Спящие

 

 1    2    3    4    5    6    7    8 

 
1

Я мысленно брожу всю ночь

Поступью легкой, бесшумно и быстро ступая и останавливаясь,

Зорко склоняясь над смеженными веками спящих,

Блуждающих и заблудших, неведомых мне» несхожих, противоречивых,

Выжидая и всматриваясь, наклоняясь и останавливаясь.

 

Как торжественно они выглядят, вытянувшиеся и тихие,

Как спокойно дышат они, эти малые дети в своих колыбелях.

 

Жалкие лица скучающих, белые лица трупов, синюшные липа пьяниц, болезненно-серые онанистов,

Раненые на полях сражений, безумные за железными ставнями; юродивые и блаженные, новорожденные в воротах и новопреставленные у врат,

Ночь проникает в них И обступает их

 

Брачная пара спокойно спит на своей постели, его ладонь на бедре жены, и ее ладонь на бедре мужа,

Нежные сестры бок о бок спят на своей постели.

Братья спят на своей, с любовью прижавшись друг к другу.

Мать неразлучно спит со своим спеленутым малышом.

 

Слепые спят, и глухие спят, и немые.

Заключенный крепко спит в заключении, и убежавший спит,

Убийца, приговоренный на завтра к повешению, как он спит?

И убитый, как спит убитый?

 

Женщина, любящая без взаимности, спит,

И мужчина, любящий без взаимности, спит.

Голова дельца, набитая планами, спит,

И раздражение, и ухищрения—все, все спит.

 

Я стою в темноте, опустив глаза, возле самых болящих и беспокойных,

Я вожу успокаивающе руками в нескольких дюймах от них,

Беспокойные глубже уходят в кровати, они конвульсивно спят.

 

Я сверлю темноту, появляются новые лица,

Земля отступает в ночь все дальше,

Я видел: она красива, и вижу: красиво и то, что не земля.

 

Я иду от постели к постели, я сплю возле каждого спящего,

Мне снятся во сне такие же сны, которые снятся им,

И я сливаюсь со спящими.

 

Я танец,—эй, там, играйте! —вихрь кружит меня!

 

Я тот, кто всегда смеется,—теперь новолунье и сумерки,

Я вижу, как прячут взятки, я вижу проворные тени повсюду,

Тайники и склады в земле и море и там, где ни море и пи земля.

 

Хорошо они делают свое дельце, зги божественные работнички,

Хотя от меня ничего не скроют, да и не стали б, если б могли,

Я думаю, я их босс, к тому же они меня обожают,

И окружают меня, и ведут, и забегают вперед,

Чтоб, вытянув руки, мне приоткрыть свои тайнички и дальше бежать,

И мы пролетаем, веселая шайка подонков, улюлюкая дико и хлобыща флажками.

 

Я актер, актриса, избиратель, политик,

Изгнанник и эмигрант, преступник, представший перед судом,

Тот, кто уже прославился, и тот, кто прославится в будущем,

Заика, атлет, уставший или больной человек.

 

Я та, которая ждет, принарядившись и причесавшись,

Мой непутевый любовник пришел, и стало темно.

 

Стань вдвое темней, темнота, и прими меня,

Прими меня и возлюбленного, он не позволит мне быть одной.

 

Я раскидываюсь на тебе, как на ложе, я отдаюсь темноте.

 

Тот, кого я зову, отвечает мне и берет меня, как любовник,

«Я» подымается молча с постели вместе со мной.

 

Темнота, ты нежней моего любовника, он потел и грузно дышал,

Я еще чувствую горячую влагу его во мне.

 

Выставив пальцы, я руками вожу во всех направлениях,

Я изучаю тенистый берег, к.которому ты плывешь.

 

Осторожнее, темнота! что там коснулось меня?

Я думала, друг мой ушел, или он и потемки одно и то же?

Я слышу биение сердца, я иду за ним, я растворяюсь.

 
2

Я завершаю свой путь к закату, мои мускулы одряхлели,

Аромат и юность прошли сквозь меня—и я их след.

Это мое лицо, а не той старухи, сморщилось и пожелтело,

Я сижу в плетеном продавленном кресле и штопаю внуку чулки.

 

И эта вдова я тоже, бессонно пытающая потемки,

Я вижу звездные искры на заледенелой и бледной земле.

