Юношеская шизофрения

Глава I. Как всё начиналось

Первая репетиция, а я, как в прочем и всегда, опаздываю. Думаю о том, что соврать. Может позвонить Косте? Нет, когда сам обыщется, скажу, что у же в здании, правда немного «потерялась». Забавно. Он каждый раз понимает, что лгу, а всё молчит. Прощает.
Ну наконец-то. Приехала. Город маленький, а добраться по-человечески на муниципальном транспорте практически невозможно: то поломка, то восстание непокорных водителей, дабы увеличить стоимость проезда. Одним словом, как обычно. Я родилась в этом богом забытом месте, и я давно привыкла ко всем странностям Владикавказа. Мой «Сайлент Хилл».
Мигом заскочила в еле-открывающуюся дверь дворца культуры. В вестибюле знакомых лиц не обнаружено. А как, кстати, должен выглядеть тот самый Кот? Для Кости с Аркашей он чуть ли не божество музыкальной индустрии ветви самоучек. А меня зачем ему «разрекламировали»? Что ж, позвоню…нет, напишу Косте. Где их носит? Ах, да. Они на подкурсах, двое из ларца, одинаковых с лица. Тогда пусть пришлёт номер Кота. Поиграю-ка в Эллочку-людоедку: наеду первой, чтоб не влетело за тридцатиминутное опоздание. Вот и номер. Гудок.
- Алло.
- Добрый день, это Марина. Вы где?
- А что?
- Ну, вообще-то у нас должна быть репетиция. Я стою здесь, мёрзну, а вы, с братьями, шляятесь где-то…
- А Кости с Аркашей нет?
- Они опоздают. Они «учатся», как бы это смешно не звучало…особенно в плане Аркаши.
- Вот когда они придут, приеду и я…
- Чего?..
Голос из динамика замолк. Меня послали? Ни фига себе фрукт!
Меня заинтересовало столь фамильярно-наплевательское отношение к собственной персоне. Но ещё больше мне хотелось посмотреть на человека, посмевшего бесцеремонно прервать разговор, начатый мною довольно вежливо…
- Вы не могли бы одолжить мне ваш телефон для одного звоночка? - послышался голос сзади.
Мне ничего не оставалось, как испуганно обернуться. Передо мной стоял невысокий мужчина, лет сорока, с довольно длинными волосами, собранными в хвост, что довольно странно для здешних мест. Его запросто могли бы избить за соседним углом. Гопоты хватает. Неимоверно…
Я машинально протягиваю руку, в которой лежал телефон, крепко зажатый…от злости на настоящего хама.
- Конечно.
- Спасибо.
Он отошёл в сторону. Да и я пыталась «спрятаться» за колонну здания. Интересно, он давно здесь стоял? И, наверняка, слышал, как я на всех языках мира посылала своего собеседника. Пусть даже и после разговора. Могу же я выругаться про себя? Думаю, жестикуляция была та ещё…
- Не берёт…Вот, возьмите. Спасибо Вам ещё раз. Знаете, я немного удивлён тому, что вы так спокойно расстались с вашей собственностью. Я ведь мог и сбежать? Вы даже не смотрели в мою сторону! Довольно легкомысленное поведение, я полагаю.
- Если честно, мне всё равно. 
- То есть?
- Если бы вы не подошли, через минуту я бы сама разбила его о кафель…
- Я, заранее прошу прощения, наблюдал за вашим разговором с каким-то, видимо невоспитанным, юношей…
- Мммда…Шпион, значит?
На его лице мелькнула улыбка. Что-то в нём всё-таки есть. Не подозрительное. Скорее, притягательное. Так, стоп! Марина, чего делаешь? О чём думаешь?
- Шпион? Так меня ещё не называли…впрочем, сам виноват. Я не представился. Меня зовут Альберт. Я – модельер.
- Марина. Приятно познакомиться. А что, у нас в городе будет показ? Не слышала…
- Я здесь не в роли модельера. Но показ состоится. Не мой, а юноши, которого я здесь уже довольно долго дожидаюсь. А вы чем занимаетесь?
