Афродита гор

АФРОДИТА ГОР
или
РОМАНС О РАБОТЕ
поэма
(повесть в стихах)





«Память сердца,  любовь и дорога
Говорят: «Не забудь, оглянись…
Но, когда вновь стоишь у порога,  –
Улыбнись…»  –

С этой темой я долго и часто
Спать ложился, и утром вставал.
В чём помеха для мирного счастья?
Кто бы знал…

Кто придумал такую заботу:
Свои мысли ловить на лету
И мечтать написать про работу,
Красоту?

И зачем я то к рифме, то к прозе
Обращал замороченный взор,
Когда вдруг, – как в стекле на морозе, –
Сквозь узор,

Через пятна, штрихи, паутинки
В дом струился особенный свет,
И в уме появлялись картинки
Прежних лет:

Выступали то явно, то зыбко
Очертания горной страны,
Освещённая полуулыбка,
Блеск луны…

В сорок лет я опять на пороге.
Эту вольную пробу пера
Посвящаю любви и дороге.
Знать, пора.







Картинка 1.

Здесь изображены события,
предшествовавшие знакомству главного героя
с работой в полевой геофизической партии.

Майским утром далёкого года
Шли по Городу двое парней.
А вокруг веселилась природа, ;
Все при ней:

Почки ; веточки, травки ; листочки,
Птичий гомон и ; боже и ах! ;
Модных песен летучие строчки
В головах.

Первый курс не принёс утоленья.
На филфаке ; такая тоска!
Вот бы где-то лекарство от лени
Поискать!

Журналисты ; пижоны, врунишки,
Да и город наскучил для глаз.
В детстве «грызли» индейские книжки ;
И не раз.

Чтили песни про рыцарей БАМа
И про  адрес ; Советский Союз,
Жизнь встречали и просто, и прямо,
«Не в загруз».

Но в обычных «совдеповских» школах,
В захолустных сибирских местах
Пацанам открывалась, как всполох,
Красота,

И слова о Любви, о Дороге
Не давали, случалось, уснуть.
И отправили их педагоги
В дальний путь…

Первый был фантазёр ; одиночка:
Жидковат, как студенческий суп,
Длинноват, как Гомерова строчка,
В жизни ; глуп.

Поначалу, вступив в альма-матер,
Он не знаний добиться спешил,
А искал абсолютный фарватер
Для души.

Но нашёл лишь запутанный кризис
И в сердечных, и в прочих делах.
Парня глупость его до коллизий
Довела.

И на смену намереньям пылким
Жизнь прожить на «печатной войне»
Всколыхнулись иные посылки
В глубине.

В общем, выбор был сложен и долог,
Но весной замаячила цель.
Как созвучны два слова: геолог
И апрель!..

Звали этого умника Лёшка, ;
Ни к чему нам обман и туман.
А второй – посерьёзней немножко
Был пацан.

Я не знаю, как мыслил Серёга,
Покидая «родной» факультет.
Лишь на время свела нас дорога
Этих лет.

Был он склонен прожить, как все деды:
Дом, работа, машина, жена…
Но полна была разного «бреда»
Та страна.

В ней ценились всегда сумасброды,
Что ходили туда, где трудней.
Всем, кто помнит, те странные годы
Всё родней.

Некто сильный в насиженном кресле
Дёргал нити туда и сюда,
Но – слагались поэмы и песни
Для труда.

Пели и о любви, и о мире,
Про весну, про колёс перестук,
Про нехватку в далёкой Сибири
Твёрдых рук.

А едва зацветала ранетка,
Подсобравши шмутьё и харчи,
К «белым пятнам» стремилась разведка,
А БИЧи, 1       

От портвейнов, проблем и милиций
Несказанно душевно устав,
Собирались под сень экспедиций,
В их состав.


1.   ….Бывший интеллигентный человек.



Это были почти пилигримы
Романтично-безбожной страны, ;
То ли сном, то ли духом гонимы
Без вины…

***
Наши двое совсем уже вскоре,
По подсказкам простых горожан,
Очутились в неброской конторе,
Чуть дрожа.

Кадровичка твердила упрямо:
«К нам нельзя: восемнадцати нет.
Я сама ; вот такому же ; мама…
Что за бред?!

Есть закон… Там опасно всё очень…
Я в тюрьму не хочу – верь не верь –
Из-за вас попадать…
Ну, да впрочем, ;
Во-он та дверь…»

В беспорядке, обширном и странном,
За столом, где бумажный завал,
Некто грузный с лицом Капитана
Восседал.

«Что?» да «Кто?» ; и друзья заскучали,
Растеряв весь решительный вид.
Но не зря был партийный начальник
Деловит.

Знать, привык в беспроблемной эпохе
Непростые проблемы решать.
И решал их, как видно, неплохо,
Не спеша…

«В целом, так:
  там медведи и рыси,
Жизнь в палатках и каторжный труд.
Не пугаю…  На горные выси
Ваш маршрут.
 
