сквозь степи, их проклятие,
Будь выжжена Чужая, хмурая и душная страна!
Я лишь хочу последний раз в тоске обнять её…
Но перед нами кровью мытая шершавая стена.

30/06/2010
Выборгский район. Санкт-Петербург

Примечания:
*Тяжёлые времена (перевод с чешского). Franti;ek Kafka “Okrutne Lata”. Первоначальное название: «Польский офицер в румынском бреду и русском плену».
**Пурпурное Сердце – (здесь) орден за заслуги в Первой Мировой войне, вручался румынским офицерам, сражавшимся на русском фронте.
***Я, Поляк (перевод с польского).
****Плен (перевод с польского).
*****Бред (перевод с польского).