- «Репетирую», если можно так выразиться. Директор школы собрал наш нестройный коллектив, дабы мы выступили за честь школы или…скорее, чтобы угодить одной даме – её дочурка хочет начать вокальную карьеру…
- Так вы учитесь в школе?
Чего это его так заинтересовала эта «деталь»? Ну конечно же! Возраст! Стукнуло мне восемнадцать или его посадят, если что?
- Выпускаюсь. А вы где учились?
- На философском факультете в одном из московских ВУЗов.
- По вам видно, что вы неместный. Давно приехали?
- Пару дней назад. Я плохо знаю город. Единственный мой «гид» - это Луи. А вот, кстати, и он…
Я обернулась и увидела щупленькую фигуру с крашеными в чёрный цвет волосами, больше походившими на парик. Строгий пиджак белого цвета. Очки. Движения его были аристократично-высокомерны…чресчур.
- Здравствуй, Луи. Позволь представить тебе мою недавнюю знакомую.
Его вытянутая рука была направлена в мою сторону, что вызвало очередной рефлекс этики: встать, подойти, сделать «мило-приветливое» лицо…
Не успела я сделать и пары шагов, как Луи потянулся к моей руке и…поцеловал?
Странно, но это действительно произошло. Откуда манеры у обитателя «Сайлент»? И почему я не вижу зауженного спортивного трико, заправленного в носки, а носки, в свою очередь, в туфли с острыми носами? Куда я попала? В мир эльфов?
После сего действа, мне оставалось лишь резко отдёрнуть конечность, дав волю непривычке.
- Приятно познакомиться, - ну наконец-то, ступор миновал…
- Я – Луи. Луи фон Мекленбург. Я здесь играю. Альберт, почему мы стоим здесь? Почему бы нам всё-таки не подняться наверх и не послушать мою новую версию “Ohne Dich»?
- Вы не против поприсутствовать на распевке? Или…
- Я только за…моих придурков ещё нет, значит, я вполне могу себе позволить немного свободного времени в компании интересных людей.
Что-то меня прорвало на пафос. Дурной пример заразителен? А может, и не дурной? Давно мечтала почувствовать себя в «высшем обществе». Забавно звучит, не правда ли?
Минув два этажа далеко не многоэтажного здания (ну на этот «Мухосранск» в самый раз, даже для «Дома Культуры». «Культурой» здесь и не пахло), мы попали в тёмный коридор, что неудивительно – осветительных приборов категорически не хватало. Кто станет «лазить по кабинетам», когда для важных персон существует концертный зал с его многотонными люстрами, на паутине которых можно повеситься?
Ключ сверкнул навстречу щелке, пару оборотов, и мы в небольшом кабинете, в каждом углу которых стоял какой-нибудь музыкальный инструмент: ударная стойка, гитары, синтезатор, а рядом с окном – какой-то «гробик»: на вид напоминающий фортепиано, завешенное чёрной велюровой тканью.
- Это полка, - объяснил Луи, встретив мой негодующий взгляд, - у нас оставалось немного ткани, и я решил, что так будет «симпатичнее».
Да уж…«симпатичнее» не придумаешь. А может, это всё-таки гроб? И он спит в нём днём, как и положено упырям? Ну откуда у него манеры эпохи Возрождения? Я понимаю, что он – немец, но в Германии, насколько я знаю, ещё с 80-х царит безнравственность, крайняя демократия, детская наркомания и прочая «ересь»…
Голос в голове утих при звуке закрывающейся изнутри двери. Щелчок. В голове. Я заперта? Похоже, влипла. Уверенность в себе начала таять, как ведьма из «Изумрудного города», обрызганная водой.
- Я закрою, чтобы посторонние не лезли? Вы не против?
- Неее…
Сама рою себе яму. А следующим вопросом, наверно будет «Вы не против, если я выпью вашу кровь?» И я, разумеется, на волне «культурного поведения», снова ляпну «Неее…то есть, нет, я нисколько не против». Во балда!