Но, что важно (бичам это сложно),
Научившись премудростям всем,
Геофизиком сделаться можно
Насовсем».

И добавил с оттенком театра,
Зная, что от судьбы не уйдёшь:
«Так сказать, порешайте до завтра,
Молодежь…»





Картинка 2:

эскизы на тему
детско-юношеских лет героя.

Комнатушка с окном на дорогу,
За окном ; одинокий фонарь.
Зимний клён, затаивший тревогу,
Календарь.

Ожидание ; трата большая
Нервных сил, да мечты в тишине.
Непомерный размах полушарий
На стене.

Паруса из альбомных листочков
На макетах фрегатов и шхун.
Упоение… Первые строчки:
Стих к стиху.

Климат сердца: ветра и туманы.
Жизнь в себе… Непростой идеал:
Нужно, чтоб на Земле капитана
Кто-то ждал.

Сновидений мятежных огрызки, ;
Словно жизни в соседних мирах.
Полушаг меж высоким и низким.
Свет с утра.

Злые выпады в мир без иллюзий:
Сигарета, нечистый стакан…
Друг случайный с похабною «музой», ;
Хулиган.

И опять: то Жюль Верн, то Есенин,
Свет в окошке, поляны в цвету…
Жак Кусто… Закоулки Рассеи…
Верь в мечту!

Обветшалые школьные годы:
Недостаточной правды тираж
И большой предстоящей свободы
Абордаж.

Как восторженно, сладко и длинно
В летний полдень лежать на траве
С разноцветным куском пластилина
В голове!…





Картинка 3.

Здесь показана атмосфера трудоустройства,
намечена палитра знакомств с новыми людьми,
очерчена организация начала полевых работ,
а также проиллюстрирована одна из слышанных
автором этих строк историй
про вертолёт «Ми-4».

Вся неделя прошла, как в экстазе:
Вечерами ; вино и кураж,
По утрам ; комплектовка на базе,
Инструктаж.

Про коней, измождённых и старых ;
Двух гнедых ; пел Серёга романс
Под бренчанье скрипучей гитары,
Под аванс…

Лёшка что-то гундосил про горы,
И, вдвоём, ; про берёзовый сок.
И к утру подтверждал разговоры
Пульс в висок.

Дальше ; ночь на плацкартовой полке,
Сигареты дрожанье в руке.
Цвет черемухи в тихом посёлке
На реке.

Дни расщедрились солнечной лаской.
Про тайгу, про медведей, про жён
Слышал присказки, байки и сказки
Бережок.

Осыпались на пьяные нервы
Жёлтый сахар и серая соль.
Есть в стране нашей славной и первой
Фальшь и боль.

В общем, о развитом сицилизме
Проходили ребята ликбез.
И плескались об истину жизни
Волны грез…

Но с утра закипело движенье,
На «ГАЗоне» откинули борт:
«Трое здесь, загружать снаряженье,
Трое ; в порт!»

Соль на ветхих штормовках от пота,
Старый компас, большие часы…
Разгрузились в сторонке от взлетной
Полосы.

Геофизики «тёрли» задачи:
Где стоянки, как бить по сети,
А бичи отдыхали, судача…
«Слышь, летит!..» –

Бросив пыль в любопытные лица,
На подлёте откинувши дверь,
Угнездилась железная птица.
«Просто зверь!..»

В эти годы в продвинутом мире,
На удобства наметившем курс,
Приближался закат «Ми-4».
Свой ресурс

Отлетав, шли они на списанье,
Оставляя воздушный кураж.
И уже повышал специальность
Экипаж.

«Ми-восьмой» ; гениально и прочно,
Но «четверка» в свои времена
Прославляла не раз, между прочим,
Имена.

Я, из слышанных мною историй,
Расскажу лишь одну в этот раз.
В небесах гималайских предгорий
Был показ

Вертолётов. Сошлись конкуренты,
В том числе и Советский Союз.
(Отвечать за слова и моменты
Не берусь.)

Всё свершилось. Закончились танцы.
Наш не вышел лицом вертолёт.
Но…  затеяли американцы
Сверх-полёт.

На вершине, заснежено-гладкой, ;
Фото с флагом, большая гульба…
Но так вышло: взлететь с той площадки ;
Не судьба.

И, пока совещание в мире
Шло о том, как умельцев снимать,
Над вершинкой повис Ми-4.
Твою мать!

В общем, всё как-то вышло неловко,
Но каких ещё ждать перемен?
Поднимались они по верёвке,
Будто в плен…

Напоследок (то выдано былью)
Помочился там наш человек
На враждебные лопасти-крылья
Тех коллег.

Что с машиною стало ; в секрете.
Может, нынче её на куски
Растащили мохнатые йети
От тоски.

Может, просто ветра штормовые
Разметали её, как года…
Что ж, бывают дела юморные
Иногда.



Картинка 4:

Первое письмо-портрет Лены,
которое она лично передала Алексею
в день его отъезда.