 

Я вижу саван, и я этот саван, облаченный в него, я лежу в гробу,

Здесь темно, под землей, здесь ни боли, ни зла, здесь нет ничего, и недаром:

 

(Мне кажется, все на свету и на воздухе должны быть довольны,

Пусть тот, кто еще не в гробу и не в яме, знает, что он имеет достаточно.)

 
3

Я вижу прекрасного в мощи своей пловца, нагим плывущего через буруны,

Его темные волосы мокры и гладки, он взмахивает отважно руками, отталкивается ногами,

Я вижу белое его тело, его безбоязненные глаза,

Я ненавижу водовороты, они бросают его на скалы.

 

Что вы делаете с гигантом, бесноватые головорезы?

Вы угробите этого богатыря! угробите в самом его расцвете!

 

Он бурно и долго борется,

Его теснит, швыряет, толчет, он держится до последнего,

Воронки хлещущие кровавятся, волны относят его, качают, вертят, переворачивают,

Его прекрасное тело кружится, его несет и швыряет на скалы,

Быстро и далеко относит мужественный труп.

 
4

Я поворачиваюсь, во выпутаться не могу,

Смятенный, читаю прошлое, уже другой, во еще в потемках.

 

Студеный ветер бритвою режет берег, залпы гремят с корабля,

Ураган стихает, луна вырывается из проносящихся облаков.

Я смотрю, как корабль беспомощно движется носом назад, слышу взрыв, когда он напарывается, слышу вой смятения, он глуше и глуше.

 

Я ничего не могу поделать со своими стиснутыми кулаками,

Я могу только броситься в волны, и они меня оледенят.

 

Вместе со всеми ищу я, во волна к живым никого не выносит,

Утром я помогаю оттаскивать мертвых и укладывать их в сарае.

 
5

А теперь о старых днях войны, о поражении в Бруклине,

Вашингтон стоит в середине строя, он стоит на холме, изрытом траншеями, посреди толпы офицеров,

Лицо его мокро и холодно, он не может сдержать катящихся слез.

Щеки его бескровны, он сросся с подзорной трубой,

Он видит бойню храбрых южан, доверенных лично ему их матерями.

 

И то же, когда наконец, наконец объявили мир,

Он стоит у старой таверны, а горячо любимые им солдаты проходят мимо него,

Следом молча и медленно приближаются офицеры,

Главнокомандующий обнимает их и целует в щеку,

С легким сердцем целует их мокрые щеки, руки жмет и прощается с армией.

 
6

А теперь о том, что мне рассказала однажды мать, когда мы вместе обедали,

Как она, уже взрослой девушкой, жила в родительском старом доме.

 

Как-то во время завтрака в их усадьбу пришла индианка

С камышовой вязанкою на спине для плетения кресел,

Ее волосы, прямые, блестящие, жесткие, черные и густые, почти закрывали ее лицо,

Походка была свободной и грациозной, и голос ее звучал изысканно, когда она -заговорила.

 

Моя мать смотрела на незнакомку с изумлением и восторгом,

Она глаз не могла оторвать от свежести ее приподнятого лица, от мягких ее и упругих форм,

И чем больше она на нее смотрела, тем больше в нее влюблялась,

Она никогда не встречала прежде такой естественности и красоты,

Она усадила ее у камина и накормила ее,

Она не могла ей найти работу, но обласкала ее и согрела.

 

Индианка пробыла у них до полудня, а после полудня она ушла,

О, как мать не хотела ее отпускать,

Всю неделю она о ней думала, много месяцев все высматривала,

Много лет и зим вспоминала ее,

Но индианка не приходила, и никто о ней ничего не слыхал.

 
7

Видение летней нежности—прикосновение чего-то невидимого—броня из света и воздуха,

Я ревную и симпатизирую,

И буду сам флиртовать со светом и воздухом.

 

О любовь и лето, вы и в снах и воочью во мне.

Осень в мечтах моих и зима, растет достаток у фермера,

Гурты и посевы растут, амбары полнятся доверху.

 

Ночью стихии сливаются, корабли идут галсами в своих снах,

Моряк плывет, изгнанник домой возвращается,

Беглец возвращается жив и здоров, возвращается иммигрант,

Бедный ирландец живет в бесхитростном доме детства в окружении соседей и старых знакомых,

Они тепло встречают его, он снова ходит босым, забыв, что он уже твердо стоит на ногах,

Голландец плывет домой, шотландец плывет домой и уэльсец, и уроженец Средиземноморья плывет домой,

В каждый порт Испании, Англии, Франции входят груженые корабли,

Швейцарец шагает к своим горам, пруссак идет своей дорогой, венгр своей и поляк своей,

Возвращается швед к себе, и датчанин к себе, и норвежец.