Мне стало немного спокойнее при звуке родного мне инструмента. Луи умел играть на фортепиано. В данном случае, на синтезаторе, клавиши которого хромали на полтона «вверх». Всё равно мило. Я вздохнула с облегчением, когда увидела плюхнувшегося рядом с музыкантом, Альберта, перебирающего какие-то документы из собственной барсетки. Короче, абсолютное безучастие – его стихия. Теперь мне определённо легче. Ведь и на меня «ноль внимания»?
Не помню как, но телефон мой снова оказался в руках Альберта. Он вышел, с кем-то переговариваясь. Мы остались одни. Музыка стихла, и Луи выпалил:
- Прошу прощения за него. Его аккумулятор вышел из строя. Ему, если быть откровенным, не нравится то, что я занимаюсь музыкой. Он давно пытается возродить мой интерес к моделированию…а вы, если не секрет, чем занимаетесь?
И тут ко мне пришла мысль достать из сумки книжку «Менди».
- Я делаю татуировки. Когда-то хотела, чтобы и моя поясница, а мож чего и хуже, была украшена чем-нить вульгарным. Так и познакомилась с Сергеем. Он меня отговорил, к счастью, а взамен научил делать их самой.
В глазах Луи читался детский энтузиазм и неподдельный интерес. Сейчас я могла воссоздать его лицо по памяти, значит, хорошо разглядела. Довольно строгие черты мягко «упаковывались» на худом и вытянутом лице. Кого-то он мне напоминал. Точно! На стенах кабинета висели постеры «Tokio Hotel». Или не их? Это он на фото! Качественно снято, профессиональный грим…
- Это очень впечатляет, - прошептал он, перелистывая немногочисленные страницы.
- Ничего сложного. Лишь бы рука не дрожала. Но и умение рисовать, конечно. 
Тут появился Альберт. Лицо его было обращено ко мне.
- Тут Вам звонят не переставая…
- Подождут, - резко ответила я. В голове моей всплыли подробности последнего разговора с Котом. Как я «ждала» (ну…можно и солгать…опоздала на полчаса, а пришла раньше всех), так и они потерпят. 
В воздухе повисло молчание.
- Я совсем «заигрался». Мне же распеваться надо!
Разбрасываясь неловкими для музыканта движениями, сквозь вопли комбика, с горем пополам, я услышала знакомый «минус» на песню «Rammstein» “Ohne Dich».
Пару раз похрипя в сторону, Луи, всё-таки запел. Неплохо. Неотличимо. Я старалась прислушаться к комбику – не слышно ли самого Тиля? Но нет!
Медленно и неуверенно я начала подпевать знакомый текст.
Луи обернулся и протянул мне микрофон.
- О нет, нет, нет. Спасибо, лучше я подыграю.
Луи одним рывком достиг DVD и вырубил звук.
- Вы играете?
- Я закончила музыкальную школу, что находится прямо за этим зданием.
- И вы слышали, как я, грубо выражаясь, «лажаю»?
- Я не заметила чего-то постыдно фальшивого. Слух у меня есть, и говорю я правду.
- Вы можете сыграть для меня что-нибудь?
Я села ближе к инструменту, с довольно малым количеством клавиш для звания «профессионального инструмента». Стон «Октября» из «Времён года» Чайковского привёл Луи в по-настоящему детское возбуждение.
- Моё любимое…- прошептал он под нос. Пальцы его стали синхронно «подыгрывать» в такт мне.
Мелодия стихла. Растворилась в небольшом пространстве маленькой комнатки. Окно показало вечер. Пора бы и вниз, к придуркам. Вернее, к придурку, с которым мне ещё предстояло «поговорить по душам».
- Думаю, мне пора.
- Вы покидаете нас?
Я не заметила как вошёл Альберт. А с ним и мой незамолкающий технический «друг».
- Прошу прощения. Я выйду на минутку.
- Алло.
- Ты где? – знакомый голос влюблённого Кости.
- Я во дворце.
- Где ты? А почему мы не встретили тебя?
- Потому что вас черти носили целый день. Я с Луи.
