Право на выбор. Глава 4

Глава 4. Неожиданный поворот

     Но через четыре дня Анастасии позвонил Владимир Петрович и попросил его выслушать. Женщина удивилась: вроде, братья уже наладили связь между собой, она свою миссию выполнила, свела их…  так зачем же вновь понадобилась Владимиру?

     Но Настя чувствовала себя обязанной довести дело до конца. Ею двигало желание помочь дорогому для нее человеку, Борису, и к тому же она с детства знала, что надо стараться так поступать всегда.

- Анастасия Юрьевна! Вы не могли бы уделить мне немного времени? Я прошу вас меня выслушать…
- Да, здравствуйте, Владимир Петрович, конечно, могу.

     Если человек, который старше ее почти на десять лет, просит его выслушать, Настя не может отказать ему, хотя бы потому, что еще и сама оказалась действующим лицом в этой истории. Владимир так доверчиво говорил с ней  в первый раз, и она оставила ему свои телефоны…

-     Анастасия Юрьевна! – начал Владимир. – Я хочу с вами посоветоваться. Я написал письмо Борису, но не отправил его. Я боюсь его обидеть. Но и не хочу  общаться с ним.
- Что?… Я не понимаю… - Насте показалось, что она ослышалась.
- Я хотел отправить это письмо по почте, посоветовался с женой, но она мне не советует этого делать, говорит, можно прекратить общение как-то постепенно. А я хочу быть честным и не морочить брату голову. Сейчас Ирины нет дома, она не знает, что я разговариваю с вами.
- Но… причем здесь я?.. Вы же можете сами поговорить с Борей?
- По межгороду мне объясняться на эту тему трудно… Анастасия Юрьевна! Я вам сейчас все расскажу, я думаю, вы меня поймете. А потом я прошу вас позвонить или написать Борису и объяснить это ему. Вы, наверно, сумеете сделать это как-то, по-женски, помягче, чем я в своем письме…
- Но я не говорю с Борей по телефону, мы общаемся исключительно с помощью компьютера…
- Ну, значит, написать ему… Ну, пожалуйста, просто выслушайте меня! – в голосе мужчины Настя услышала мольбу.
- Ну, хорошо… я послушаю, но только ничего не обещаю…

     Владимир, брат Бориса, просит ее, Настиной, помощи. Тот самый человек, чей покой она невольно нарушила своим звонком с новостью о брате. Она слушала то, что говорил Владимир Петрович, и ей все больше становилось не по себе. Ее слух следовал за его словами, но смысл сказанного доходил с замедлением. Иногда она переспрашивала, чтобы что-то уточнить, чтобы убедиться, правильно ли его понимает, но в голове ничего не укладывалось. Он говорил несколько сумбурно, стараясь ясно выразить свои мысли. Он говорил очень откровенно, открывая ей свою душу. Он говорил достаточно подробно, возвращаясь и повторяясь, отвечая на ее вопросы.

     Теперь Настя поняла, что ее насторожило при первом разговоре с Владимиром: у него было стойкое убеждение, что ему не нужен брат. Он не мог сказать этого Насте, но она интуитивно почувствовала это сама. Поэтому Владимир и принял сначала предложение пообщаться с братом, а потом, еще раз обдумав и взвесив все отношения, свои чувства и воспоминания, убедился, что прав в своем намерении. Он сделал свой выбор.

     «Но при чем же здесь я?» - раздался голос в Настиной голове. Она слушала Владимира, но еще не решила, согласится ли выполнить его просьбу.

     Он рассказывал ей историю своей жизни.

     Воспоминания о войне остались у Володи на всю жизнь. Он жил в Феодосии с мамой, папой и бабушкой. В 1941 году отец мальчика ушел на фронт, а его мать через два года уехала в Москву, и Володя остался с бабушкой, папиной мамой.

     Неподалеку, в соседнем доме, жил одинокий брат бабушки, который много времени проводил у нее и любил играть с маленьким Вовкой. Еще до прихода в город немцев у него поселили мужчину, который потом оказался внедренным в подполье на оккупированной территории. Бабушкин брат этого не знал, но в результате доноса немцы забрали его вместе с его жильцом в гестапо за связь с партизанами и расстреляли. Хотели забрать и расстрелять также и бабушку с Вовкой, которому было тогда чуть больше трех лет.

     Но в то время в доме у бабушки жил постоялец, молоденький, худенький немец, беленький, как и ее внук. Немцы, стоящие по домам у мирного населения, неплохо относились к детям, подкармливали их, играли с ними. Мальчик был маленький, его стало жаль белобрысому немцу, и он сделал так, что ребенка не тронули. А чтобы не оставлять его одного, без присмотра, не тронули  и бабушку. По сути, Володя и бабушка во время войны спасли друг другу жизнь.

     Когда отец вернулся после окончания войны и развелся с матерью Володи, он стал строить другую семью, в которой родился Боря. Прожив в новой семье отца около года, мальчик оказался этой семье ненужным. Тогда он учился во втором классе.

      Володя стал опять жить с бабушкой, а так как дом бабушки, как и многие другие дома в Феодосии, во время войны был разрушен, и в нем оставалась всего одна жилая комната, и им было тесно, а зимой еще и холодно, то бабушка договорилась со школьной  учительницей Володи, чужим для них человеком, и мальчик жил у нее около двух лет, вплоть до отъезда из Феодосии в Москву, к матери. Правда, иногда отец приглашал его к себе в дом, на обед – подкормить в голодное послевоенное время. После отъезда в Москву его отношения с отцом полностью прекратились. Володя  даже не был уверен, знают ли его брат с сестрой о его существовании!