«Вспоминаю слова твои, Лёша,
И тобою подаренный стих…
Ты, наверное, очень хороший…
Ты прости,

Но пока что подобные чувства
Моему не понятны уму.
Мне всё время и грустно, и пусто…
Почему?..

Эта жизнь – словно бисер на блюде.
Я привыкла всегда быть одной
Я не в силах довериться людям.
Что со мной?

То ли я слишком верила в сказки,
То ли мерки мои высоки:
Вижу всюду лишь схемы и маски,
Пустяки…

Вот и ты, говоришь, будто любишь,
Но к моей равнодушен судьбе, –
Весь в какой-то надуманной глуби,
Сам в себе…

Впрочем, это гуманней, чем жалость
И участие ложных друзей.
А меня, верно, только осталось –
Сдать в музей…

В уголке, словно розовый слоник,
Я росла среди кукол и книг,
Но «проснулась» на сером перроне
В один миг…

В этом городе холодно... Каюсь:
Я устала от нравственных бурь.
Не белеет души моей парус,
Стал он бур…

Загрузила тебя, Лёша, в общем,
Непутёвой своей головой…
Но совет «быть немного попроще»,
Он – не твой!

Я, поверь мне, в душе своей старше,
И твой гонор меня раздражал.
До свиданья, мечтательный мальчик, –
Поезжай.

Я не стану писать тебе боле –
Не люблю сантиментов и слёз.
Может, там, в твоём – как его? – поле –
Всё всерьёз?!

Дай-то бог…
Ты хороший, но всё же
У меня как-то пусто в груди.
Поезжай…
И себя,  если сможешь,
Там найди».



Картинка 5.

Здесь наш взгляд возвращается
к панораме заброски
полевой геофизической партии
в горную тайгу.

Дай мне слов, о, всесильная Муза!..
С первым рейсом ушла на восток
Половина партийного груза…
Мыслей сто.

Никотином пропахшие нервы.
Ожиданье на травке в порту.
«Где сейчас, кто забросился первым?»
Пыль во рту…

«Что такое «разбить себе базу»?
Как там холод, тайга и мошка?..
Двести верст, но вернётся не сразу…»
Эх, башка!

Ну зачем, что за напасть такая
Эта лишняя тройка часов?!
Будто сникла, бессильно стекая,
Парусов

Устремлённость… О быте вчерашнем
Налетела какая-то грусть…
; Эй, Серёга, скажи-ка: не страшно?!
; Ну и пусть…

; Да, фигня…
; Ты так думаешь?
; Всяко!
; Как там наши?
      ; Какие из них?..
; Помнишь Стаса? Такой был гуляка, ;
Просто псих!
 
; Да, он парень, вообще-то, не робкий
И талантлив… Вот только беда:
Слишком прочно приклеился к пробке!
; Это ; да…

; Слушай, Серый, ты пробовал с бабой?
; Ну, так, вроде бы, есть где-то сын…
; Что, серьёзно?!
      ; Конечно!
    ; Не слабо!..
; Да, не ссы,

Будет, Лёх, и с твоей всё нормально.
; Да пошла она!.. Слишком умна…
Я теперь-то всё вижу реально:
Жизнь ; одна!

Надо брать от неё, ; ты согласен? ;
Всё, что можно… Живи, не горюй!..
А, вообще-то, скажи: с бабой классно?
; Говорю!..

; Слушай, Серж, ты летал в самолёте?
; Нет, ни разу…
   ; А я ; один раз…
; Помнишь, Лёха, «Романс о работе»? –
То про нас…

; Ясно, помню… Сюда б сейчас Стаса…
Где он выкопал эти слова?
«Все дороги ; до звёздного часа…»
Голова!

; «Где любовь и дорога не спорят, ;
Преткновения дремлет валун.
Не даёт мне уснуть на дозоре
Трепет струн…»

; Алексеич вернётся за нами?
; Ну, не сами же мы! Темнота!
; А чего?!  Летунов напинаем
И ; в Китай!..

– Напина-ешь-ся… Эти ребята ;
Не смотри, что худые на вид…
; Тихо! Тихо!..
; Да нет, это трактор…
; Нет, летит!..

Загрузились, на ящиков груды
Разместились…  Сердца ; в унисон.
Это что, небывалое чудо?
Или сон?

Вертолёт приподнялся немного,
Задрожал, как осины листок,
Накренился… И вот нам дорога
На восток.

Там, внизу, потянулись лениво
Избы, трассы, леса и поля
И тайги тёмнохвойной разливы…
Я и сам,

Как друг Лёшка, прилип бы к окошку, ;
Бейся, сердце моё, замирай!
Эх, ты, первая путь мой дорожка
В горный край!

Горы, горы!.. Какое мученье
Видеть вас! Потому что, увы,
Как ребёнка пленяют качели, ;
Так и вы.