- С кем?
- С нашим конкурентом на фестивале. Чуть не забыла. Коту лично от меня «спасибо». Я не видела его ни разу, но уже хочу придушить…
- За что это?
- Сам спроси за что. Хотя, я сейчас спущусь. Встреть меня.
- Мы дома уже. Я могу приехать…
- Дома?
- Ну сама посуди: мы опоздали, тебя нет, Кот не приехал, дочурка учихи вместе с подругой стояли в холле, звонили ударнику…короче, нового ударника ждём…завтра…
- Понятно…всё у нас через задницу делается…как обычно…до завтра тогда, в школе увидимся, поговорим…
Я вернулась, чтобы обменяться номерами. Объяснив сложившуюся ситуацию, надела куртку и, попросив прощения, хотела было сгинуть во мраке коридора…
- Мы тоже как раз собирались уходить.
Спустились мы все вместе. На улице стояла пугающая тьма.
- Как далеко вы отсюда живёте? Вы сами добираться хотите? – я вновь услышала поднадоевший голос Альберта.
- Полчаса и я – дома.
- Вам незачем идти одной в это время. Позвольте, мы возьмём такси для вас.
- Не стоит. Я привыкла. Местные не «нападают» на себе подобных.
- Простите, но я не приму отказа.
Манеры Луи начали было пропадать, когда он поленился открыть «даме» дверь, за что был скомпрометирован Альбертом. Опомнившись, он подошёл к дверце, но она не поддалась. Меня это не волновало – я была на полпути к противоположной.
 - Вот если я чего-то не делаю, значит это неспроста, - пробубнил, улыбаясь, немец.
Подъехав к воротам моего дома, в тумане напоминавшего пристанище бутафорских вурдалаков сериала  «Байки из склепа», Альберт переспросил у меня адрес и зачем-то записал его в записную книжку.
Попрощавшись, меня одолел ужас встречи с домочадцами: ночью, на машине меня «привозят» хрен знает откуда. Плюс к этому у соседей загорелся свет. Приехали. Во влипла. Готовлюсь «получать люлей».
На удивление мне, дома никто не услышал рёв мотора у ворот. Встретили меня спокойно-равнодушно. Слопав две порции пахлавы, я попёрлась в свою комнату…атаковать эмоциями собственный дневник…

Глава II. Немного о Косте.

Мы могли бы познакомиться, когда я перевелась из 7 «Б» в 7 «А» во втором полугодии. Вместо этого Мы не замечали друг друга, зная о существовании нас лишь в начале урока, когда преподаватель пробегался по списку. Позже, через два года, когда каждый становится сугубой «индивидуальностью», а собственные интересы заметно «отличаются», правила ужесточаются. Как следствие-все друг друга терпеть не могут. Ну правильно: эго впереди планеты всей. Данная тенденция развития обходит стороной лишь «фриков», которые ищут не различия, а сходства. Одним из таких «фриков» был мой друг, Заур.
Нас не любили, не понимали. И мы находили утешения друг в друге. По сути, к «фрикам» я не относилась, но и душой компании никогда не была. Не пустое место, но и не ячейка нашего школьного мирка. Скорее всего, я занимала нейтральную позицию, которой придерживаюсь и сейчас, ориентируясь лишь на собственное желание: меня мало волнует то, что творится за окном. Мой мир здесь, рядом.
Через некоторое время физиология взяла своё.
День его Рождения. Отмечали в школе. Обстановка автоматически становится неформальной, если учитывать количество выпитого спиртного, замкнутую на все засовы дверь и чёрные шторы, предназначенные для школьных презентаций.
