Скажи, Отец!

2.08.10г.
У жизни столько многоточий… 
Я не устану их писать, а если мне сказать короче: «То мне совсем не наплевать»
Пишу, и это всех дороже! До нетерпенья. Пальцев дрожи. И пусть ломает шут мой слог. Ему шуту и невдомёк что падалица в яме трётся, не видя солнца, под шумок.
Друг, показавшийся не мнимым, скользнул, пройдясь по жизни миной, взорвав  глухую тишину.
Но я пою! Значит люблю?!
Люблю ту жизнь, что знала прежде и ту, что будет,  уж люблю! Для сердца есть всегда надежда. Я напеваю, я живу!
Я не терплю ограничений, и мысли правильный расклад. Хотя бы в мыслях, без сомнений, позволь мне жить, спаси мой сад. Чтоб в нём услышать дивно пенье сварливых говорливых волн и в твоём взгляде вдруг смятенье и перезвонов дальних звон. Мне жизнь свой дарит райский сад в извилинах крутых дорожек. Не мне прямить, у стройных ножек спросить бы рада, да никак. Им плен никчёмная забава они хотели б влево, вправо. Пойдут туда, куда хотят.
Не сбились бы?! Вольность потрава. Ей превосходен рай и ад. Хоть говорят что всё едино! Из них дороги нет назад.

 «Но, неужели ты, Отец! Позволишь тем, что к власти рвутся, вновь нам  надеть, страдания чепец?! Зачем мостить дорогу к Богу судьбой, ведущей под венец. Ей скипетр дав, корону, драгу  и сострадательно Творец ей славу даришь, наконец?
Зачем, Отец?»
Сей мир, бесславен и бездушен! червивой злобой поражён, он неухожен, неисправен и напряжён. Он в прибыли ищет заслугу, забыв про дьявольский крючок, и песни, напевая другу, нальёт ему на посошок. А мы откроем ему души…
«Ах, лучше б заложило уши…»

Жизнь на весах! Стоп! Не качни…
Природы вспыхнул скорый бунт не получив из светлых рук, что жизнь сломала для потребы. Благоразумье не в чести! запри тлетворному все двери, и накажи.
Горит Россия! быть бы диву?
Какую жизнь она вела?! Кругом пороки расплодила…. Народу власть давно должна, но одеяло на себя тащить, никак не престанет. И не устанет, вот беда! а что народу то достанет?  Вода и пепел …
Такие нынче времена.

Но не утратил мир, ни солнца и не пылающих сердец. Их, год от года, сонмы бьются…
Когда очнутся, наконец?
«Скажи, Отец!».