Быть влюблённым бродягой – поэтом,
Жить средь гор, восходить, осязать,
Восторгаться, неметь,
     и при этом:
РАССКАЗАТЬ

Всем, кто там, далеко, на равнине,
Но с тобою, в твоей же груди, ;
Эта жажда тебя не покинет
Впереди.

Ты захочешь составить баллады
И назавтра снести их в печать…
Лёха, Лёха!  А им это надо?
Промолчал…

Ну да ладно… Ты ехал в Саяны.
Впереди тебя ждал новый мир.
Горы, люди, стихи и туманы.
На Кизир!

Опускаясь в глубокий распадок,
Рокотал перегруженный борт.
Разгрузились…
    «С прибытием, гады,
На курорт!» ;

Улыбались знакомые лица,
Разлохматившись ветром винтов.
«Где палатки?»
    «Какая водица?»
«Суп готов!»

Вечер, водка…
Тревожный и грозный
Лес стеной.
Говор, блики костра.
Шум реки… 
И над всем этим ; звездный
Магистрат.

Беспокойно, взволнованно-пусто
Раздавались тайги голоса.
Ночь в палатке.
    Особые чувства.
Здесь, в лесах,

Сердце ёжилось, тайно лелея
Лёгкий страх перед завтрашним днём.
Но с утра был парад Алексея:
Всё при нём!

Между делом, с Серёгой в ту пору
Узнавали расклад всей «войны»:
Трое ; дальше, а двое ; на гору…
Пацаны!

Борт ; на завтра. Сегодня ; палатки,
Обустройство, топор и пила…
А весна только-только в распадки
Забрела.

Отдалённой лавины раскаты,
Ветер в кронах ; тайги властелин.
Снег в овражках. Вода переката.
Пятна льдин.

Травы жухлые, голые ветки,
Щебет птичий едва воскрешен.
Ну а, главное:
ВСЕ МЫ – В РАЗВЕДКЕ.
Хорошо!





Картинка 6:

Небольшой экскурс
в будущее и мысли
главного героя (этюд).

«На горах, где озёрные блюдца
Ледников подмывают бока,
Где осколками радуги бьются,
Где река

Из шершавых сочится курумов
Вдалеке от назойливых глаз, ;
Дух летал и, наверное, думал
Так про нас:

«Нет прекраснее логики жизни,
Чем течение вольное рек!
Будет крепнуть, струясь по Отчизне,
Человек!»

…Так и в песнях мы пели: «Всё дальше
Нам дорога, а старым ; почёт».
Но закралось достаточно фальши
В тот расчет.

И пошла по просторам разруха:
Стали жить просто так, без идей.
И, к тому же: кто сердцем и духом
Молодей?

Есть седые бесстрашные дети,
А другие ; ползут сквозь года,
Сберегаясь, как фото в конверте,
И всегда

Всё смекают, привычно и быстро,
Любят брать и умело дарить
И о жизни своей бескорыстной
Говорить.

Им приятна о ближних забота,
Но иметь её ; Боже, спаси!..
Как посмотришь, такое болото
На Руси!

И, таская чутьё и таланты
Сквозь заботу, тоску, пустяки,
По болоту гуляют мутанты ;
Чудаки.

Они дольше, чем прочие, верят,
Что взойдёт их большая звезда…
Что откроются светлые двери…
И тогда…

А достигнув той веры предела,
Эти люди средь будничных дней
Водку пьют или делают дело.
Что трудней?..»

Я встречаюсь порой с Алексеем.
Эти мысли ; его, но – беда:
Стал он как-то закрыт и рассеян.
Иногда

Нелюдимость его потрясает,
Он молчит по неделям, но вдруг
Вспыхнет весь, будто Землю спасает!
Старый друг…

А ведь был ; увлечён и приветлив,
Разгадать всё, что видел, спешил…
Что-то есть роковое на свете
Для души…










Картинка 7,

где показано, как Алексей «вживается»
в отношения и строй мыслей окружающих.

Пара дней протекли, как недели:
Весь делах, от утра до темна,
Всё, что «до», Алексей еле-еле
Вспоминал:

То ли страх, то ли радость свиданья,
Странный быт непохожей души,
Непонятки, стихи и страданья, ;
Здесь, в глуши, ;

Ах, как всё это было занятно
Словно паспорт носить по лесам,
Чтоб не стало себе непонятно, ;
Кто он сам?

…На закате, за чайником чая,
Собирались бичи у костра.
И бравада, от чая крепчая,
Шла в астрал.

Друг Серёга в известной манере
На полшага ступал впереди,
Будто вправду сезон уж отмерил
Не один:

«Валентин, ты же самый бывалый,
Что тут платят?»
«Как будешь пахать…»
«Как ходить?  Все в снегу перевалы
По верхам…»

«Этот снег лишь на северном скате.
Прохлаждайся, студент, до поры.
Позабудешь ещё о зарплате
От жары.

У весны тут дурацкие нравы:
Как попрёт, ; с рюкзаком на плечах
За…шься искать переправы
На ручьях».