Кавказский пипл-народ хмельной.  По обычаю, на застолье произносят тост над тремя пирогами, символизирующими небо (Бога) , землю (наш мир) и подземный мир (аид).  Когда человек умирает, на поминках готовят лишь два пирога-«земли» уже нет.  Так вот, первый тост произносят Большому Богу (Стыр Хуыцау), второй-покровителю мужчин (Уастырджи…вообще-то женщинам нельзя произносить его имя…что за дискриминация?), третий – Святому Георгию, а четвёртый-в честь праздника. Одним словом, прежде чем дойдёт до третьего тоста, человек уже «успел набраться». Совсем забыла. Возраст не имеет значения – после «молитвы Богу», глава стола даёт стакан самому младшему в доме, чтобы он отпил немного. Ммда…
Я не могла привыкнуть ко всем этим «языческим атрибутам», проходящим почти каждый день, поэтому приходилось немного хитрить. Под столом я всегда держала пустой стаканчик, в который всё и сливала, не губя растения на подоконнике. Выпить за чьё-то здоровье в ущерб своему? Лучше я буду эгоисткой…
Проделав «номер со стаканом» бесчётное количество раз, я сидела и скучала, наблюдая как кругом начинается вакханалия. Ко мне подошёл Заур:
- Мне нужно с тобой поговорить. Не здесь. Подальше от шума.
- Ну пойдём…
Третий этаж. Кабинет географии, на двери которого вместо замка зияла огромная дыра: какой-то умелец забил щель мусором, который так и не смогли вытащить.
Мы вошли внутрь, а через мгновение дверь закрылась с другой стороны. Я удивлённо взглянула на Заура, пытаясь найти этому разумное объяснение. Вместо этого, я услышала:
- Не «ломайся»!
- Стоп. Кто за дверью?
- Аслан…-он потянулся в карман, где лежал «боекомплект» на случай нежелательной беременности. Вот тогда до меня дошло, что этот щенок, которого я не раз доводила до слёз, всё-таки это «придумал». Импровизацией здесь и не пахло. Интересно, а как давно он вырастил этого таракана в голове? А алкоголь, видимо, «для храбрости»?
Я не боялась. «Кто с мечом к нам придёт, от меча и погибнет»: стратегия на стратегии?
- Заур…пойми меня…ты – мой друг…я не могу…
Он посмотрел мне в глаза, пытаясь найти фальшь, но, увы, перебрал маленько.
- Ладно…тогда Асик.
Чего? Вот уродец мелкий! Глубокий вдох. Акт второй:
- Почему бы и нет?
Видили бы вы «Асика»: счастливый такой (гормональный передоз… ну как же…потерять невинность сегодня! Уиииху!!!)
Дверь распахнулась, а меня и след простыл.   
Чисто из моральных соображений мы не разговаривали друг с другом пару дней. Именно в этот период на сцену выходит Костя (к слову, с Зауром мы и сейчас в хороших отношениях, а всю эту муть вспоминаем с улыбкой). Добрый, чуткий, заботливый. Вечно всё прощал, даже зная наверняка, что я лгу ему. Никогда ни в чём не знала я упрёка с его стороны.
Мы были счастливы. Честно. Как друзья. Во всяком случае, так думала я до поры, до времени, пока всё не начало рушиться о его безответную, ту самую пресловутую, «суку-любовь».
Никогда я его не любила. Не люблю и сейчас. Но сердцу моему он  дорог, очень. Он идеален. Неидеальна я.
Относится к нему «потреблятски», лишь бы самой хорошо жилось, а его бы это полностью устраивало, мне просто не позволиляла совесть. Я не могу…


Глава III. Альберт.

На следующий день я опоздала в школу. На перемене извинилась перед Костей за вчерашнее. Жаль, что я не пользуюсь ежедневником: задание выполнено, можно было бы смело ставить напротив галочку, а лучше зачеркнуть, приговаривая под нос: «Так…что там дальше?»
На третьем уроке директор вызвал нас к себе. Он благосклонно освободил нас от посещения занятий на время проведения фестиваля. В полдень мы поехали туда. Наши «солистки» решили немного опоздать, а я, в свою очередь, потопать к Луи.
Он сидел за инструментом, тихонечко наигрывая что-то. В другом углу комнаты, разместившись за ударной стойкой, сидел молодой парень очень высокого роста. Луи подошёл ко мне, поцеловал руку и представил нас друг другу. Влад – ударник, бас-гитарист, главный выдумщик.  Очень жизнерадостный по натуре, он многое рассказывал мне о Луи. Но главное место в историях, всё же, занимал он.
