Уговорить не удалось... Эфиопский дневник 89

Хуссейн снова уехал в  Огадену. Я в тот вечер осматривал только что доставленных автобусом раненых сомалийцев – мужчин, женщин, были и дети 10 – 12 лет.  Среди раненых выделялся один – молодой  мужчина огромного роста … У него было  пулевое ранение в голень, перелом малоберцовой кости.

Пуля прошла навылет, ниже коленного сустава… Но всё очень осложнилось -  кто-то на фронте наложил швы как на входное, так и на выходное отверстие – то есть зажил рану!  Это привело к быстрому развитию инфекции. У больного была выраженная интоксикация…Имелся значительный  отёк,  гангрена голени! 
 

Раненый говорил  что-то по-сомалийски.  Я его не понимал… Позвали операционную сестру и  анестезиста, которые знали  сомалийский язык. Я разъяснил им ситуацию и попросил  растолковать раненому, что нужна немедленная операция.

Я тут же дал распоряжение немедленно везти раненого в операционную, что бы сделать ему  операцию,  обработать рану! Но  сомалиец  – отказался от операции,  хотя  ему объясняли, что это огромный  риск для его жизни,  и другого пути нет…
 
Английский и амхарский – раненый  не знал… Понятны были отрицательные качания его головы, когда персонал по-сомалийски говорил ему, что надо делать операцию. 


– «Где доктор Хуссейн? Он всё ещё в Огадене? Он не вернулся из пустыни?» -  спросил  я.
- «Нет,  он только что - вечером вернулся из Огадены… Он - в Госпитале!» - тут же сообщил анестезист с улыбкой.
- «Это - здорово! Как раз сейчас он нам очень нужен! Во время он вернулся!» – радостно воскликнул я.
- «Зовите сюда немедленно доктора Хуссейна! Надо уговорить раненого на операцию! Иначе потеряем время и  будет поздно!»

 И тут же в палату буквально прибежал  Хуссейн – ситуация была из ряда вон выходящая! Нужно оперировать, не теряя времени – а мы всё ведём переговоры с больным… Доктор Хуссейн знал сомалийский язык и начал возбуждённо уговаривать раненого на операцию… Но – тщетно…

Позвали Абдул-Кадыра, начальника медслужбы сомалийцев. Он тоже был ночью в госпитале – приехал с транспортом раненых… Но и ему не удалось уговорить раненого согласиться на операцию… А время -  шло… Закончилась ночь…  Уже и день в разгаре…

Что делать? Мы втроём – Хуссейн, Абдул-Кадыр и я – всю ночь  многократно пытались  уговорить раненого согласиться на операцию. Тем временем я оказал хирургическую помощь всем другим раненым.

А гангрена нижней конечности  у того высокого сомалийца распространилась всё дальше… Теперь уже приходилось предлагать больному ампутацию на уровне бедра… Но больной  был непреклонен, не соглашался на это…

В течение наступившего дня мы продолжали совместно уговаривать  раненого… Наступила следующая ночь… Множество  раз объясняли ему невероятную опасность ситуации… Но без согласия больного – мы не имели права делать операцию… Таков Закон, регламентирующий условия работы хирурга… Операция – только с письменного согласия больного!
 
А гангрена всё распространялась – уже на бедро, таз, спину. Нарастала интоксикация. Теперь и операция не могла ничем помочь. Время ушло без толку… Мы со своими уговорами, объяснениями оказались бессильны…  Но продолжали вводить обезболивающие средства, лекарства…

И тут  раненый вдруг потребовал позвать нас троих – к нему! Он заявил, что его убедили и он теперь – согласен на операцию! Что  бы его оперировали!  Мы были все здесь – Хуссейн, Абдул-Кадыр и я… Нам оставалось ещё раз,  снова обсудить ситуацию с больным… Гангрена распространилась на всю ногу, таз, живот, спину, грудь…

Операция уже не могла ничего дать,  время для неё было потеряно… Всё это мы записывали в историю болезни по часам и минутам … С большим сожалением пришлось признать, что мы – три врача - не сумели уговорить больного на операцию!  Больной погиб той же ночью…  В моей хирургической практике такой отказ от экстренной  операции случился впервые… 

Всё это  выбило  нас из колеи… Молча сидели мы втроём  в Комнате хирурга. Потом доктор Хуссейн предложил мне:  «Завтра утром  езжайте к  сомалийцам в их Полевой Госпиталь… Там много раненых,  в основном население мужчины, женщины, дети… Осмотрите  пациентов и отберите тех, кого нужно перевести на лечение, для операций -  в Харрар, в Военный Госпиталь.  Ведь вы уже ездили к ним в Дире-Даву! И теперь – поезжайте – в  Эрер-Готту… За день сможете выполнить поездку…» -  завершил он своё предложение.

Поездки на фронт к сомалийцам –  не входили в  мои обязанности, и я попытался возразить Хуссейну:
- «Я  – гражданский врач, работаю по гражданскому контракту…  Вам нужно эти вопросы решать с моим руководством в Посольстве СССР»

- «Но эти вопросы касаются работы    нашего Госпиталя!    Посольство – далеко!  Нет возможности с ним связаться!    Тем более  невозможно -  согласовывать с ним вопросы!    Министерство прислало  вас   сюда, к  нам!   Как видите, многое нужно улучшить в оказании хирургической помощи раненым, большинство из которых беженцы -  в том числе женщины и дети… А это всё можно увидеть только там, на месте, в Полевом Госпитале…   Так что – езжайте… Утром за Вами приедут сомалийцы…Они ведь уже приезжали раньше… С ними и поедете… Они будут вас сопровождать… Потом скажете свои предложения – как улучшить помощь  беженцам, раненым… » - сказал Хуссейн. 

- «Могу сразу предложить -  запретите зашивать раны на фронте…Обработку ран должен делать  хирург! Ускорьте доставку раненых в Харрарский Военный Госпиталь… Это сразу улучшит лечение… Если другого решения нет – то завтра я поеду… Но, всё-таки согласуйте это с Посольством!» - ответил я. На этом наш разговор закончился.

Вернулся я на виллу ночью. Пришлось разбудить Косьмина и сообщить ему об этой новой поездке, предстоящей  завтра.  Он спрашивал - что за поездка? Куда? Где эта Эрер-Готта? Но я этого не знал… Где-то в Огадене…

Когда вернётесь? Сплошные вопросы… И ни одного ответа… Косьмин предупредил меня, что условия  поездки остаются теми же. Если не возвращаюсь к ночи – ему всё же придётся звонить в Посольство.
- «Когда, надеюсь,  вернусь – всё расскажу…» - улыбнулся я Косьмину.