«Выходные-то есть?» – «По погоде.
Здесь вся жизнь, по родимой, по ней…
Но, опять же, когда ты в походе
Три-пять дней, ;

Там, в дырявой палаточке ; бяка ;
Ждать, покуда закончится дождь.
И тогда уж до лагеря всяко
Когти рвёшь:

Поскорее бы к печке да в спальник…
Так что, парни, работа ; …
А вообще, я скажу: наш начальник ;
Молодец.

Я трудился в соседней артели, ;
Там кидали бичей ни за что.
Ну, а тут хорошо попотеешь, ;
Так потом:

В кабаки и в такси ; без позора.
Баб ; как грязи, друзей ; легион.
А пропьёшься ; и снова в контору
На поклон…

Это ; жизнь! ; с саркастичным прищуром
Валентин попинал головню. ;
Лёх, чего там сидишь так понуро?
Двинь к огню!»

«Да, нормально…»
«Да ладно, чего там…
Что ж кормить комаров наперёд?
Я уж нынче на этой работе
Пятый год.

Надо греться, пока не тревожат…
А вообще, парни, в этих местах
Что-то есть… 
    Возвращаются всё-же
Неспроста…»

«Раз схватив, не отпустит кривая, ;
Игорь кинул насмешливый взор,
Потянувшись и смачно зевая,
В разговор. ;

Щас бы водочки вмазать по чести…
А чего, мужики, сообразим?!
Говорят, где-то тут, вёрст за двести, ;
Магазин.

Я шабашил когда у корейца, ;
Каждый вечер и сыт был, и пьян…»
«Игорёня!  Расслабься да грейся!
Во, смутьян!

Не базарьте, в натуре, про водку! ;
Я приехал сюда отдохнуть…
Я вот рыбу поймал…»
      «Сковородку?»
«Не-е, в уху!»

«Брянский, брось её на фиг до завтра…
Чо за рыба?»
«Да, мелкий таймень…
Робя! Спутник летит космонавтный!..
Что за хрень?! ;


То потухнет, то снова погаснет…
Может, это вообще, НЛО?..»
« Ну, конечно… Приедут щас: «Здрасьте!»
Повезло…»

«А чего?!  Астронавты из штатов
На Луне посходили с ума:
Может, видели чо, только НАТО
Шлёт обман…

Я тут как-то читал в «Вокруг света»,
Будто скоро (раз в семьдесят лет)
Прям к Земле подлетает комета
Галлилет.

С каждым разом всё ближе и ближе
И, возможно, что в этот прилёт
Где-то между Москвой и Парижем
Упадёт».

«Да, брехня! ; завернувшись в фуфайку,
Подал голос опять Игорёк. ;
То война, то потоп… Эти байки ;
Левый трёп.

Отвлекают от мыслей насущных,
Чтоб не думал народ про жратву.
А в Америке нищие лучше
Нас живут».

«Игорёк, ты что, знаешь?»
«Ещё бы!
Мужики узнают много лет
У себя в городах те трущобы
Из газет.

Пропаганда…  Заснимут на месте,
Пару негров добавят ещё…»
«Игорёк, а зачем тебе крестик?..»
«Я крещен»…

Все смолчали. Какая-то нота
Придала Игорьку строгий вид.
Что тут скажешь?.. Ещё всем работа
Предстоит.

«…Мужики, а чего мы тут ищем?» ;
«Оборона!..  Спецальный заказ!
Может, рубликов срубим по тыще
В этот раз…»

Посмеялись: кто больше, кто меньше,
Поделили остаточный чай,
Помянули медведей и женщин
Невзначай.

«Завтра, слышь, мужики, на работу!» ;
«Ясно, Саня, а ты сейчас где?!»
Игорёк забурчал сквозь дремоту:
«В Катманде!

Это ; точно: на завтра ; в маршруты, ;
Алексеич сказал, не шучу.
Уж второго четыре минуты…
Спать хочу…»

Шум реки… Ощущенье РАЗВЕДКИ.
Вдалеке рокотала гроза,
Да глядели сквозь тёмные ветки
Дней глаза…





Картинка 8,
в которой автор исполняет
СОЛО О ГЕОФИЗИКЕ

В добром духе ушедших традиций,
В старом прошлом, затёртом до дыр,
Геофизик был – сильная птица!
Командир!

Этих дней незабвенных примета
Почему-то всё грезится мне:
Пистолетик времён Ревсовета
На ремне… 1   

Я рассказывать долго не стану
Про тревоги, про цель впереди,
Про маршруты по Дикому Кану,
Про дожди,

Про цветы, про альпийские травы,
Залежалые – в пояс – снега,
Козьи тропы, ручьи, переправы,
Берега,

Про ночёвки под звёздным прицелом,
Про еловые трески огня, –
Это можно лишь сразу и в целом
Воспринять.