Мы шутили и спорили. Я задолжала тортик  Луи, оплошав на одной из песен «Rammstein». Только мы начали обсуждать вкусовые пристрастия, как в комнату вошёл Альберт. Лицо Влада резко изменилось.
- Всем привет. О! и Вы здесь! Какой приятный сюрприз! Как кстати, мне хотелось бы с Вами поговорить тет-а-тет. Вы не против?
Мы вышли на богато украшенный балкон. Признаюсь честно, стоя у балясин рядом с ним, я боялась, что он меня скинет.
- Луи…в душе он более модельер, чем музыкант. Он совсем забыл о показе. А ведь вчера мне почти удалось уговорить его бросить всё это. Пока не вмешались Вы…
- Я-то тут причём?
- Вы непонятным образом оказываете на него влияние. Может, потому, что вы похожи: оба не из мира сего. Он закончил школу в тринадцать, в семнадцать у него на руках был диплом академии рейха. Вы так же не по годам умны, всесторонне развиты, имеете собственные взгляды в областях, которыми в Вашем возрасте обычно не интересуются. Будучи по образованию философ, я был крайне удивлён Вашими знаниями классической немецкой философии, в особенности Шопенгауэра, Фихте, Ницше… Как я уже говорил, Вы мне определённо нравитесь. Поймите меня правильно: карьера музыканта не несёт прибыли. И я хотел бы попросить Вас…
- Это ваше дело, не моё…Мне пора на репетицию…
Я вернулась в помещение. Не застав «виновника торжества», попрощалась  с Владом и направилась к лестнице.
Репетиция давно началась. Правда, никто не репетировал. А кому, собственно? Двум тринадцатилетним «мяукалкам», похожим на кукол вуду? Или ударнику, похожему на террориста из Абу-Даби? А может Косте с Аркашей, которые нечеловеческим образом настраивали гитары? Ах да…как я поняла, это тот самый «Кот». Развалился перед клавишами, моими клавишами! Один факт сдерживал моё раздражение: слишком разные весовые категории…
Мило улыбаясь, я проорала весь вечер на ударника, который лупил с такой силой, что казалось, будто он в последний раз в жизни играет.  Эмо – дурочки, недовольные тем, что всё «иначе», чем они себе представляли, обижались каждые полчаса и уходили в небытие, чтобы поговорить о том, как необходимо поменять весь состав группы. А то вдруг, с такими темпами, они не смогут быть пародией на любимую группу?  Костя слонялся без дела, а Аркаша, в паре с идиотом - ударником, измывался над микрофоном. Кот же, сама непричастность, делал вид, что что-то усердно сочиняет, то и дело переспрашивая меня «как музыканта», как получше «завернуть» тот или иной фрагмент  из серии «ты мне не конкурентка».
Рано или поздно, когда весь этот дебилизм всех порядком истощил, каждый попёр восвояси. За исключением Кота, который так и норовил пролезть в дверной проём первым…

Глава IV. Кот.
24 года. Характер нордический. Не женат…
Играет в собственной группе. По каким-то заковыристым связям стал учить Костю и Аркашу игре на гитаре. Не стану вдаваться в подробности, но мы стали общаться. Во мне играл дух соревнований, в нём – взыгравшие «чувства». Он не был похож на отъявленного рокера. Обычный во всём.
Он единственный, кто понимал, как тяжело мне приходится с этим сбродом. На место нахальства пришло взаимопонимание. Я перегрызлась со всеми из-за левого «люда», постоянно срывающего репетиции. Вместо одной из них, я приехала к Коту «на точку». Звук старого доброго рока доносился с пыльного винила. Мы были одни. Никто не мешал. Мысли наконец-то перестали быть «мутной субстанцией». Мы просто расслабились. Пока не пришло время «целоваться». Мне было 16 и я никогда не целовалась. Странно? Мне не очень. В противоположном поле я в первую очередь видела людей. А с людьми вела себя пристойно. В основном.