 

Направляющийся домой и покидающий дом,

Прекрасный погибший пловец, уставший, женщина, любящая безответно, и онанист, и делец,

Актер и актриса, сыгравшие свои роли и ожидающие ролей,

Ласковый юноша, муж и жена, избиратель, и выигравший кандидат, победивший на выборах, и проигравший,

Великие прогремевшие и те, что еще прогремят,

Заика, недужный, величественный и тщедушный,

Преступник, стоявший перед судом, и судья, в суде заседавший, красноречивые адвокаты, присяжные, публика,

Плачущий и смеющийся, танцор, бессонная вдова, индианка,

Туберкулезный и рожистый, обиженный и блаженный,

Антиподы и все в темноте меж теми и этими,

Я клянусь, теперь они все уравнялись—никто не лучше другого,

Ночь и сон уподобили их друг другу и обновили их.

 

Я клянусь, все они прекрасны,

Каждый спящий прекрасен, каждая вещь в этом тусклом свете прекрасна,

Все страшное и кровавое позади, и мир во всем.

 

Мир всегда прекрасен,

Райский миф означает мир и ночь.

 

Миф о рае предполагает душу,

А душа прекрасна всегда, явна она или скрыта, резва или медлительна,

Она покидает ограду сада и игриво оглядывает себя, заключая в себе весь мир,

Совершенен и чист половой член, извергавший семя, и совершенно и чисто лоно, его принимавшее,

Ладно сидящая голова пропорциональна и безупречна, и внутренности, и суставы пропорциональны и безупречны.

 

Душа всегда прекрасна,

Вселенная в нужном порядке, все на своем месте,

То, что пришло, на своем месте, и то, что ждет, придет на свое,

Ждет перекошенный череп, ждет гнилая и жидкая кровь,

Долго ждет ребенок обжоры или венерика, и ребенок пьяницы долго ждет, и пьяница долго ждет,

Спящие, жившие и умершие ждут, впередистоящие продвигаются в своей очереди, х в своей продвигаются отстающие,

Непохожие так и останутся непохожими, но они текут и сливаются, сейчас они все сольются.

 
8

Спящие очень красивы, когда они лежат без одежд,

Они текут рука об руку надо всей землей с востока на запад, когда они лежат без одежд,

Азиаты и африканцы держат друг друга за руки, европейцы и американцы держат друг друга за руки,

Ученые и неученые держат друг друга за руки, мужчина и женщина держат друг друга за руки,

Девушка голую руку кладет на голую грудь возлюбленного, они прижимаются тесно друг к другу без вожделения, его губы лежат на девичьей шее,

Отец обнимает взрослого или невзрослого сына с неизмеримой любовью, и сын обнимает отца своего с неизмеримой любовью,

Белые волосы матери блестят на белом запястье дочери,

Дыханье мальчика входит в дыханье мужчины, друг обнимает друга,

Ученый целует учителя, и учитель целует ученого, неправый становится правым,

Зов раба сливается с зовом хозяина, и хозяин идет навстречу рабу,

Заключенный выходит из камеры, к безумному возвращается разум, больным становится легче,

Нет пота и лихорадки, немая гортань обретает звук, свободно дышат туберкулезные легкие, не чувствует тяжести стиснутая голова,

Суставы ревматика движутся ровно; как и всегда, и ровней, чем всегда,

Горловые спазмы проходят, парализованные встают,

Отечные, эпилептичные, тучные просыпаются, полные сил,

Они проходят через бодрящую силу ночи и химию ночи и пробуждаются.

 

Я тоже прошел через ночь,

Я пока оставлю тебя, о ночь, но я вернусь к тебе снова, и я люблю тебя.

 

Почему я должен бояться тебе довериться?

Я не боюсь, я так далеко продвинут тобой,

Я люблю богатый бегущий день, но я не брошу и ту, в которой лежал я так

долго, Я не знаю, как я возник из тебя и куда я иду с тобой, но знаю, что я пришел

хорошо и мы пойдем хорошо.

 

Я с ночью пробуду недолго и встану рано,

Я день проведу, как должно, о моя мать, и, как должно, вернусь к тебе.