Я не стану рассказывать нудно
Про усталости тупость и стыд,
Заслонённые чувством минутным
Красоты…

1.   В 80-е годы прошлого века в ряде экспедиций для обороны от диких зверей геофизикам выдавали револьверы системы «наган», знакомые многим по «революционным» фильмам, но давно снятые с вооружения в Советской Армии.


Было всё: суета, суматоха,
Честолюбие, смута в груди…
И тащился потерянный Лёха
Позади.

Всё же рядом, в придуманном мире,
Шёл с поддержкой достойный народ:
Крузенштерн, Беллинсгаузен, Пири,
Роберт Скотт…

Тот, передний, и строен, и точен, –
Горной выдержки аристократ, –
То журнал оформлял среди ночи,
То с утра

Поднимался ни свет, ни зарница, –
Бодр и ясен, как новый пятак…
Геофизик был – сильная птица!
Нам бы так…

Пистолетик времён Ревсовета
Может быть, пригодился б и мне,
Но теперь эта песенка спета:
«Нет – войне!..»




Картинка 9:

герой остаётся в одиночестве
на базе отряда.

Было утро: кряхтенье и стоны,
Суета, неразборчивый мат
И – слепящие снежные склоны –
Невпопад.

Хрупкий иней в тенистом распадке
Скорбно таял от утренних дел
Выходящих в трусах из палатки
Зябких тел.

Наконец осмотрелись: потеха!
«Красота! Тут бы фильмы снимать!»
И катнулось послушное эхо:
«Мать… мать… мать…»

Разошлись с командирами в парах:
Кто на север, а кто – на восток.
В опустевшей палатке на нарах
На листок,

Скрипнув, строчки легли, и едва ли
Не упала о прошлом слеза:
Лёха думал, как сердце словами
Рассказать…

«Я приветствую Вас, моя радость!..
Я не смог твоих сбросить оков…
Говорят, что по волчьи жить надо
Средь волков…

Я, наверно, решу, что мне мило:
Где работать, что пить и как выть, –
Но так вышло: тебя я не в силах
Позабыть.

И, уж если писать откровенно,
Я спешу сообщить в этот час,
Что грущу, ненаглядная Лена,
Лишь о Вас.

Наши встречи бывали не часты,
Но из них не забыл я ни что.
Расстоянья, как видно, не властны
Над мечтой.

Я узнал и увидел здесь больше,
Чем за всё, что прожил до сих пор,
Но отвергнутым быть ещё горше
Среди гор…

Что есть волчье – то время рассудит,
Но пока что я вижу, что здесь
Собрались интересные люди.
Так и есть.

Этот мир – он не ведает фальши.
Я, надеясь остаться собой,
Тут хотел бы работать и дальше.
Видит бог:

Это дело нужнее, чем трёпы
Про достоинства съездов и дат.
А стихи, это… –  чувство и опыт, – 
Чем богат…

Как бы исподволь, будто случайно,
От мещан первозданность тая,
Здесь душе открываются тайны
Бытия:

Ощущенье того, что ты нужен,
Что ты честен и, видимо, прав…
Шум дождя… Заработанный ужин…
Запах трав…

Самолётов ночных габариты,
Треск костра в полуночной тиши, --
Здесь всё это сильнее открыто
Для души

И наполнено жизненным смыслом, --
Будто знаки в дорожной судьбе.
Эти тайны вплетаются в мысли
О тебе.

Словно всё в этом мире на месте:
Я и ты, облака и река…
Словно быть нам положено вместе
На века…

Но от этого мыслей полёта
Почему-то мне сердце щемит…
Ну, пока… Мне ещё здесь работа
Предстоит.

Я снимаю замеры с приборов
Через каждые четверть часа.
Наши утром отправились в горы
И леса.

И вернутся лишь в следующий вечер.
Я потом с ними тоже пойду…
Завтра буду готовить ко встрече
Им еду…

Здесь не любят ленивых и скользких,
Все за каждого, каждый – для всех…
Жду ответ.
Твой навек Черносольский
Алексей».



Дунул ветер… Студёная морось
Стала сечь с посеревших верхов.
Крепкий чай разогнал мыслей скорость
До стихов…

Скажем так: Алексей с малолетства
Рифмовал: то случайно, слегка,
То желая оставить наследство
На века.

Выходило и длинно, и разно.
Были зёрна, – да как им не быть?
И пора уже, что безобразно,  –
Позабыть…

Суть же в том, что покуда зануда
Не подумал: «Зачем? Для чего?» -
Ни беда не брала, ни простуда,
У него

Все слагалось и в слове, и в жизни,
Был он счастлив – себе не чета!
Но… о славе, к своей укоризне,
Он мечтал…


***
Ночь пришла на сиреневых лапах:
Ветра хрипы, таинственный стон…
Ощетинился сумрачный запад
В небосклон.

Рати кедров нависли над речкой,
Копья пихт прижимая к плечам.
Растревожилась жизнь человечка
Как свеча.

