***

7.7.10 – 19.7.10
Самое долгожданное время 8 утра – время сдачи дежурства. Время, когда вся усталость суток наконец-то ловит в свои объятия и давит, давит, давит на плечи….

Пациенты спят беспокойно – их мучают боли, я сплю чутко – что мучает меня? И тонкие невидимые нити из груди тянутся к каждой палате, собирая все под крыло: 432я – двое, 434я – двое, 434я – четверо, от ночных болельщиков футбола из 436ой в моих карманах водится молочный шоколад. С чаем он съедается после полуночи, когда отделение впадает в нечто среднее между сном и обмороком.
Всегда старалась избегать суточной работы. Я знаю свои пределы, но кто-то сверху решил, что пора сдвигаться с мёртвой точки. Мой нулевой километр. Мёртвая точка стала точкой отсчёта новой жизни
И снова бесконечные тетради, журналы, сводки, порционники – бессмысленная бумажная возня, которая должна облегчать наш труд. Несколько минут на отдых мозга – работа руками – инъекции, капельницы, таблетки и воспоминания… Если бы кто-то видел что твориться в голове, что за огни зажигает память на теле, давно бы покраснел за меня… Нескончаемые поступления и операции, премедикации, маска, колпак, перчатки, положительные результаты на гепатиты, стерильный материал и глаза, полные надежды, что им помогут в этом храме. Не помогут. Никто никому не в силах помочь. Каждый сам себе в силу своих возможностей и способностей. Промедол - лишь возможность для кратковременного наркотического сна.
Мир скалит зубы, отвечая по утрам взаимностью – традиционным удушьем страха оступиться. И снова вдох на четыре счёта, выдох – на два, «ты снова сможешь». Стальной стержень в груди ощущается физически. Душа впивается в него слабыми попытками верить в себя, поднимая следом ало-синий дредноут моих возможностей. Я гораздо сильнее себя. Я снова смогу.
На неудобном диване сворачиваешься улиткой – самое чистое и беззащитное внутри. Перебираешь, как чётки (вряд ли наберётся 33), всё ли на месте, всё ли цело? Панцирь постепенно твердеет на воздухе. Не теряешь сочувствия внутри, перестаёшь реагировать на раздражение из вне. Уже не амёба, ещё не человек.
Слушаешь, как асинхронно с больницей дышат тридцать человек, как за тебя засыпает кто-то другой. К полуночи белки глаз покрываются красной паутиной сосудов. Тело упрямится, требует сон у возбуждённого сознания, напрасно злится. Одно усилие Воли и можно вынести всё, что угодно. Преодолеть себя. Снова.
Приятная усталость – ты сделал то, что должен. Ты справился. Стальной стержень в груди вибрирует отзвуками дня, дредноут довольно мурлычет миллионами деталей. Я смогла. Я выиграла эту войну за себя. Невидимая победа. О количестве трупов знаешь только ты, ведь это всегда штурм до победного – на меньшее не согласна. Не научили.
И пусть рубеж с трёх до пяти утра невозможно пройти без потерь. Час самоубийц неуверенно топчется за дверями отделения. Крепко держу нити в сильных ладошках, злорадствую: «Не сметь в мою смену!» пьянящее ощущение контроля. Ответственность из ноши превращается в заслуженную награду.
Шесть, семь, восемь…Несёшься во весь опор, набирая обороты, чтобы с размаху врезаться  в утро и осознать по дороге домой – всё.
Дредноут засыпает где-то глубоко внутри, сталь в груди превращается в вату, укутывает сознание. Воин во мне уступает место уставшей девчонке…до следующего боя.