Я не знала, как сказать ему. Не можешь сказать - пиши! Листочек, карандашик… на одном набросков уже почти вывела «я ник…», когда он спросил меня:
- Не думаешь ли ты написать, что никогда не целовалась?
Молчание ответило за меня.
Мы долго баловались, пока не «добаловались». И тут уже объяснений не потребовалось. Впервые  мне действительно «чего-то хотелось». А вместо этого, я получила от ворот - поворот:
- Не в тебе дело. Не то, что бы я не хочу меньше твоего…ну пойми: ты – девственница, пойдёт кровь, а здесь пыльно…
Для меня это значило многое. В первую очередь он думал обо мне? Не поверив себе, я продолжала настаивать. Он резко приник ко мне, обхватил руками, полностью обездвижив, и сказал:
- Хочешь? Давай!
Он молниеносно раздвинул мне ноги и почти спустил джинсы. Я чуть не заплакала, с дрожью выговаривая что-то вроде «неее…».
Он сразу  отпустил меня:
- Вот видишь? Сейчас ты не должна делать этого. Придёт время, ты будешь с парнем, которого любишь…
- Мне нужен ты…
Проводив меня до остановки, он спросил только о том, уверена ли я, что не делаю глупость, которая будет преследовать меня потом. Я промолчала. А зря…

Глава V. Героин.

На этой репетиции Кота не было. И хорошо. Зная, что Костя неровно дышит в мою сторону, он всячески измывался над ним. А Костя молчал. Не понимал и молчал.
На этот раз ударник привёл целую ораву себе подобных. Со стороны казалось, что готовится теракт, столько их было. Обнаглев в конец, они грозились выбросить меня в окно, если не буду делать то, что они скажут. Честно признаюсь, конфликты не люблю, драться не умею, и учиться не хочу. Но и издеваться над собой не позволю.
Меня держали за плечи в подсобке. Рука одного из аборигенов ударила меня по щеке. Не увидав долгожданного трепета и повиновения, они отпустили меня, похвалив за храбрость. Я направилась обратно в комнату, но шагов следом не услышала. Подождав минуту, я вернулась во мрак. Они сидели полукругом, передавая друг другу шприцы с непонятной смесью. Увидев меня, они хотели было направиться на встречу, но поняв, что я всё понимаю, позвали «к себе».
Я помню боль. Я помню дым. Но не помню, что что-то в моём поведении изменилось. Я чувствовала себя как прежде, только вот рука ныла…
Так в моей жизни появились и, собственно и исчезли, наркотики…
Я никогда не говорила об этом…никому…

Глава VI.  Дефлорация ли?

Я уже порядком успела пожалеть о том, что сказала Коту. Сегодня он ждал меня в гости. И нетрудно догадаться, зачем именно.
Меня трясло всё утро. Мутило днём. А вечером я заглянула в аптеку. По дороге меня что-то ударило в затылок: мальчики выбрали жертву для «снежков». Я чувствовала себя блудницей, которую закидывают камнями. Мне было плохо.
Вернувшись домой, я сняла мокрую одежду, задрала юбку…
Тёплая кровь лилась сквозь ладонь. Боли практически не было. Голова была словно в тумане. Я решила, что никогда и никому не дам возможности (имею в виду Кота) думать, что он чем-то лучше других (имею в виду Костю), раз уж я «выбрала его»… Пафосно и мерзко звучит. Но тогда я решила «никому ничего не дарить», в особенности то, что мне было дорого. Да и не только мне. Во все времена это олицетворяло чистоту и добродетель. А теперь я сама сделала себе подарок. Я никому ничего не должна…
Через пару часов я была у Кота. Скажу коротко: он недоумевал. А вскоре решил, что я и насчёт поцелуев просто мастерски сыграла. Поэтому он и вёл себя слишком уверенно. За своё безрассудство я расплатилась сполна…болью…
Ночью мне пришло смс: «Костя в больнице»…

Глава VII. Предательство.