Сто слонов – ради сна – не подмога.
О пощаде, под шорох и свист,
Умолял незнакомого бога
«Атеист».

Бог сердился: шумел перекатом,
В тёмных кронах кого-то искал,
Отдалённого грома раскаты
Запускал.

Человечек, в спасенье не веря,
Замирая, бледнея на лик,
Видел в каждом движении – зверя…
Каждый миг

Шорох мыши, причудливый запах
Рисовали безмерную злость:
Вот терзает мохнатая лапа
Кровь и кость…

Текст молитвы он помнил едва ли,
Лишь одно приходило в пример:
Как смеялся над бабушкой Валей
Пионер…

В час, когда всё решается в мире:
Стих и проза, и цель, и оплот, –
То есть где-то примерно в четыре –
Отлегло.

Ветер стих, рассвело понемногу,
Стала воля похожей на воск,
Даже сны проторили дорогу
В бедный мозг…


С высоты, на неведомых скалах,
Даль терялась, была не видна.
Но томила, звала и пугала
Та страна.

Лёха знал, что пройти её надо…
Как с обрыва спуститься без крыл?
И о жизни иной кто-то рядом
Говорил…

Звал будильник… В растрёпанном виде,
Не запомнив ни слов, ни резон,
Лёха знал, что уж где-то он видел
Этот сон…





Здесь совершенно неожиданно
и сам по себе звучит
 «РОМАНС о РАБОТЕ»…

«Ты сегодня стоишь у истока,
Даль из глаз выжимает слезу.
Ты встревожен, тебе одиноко…
Там, внизу

Серых будней застыли фаланги
В ожидании жизни в раю…
Помни, что завещал тебе Ангел
На краю:

«Ступишь шаг в эту даль от причала, -
Положу за тобою межу.
Путь вперёд или смерть, но сначала –
Покажу

Всё, что после найдёшь ты не скоро…
Вот тебе дар начальных вершин:
Два крыла, два небесных мотора
Для души.

Где любовь и дорога сольются, -
Будет лишь небосвод голубой…
Не растрать их на поиск уютца,
Будь собой…

Содержи своё сердце в полёте,
Встань над ленью, гульбой и борьбой.
Ты на этой земле – на работе.
Будь собой!» ».




Картинка 10.

Портрет в пейзаже
или  зарисовки из жизни Одуванчика,
который в тот сезон почти бессменно
жил на верхней ВБС
(временная барометрическая станция),
расположенной на вершине горы
в бассейне реки Кизир.

Там, где грозной вершиной морозной
Над страною задумчивых гор
Возвышается пик Грандиозный,
До сих пор,

Рядом с ним, как благая царица,
В ледниковой своей красоте
Есть вершина. Он с ней лишь сравнится
В  высоте.

Пик громадой стоит величавой
Над долиной Кизира-реки,
А её тонкоострые скалы
Так легки,

Что по ней даже солнышко тужит,
Шлёт приветы, играет лучом…
Но она всё склоняется к мужу
На плечо…

А напротив, за бездной распадка,
На гольце, куда лес не залез,
Там в то лето стояла палатка –
ВБС…

ВБС – интересная штука:
В стороне от стихии людской
Два бича занимались наукой
День-деньской.

Их трепали и ливни, и вьюги,
Град и грозы, но вскоре туман
Уносился, и видели други
Океан,

Гордо вздыбленный странною силой,
Успокоенный силой другой…
По ночам зажигались светила
Над тайгой…

А по меркам маршрутных историй,
В мире праздников-будней иных
Это был «полевой санаторий»
Для больных.

После рейсов, как после сраженья,
Шёл в отрядах подменный процесс:
Подлечить ломоту, растяженья –
ВБС.
 
Нынче любо, под чая стаканчик,
Помянуть эти дни и места…
Там в то лето «царил» Одуванчик
Неспроста.

Длинный-длинный, худой, как оглобля, 
Он средь прочих таинственных дел
Лексикон от «Труба, бля!» до «О!Бля!»
Разумел.

Жил в подвалах, по Родине ездил,
Разгружал чёрный уголь и соль.
Пил, как водится, стоя, в подъезде,
Пел сквозь сон…

Со своей репутацией «шланга»
Он смирился давно и вполне.
Зато как он насвистывал танго
При луне!

А она всё светила до боли,
Возле кедра, одетый в венец,
Бомж стоял, как загадочной воли
Странный жрец, –

Ветром жизни от пуха овеян,
Грусть-печаль растерявший с лица
Возлюбивший сильней, чем портвейн,
Созерцать, –

Он от цвета былого в ту гору
Дотащил только стебель едва.
Где-то было ему в эту пору
Сорок два…





Картинка 11,

выполненная по возможности
в светлых тонах, где Лёха неожиданно
попадает на верхнюю ВБС (на «гору»)
и получает второе письмо Лены.

…То ли после того, как в тумане
Голодали пять дней на горе,
То ли после «купания» в Кане,
В той поре,

Когда август набархатил ночи,
Лёха вдруг «оступился и сник».
И терпеть вдруг не стало уж мочи
Эти дни.