     Владимир Петрович немного помолчал. Анастасия тоже молчала, пытаясь переварить информацию. Владимир заговорил снова:

-   Я удивляюсь, почему меня начали искать только сейчас? Вот если бы мы искали друг друга тридцать лет, никак не могли найти, а потом нашли, вот это была бы радость! А меня никто не искал, хотя найти было нетрудно, ведь я  всю жизнь жил в Москве. В 1967 году я был в Феодосии, посмотрел на разрушенный дом бабушки, в котором ничего так и не изменилось со времен войны, прошел по улице мимо дома отца и его жены, но заходить не стал. Зачем, если я никому не нужен? Мой отчим был хорошим человеком и занимался моим воспитанием. Он научил меня не навязывать себя. А теперь, через сорок лет,  вдруг у меня объявился брат. Борис написал, что отец перед смертью тоже мечтал найти своего старшего сына. Но после смерти отца прошло уже почти десять лет…

     «Но при чем же здесь я?» - продолжал звучать голос в Настиной голове.

- Борис описал мне во всех подробностях свою жизнь, жизнь своей семьи, - продолжал Владимир Петрович, - он прислал много фотографий: своих, отца, родственников, но во мне ничто не откликнулось, они для меня чужие. Единственное, что меня затронуло – это рассказ про бабушку, которая, умерла в нищете за несколько лет до моего приезда в Феодосию в 1967 году. Она жила по бедности у соседей, которые ей помогали, и к сыну с просьбами не обращалась. Я не могу простить отцу такое отношение к ней… Потому что бабушка была для меня самым родным человеком  в Феодосии…

     Владимир Петрович говорил о том, что Борис приглашает его приехать в Феодосию, но он никуда не поедет. Борис не понимает и не поймет его, он не испытал в жизни того, что испытал Владимир. У Бориса всегда все было, причем, с самого начала: родная семья, мама, папа, дом, стабильность, потом своя семья. Владимир же войну прожил с бабушкой, потом жил в Москве, с мамой и отчимом, потом повторил опыт своего отца с разводами: у него было две семьи, в одной осталась дочь, в другой – сын. Разводы дались ему тяжело, со своими детьми с тех пор отношений не поддерживает.

     «Но при чем же здесь я?» - не унимался голос в голове у Насти.

- А у меня сейчас своя жизнь, - продолжал Владимир Петрович, - моя семья – это моя третья жена, Ирина, с которой мы живем давно и дружно, и больше мне никто не нужен. Вот, если бы появился новый знакомый, с которым интересно было бы поговорить, и разговор ни к чему не обязывал, я с удовольствием пообщался бы. Сошлись, поговорили и разошлись. Вот, например, как мы сейчас разговариваем с вами. Кстати, мне с вами интересно разговаривать, мне кажется, вы меня понимаете…
- Ну, в общем, да…
- Да и не интересует меня уже материальная сторона жизни, а больше духовная… Я занимался в разных духовных школах… 
- А я тоже интересуюсь этим, - неожиданно для себя сказала Настя, радуясь возможности хоть ненадолго переключиться на другую тему, слишком уж напряженным был разговор, - но вот только… мало с кем можно поговорить об этом…
- Ну вот, считайте, что вы меня нашли, я с удовольствием поговорю с вами!
Будет желание – звоните, у вас же есть мой телефон, живем мы недалеко друг от друга, приезжайте…
- Спасибо, может, как-нибудь…- Настя удивилась приглашению.

     Дальше разговор опять вернулся в свое русло.

- Дети мои уже выросли, но я не считаю себя вправе вмешиваться в свои прошлые семьи, начинать говорить о родственных связях и чего-то от них ждать. Не получилось – так пусть уж и идет, как идет. И в случае с Борисом тоже – я не хочу не нужных мне родственных отношений и обязательств. Я думаю, он меня поймет, когда вы ему объясните…

     Настя внимательно слушала собеседника и пыталась представить себе всю ситуацию. Человек доволен своим третьим браком, он не ищет встреч со своими взрослыми детьми, дабы не смущать их покой и не навязывать себя. Человеку уже около семидесяти лет, у него не очень хорошее здоровье. Вдруг в его жизнь врывается совершенно незнакомая женщина с известием о брате, а потом звонит и сам брат. Это заставило его понервничать, заболело сердце, поднялось давление. Он разволновался, узнав о смерти любимой бабушки, появилась  обида за нее на отца…
 
     И чем больше Анастасия слушала, чем больше понимала, что все-таки надо помочь Владимиру и написать письмо Борису. И попытаться ему объяснить ситуацию своими словами, «как-то помягче»… Ведь это она, Настя, пусть и не по своей воле, ворвалась без спросу в жизнь Владимира Петровича, растревожив его тем, что ему совершенно не нужно…

- Может, все-таки, вы как-нибудь без меня, сами объяснитесь с Борей:
поговорите с ним, отправите ему письмо, почтовое или электронное, попросите жену помочь вам написать… - предприняла она последнюю слабую попытку.
-     Я вам, Анастасия Юрьевна, буду очень благодарен, если вы ему напишете. Потому что Боря будет продолжать мне писать по электронной почте, спрашивать, почему я не отвечаю, а я не хочу отвечать…

     Что ж, по крайней мере, Владимир объяснил свою позицию честно, и это его выбор, который надо уважать. В конце разговора он прочел Насте письмо к Борису, в котором все, что он ей рассказал, было изложено очень толково, но сухо и немногословно.

     А теперь твоя очередь, Настя. Тебе придется написать Боре. Но как? Мозги плавились от мыслей. Как, «помягче»? Ну как? Как можно вообще такое передать? Что делать-то? Думай, Настя, думай, до нового года осталось совсем мало времени!