Ответ на рецензию Р. Асланова - Тормоплесизм...

               Здравствуйте, Рамиз!   
            
               Сегодня знатный день – я вспомнил пароль от своей страницы! Я, конечно, мог связаться с администрацией и заменить его, однако мне хотелось во что бы то ни стало воскресить в памяти своё первозданное слово… И вот оно вернулось – с таинственной внезапностью, через хитросплетения мгновенных ассоциаций… Оно не раскаивалось, моё блудное слово, но я его простил. Моё прощение – это доверие: я снова никуда его не записал…

                Возможно, «Тормоплесизм» показался Вам романом, поскольку изначально таковым и задумывался. Мне казалось, что по объёму он не будет уступать «Мёртвым душам» – уцелевшему и сожжённому томам вместе взятым. Однако после монолога Реверсова я почувствовал, что сказал всё необходимое на тот октябрьский вечер. И на тот жизненный момент. Оставалось придумать концовку, которая вскоре придумалась сама собою, как и предшествовавшее.

               Одно время было желание написать своеобразное продолжение под названием «В конце было слово». Главный герой – «корректор ментальной конституции», работник ограпа, обязанный делать бунтарское сознание максимально тормоплесичным. Коллеги предпочитают менять чужие убеждения посредством гипноза или операции на мозге: это быстро, надёжно и рекомендовано верховным компенсатором. Главный герой пользуется другим методом – беспощадной логикой, которая, вооружившись нужными в данный момент словами, расстреливает любую, даже самую неистовую веру в нечто иное. «Корректор» хочет поверить хотя бы в возможность существования абсолютной истины – но не может этого сделать, пока чьи-нибудь идеалы не окажутся сильнее его грамотно подобранных слов. Он считает, что абсолютная истина – это «всего лишь её мнение о самой себе». Потерпеть желанное поражение ему так и не удаётся…

               Однако позже я пришёл к выводу, что действие моего следующего произведения должно разворачиваться в наши дни – и, следовательно, не столько подчёркивать справедливость тормоплесизма, сколько демонстрировать порочность того строя, который мы имеем сейчас. Дело в том, что за последние годы моя концепция развилась настолько, что её лучше изложить в философском трактате, а не в романе.

                <..................>

               Разумеется, я провожу анализ различных вариантов общественного развития не только из прогностического интереса. Это помогает мне совершенствовать тормоплесическую идею. На данный момент наименее разработанным является её экономический аспект, несмотря на то, что я кардинально изменил систему товарно-денежных отношений, описанную (вернее, «развёрнуто упомянутую») в повести. Мои сегодняшние соображения на этот счёт представляются мне справедливыми, но справедливость экономической теории – почти ничто без эффективности. А последняя доказывается главным образом практикой… Однако, не имея пока ни малейшей возможности осуществить подобную экспертизу, я предпочитаю фокусироваться на чисто философской стороне своей идеи…