Друг Серёга в соседнем отряде
Мерил горный нехоженый лес.
Как-то Лёха с работой не сладил –
ВБС!..

В день заброски глубокие мысли
Победили житейский резон.
Грудь вдыхала намёки о Смысле
Как озон.

Лёха чувствовал зов пилигрима
После грёз в одинокой ночи.
И… второе письмо от любимой
Получил:



«Это я… Я пишу… Здравствуй, Лёша!
Ты прости мне то злое письмо.
Пусть оно позабудется в прошлом,
Будто сон.

Ты и сам виноват, в самом деле:
Совершенно не зная меня
(Мы встречались не больше недели),
Разменял

На чужие банальные фразы
Первой дружбы непрочную нить…
Разве можно вот так прямо сразу –
Полюбить?!

Как узнал ты, что это такое?!
В чём твоих притязаний резон?
Впрочем, всё, оставляю в покое
Этот тон…

Я в гостях уже дня как четыре
У бабули своей дорогой
В деревеньке на Нижнем Кизире,
Под тайгой.

Здесь кончаются трассы и пашни,
Дальше, в горы – загадочный лес.
Он большой, но нисколько не страшный –
До небес!..

Я сегодня сидела на камне
И болтала ногами в воде.
И впервые текла моя память
Не к беде.

Было так хорошо и спокойно:
Где-то – ты. Это – та же река…
От тебя ко мне катятся волны.
Облака

От меня в твою сторону мчатся…
Знаешь, Лёш, про «идеи» твои
Я всё думала: «Тоже мне – Чацкий!..», –
Извини…

Но теперь я в письме твоём вижу
Силу духа и твёрдую суть.
Может, вправду, мы к истине ближе
Здесь, в лесу?..

О тебе мне так мало известно,
А теперь и подавно, вдвойне.
Как ты там?  Посмотреть интересно
Было б мне…

Будь здоров. И прости мою просьбу:
Не пиши про «душевный пожар»…
Лучше осенью как-нибудь просто
Приезжай…»








Картинка12:
АФРОДИТА ГОР

Был денёк: злые белые мухи
Дико мчались, секли наискось, –
Чуть палатку спасти от разрухи
Удалось.

Спать легли утомлённо и скорбно,
Под унылые всхлипы дождя.
Он шумел то протяжно, то дробно,
Теребя

Отсырелые, рваные чувства.
Благо – печка, а так – хоть кричи…
Благо – сон, в нём не так было пусто…
Но в ночи

Ветер стих… Вдохновенно, лучисто
Сквозь палатку светила луна.
Нарушалась заливистым свистом
Тишина.

Лёха кликнул, желая ответа, –
Что, не спится, мол, брат-аксакал?!...
Одуванчик свистел… Но при этом
Крепко спал…

Лёха вышел – затем и проснулся –
Недовольно по малой нужде.
Глянул в горы, и вдруг встрепенулся:
Кто он? Где? –

В золотистом и матовом блеске
По долинам стелился туман,
Словно лунный, уснувший на всплеске,
Океан.

Будто парус, белела палатка,
Он стоял – в целом мире – один.
Злые бездны зияли в распадках…
Из глубин,

В тёмных недрах скрывая основы,
Гор громады вздымались к Луне…
Проносились безумные совы
В тишине.

Молча падали дальние звёзды,
А другие слезились, горя, –
Предрекая звенящую поступь
Сентября.

Под туманом дремала планета,
Лёшка ж видел космический сон:
Здесь сходились все Божьего света
Шесть сторон.

А седьмая – прозрачна до нитки –
Воплощенье мальчишеских грез –
Чудо-женщина в звездной накидке
Шла с небес…

Возле горной четы, на отроге
Тихо села – взметнулась рука,
Опустились усталые ноги
В облака.

Улыбнулась: «Чего же ты ищешь?
Доброй славы? Завистливых глаз?
Может… рубликов «срубишь» две тыщи
В этот раз?!..

Ты, наверное, думаешь: «Или
Быть собой, или – блага пятак?
Человек восхищён, но бессилен –
Как же так?!» –

Я не стану участвовать в споре.
Быть собой! – ах, не знаю сама, –
Проще выдумать новое горе
От ума…

Но запомни: когда тебе плохо,
В городах, среди ночи и дня,
Вспоминай до последнего вздоха
Про меня.

Я – и цели твои, и истоки,
А внизу – лишь терпенье и труд,
Что начало берёт на востоке,
Где-то тут…» –

Лёша вздрогнул… Миг, видимо, сотый –
Ход событий застыл на весу…
- Красота ненаглядная, кто ты?!
- Жизни суть…

И ушла – как нельзя откровенней,
Восхищая мальчишеский взор,
В лунной пене купая колени
Среди гор…

Вместо эпилога: Жизнь продолжается…

2005 – 2007.