Холодных чувств былая рана

 
… Холодных чувств былая рана
стянула кожу и по шву
 руками цепкого капкана
 из них скрутила тетиву.

 И мнимый лучник, взявши стрелы,
 смертельных поводов слугу,
 вложил в них всё, что наболело
и что сгибало мук дугу.

 Казалось, стрелы выпустил без цели,
 но видит он, чего не видим мы.
 И стрелы точно в цель летели,
колчан пустел, и сбылись сны.

 Был лучник лучшим и не промахнулся,
 мишени цель поражена.
И он, как выигрыш, улыбнулся,
 лук опустил, пришла Она…
 
Повеял воздух холодком,
 я что-то ощутил спиною.
 Мне по вискам ударив молотком,
 извилась кровь кипящею змеёю.

 Она… стояла у плеча,
от тяжести её давило позвоночник.
Угасла времени свеча,
как жизни тающий источник.

 Её я видел, кажется, насквозь,
 по телу колкий холод опускался,
 от темечка до пят, как трость,
 пронзил, и я немного растерялся.

 Мне головы не повернуть,
конечности застыли без движенья.
Спросил я тихо: "Кто ты суть?"
 В ответ – лишь лезвия скольженье.

 Вдруг отпустила, обернулся – никого.
Но я же тебя видел!
Вот по сосудам потекло тепло…
Неужто я тебя обидел?!
 
Предстань передо мной, я вежды не открою,
 коль ты боишься взгляда моего.
 Твои одежды пахнут морем,
 началом сущности сего.



 Ты видишь, мне не страшно, я покоен?
 Ведь ты хранишь и ведаешь покой.
 Своею жизнью я доволен,
рожденье новое увижу я с тобой.

 Так что же ты? Иль, всё же, кто?
 Молчишь? Я всё равно тебя ведь разгадаю.
 Скажи сама мне, а потом
 с тобой по душам  поболтаем.

 Я вижу, ты же не опасна,
 хоть на тебе одежды тёмные. Уволь,
 ты ко всему негаданно причастна;
 с тобою твой слуга - морской прибой.

 Предстань передо мною белой пеной.
 У ног твоих ложатся времена...
Тебя рисуют страшною химерой,
 пронзая жизни стремена.

 А ты обращена к нам полубоком,
 как сторона незримая Луны.
 В своём покое, тайном и глубоком,
 хранишь жемчужины природы – сны.

 Рождение – твоё иное отраженье,
 а жизнь – существование его, -
 как пёрышка по лезвию скольженье,
и мы привыкли думать оттого,
 
что ты с косою и ужасна,
 улыбка хладная лица…
Но ты воистину прекрасна,
 с чертами высшего Творца.

 Ведь твой удел - рожденье жизнью смерить
и дать умолкнуть ей на миг,
 чтобы вернуться в новом теле,
воздав ко свету первый крик.
 
Дозволь мне образ твой запечатлеть,
 ведь ты иная, нежели рисуют,
 и можешь так покойно петь
 красиво колыбельную любую.
 
Скажи мне отчего, когда с живым ты рядом,
мы ощущаем холод колкий, как извне
 по телу бьют иголки градом,
 и страх родится в голове?

 Твои почти не уловимы очертанья,
 так подскажи мне, дай намёк.
 Твоё теперь я чувствую дыханье,
 рожденьем – я не одинок.

 Закрыл я вежды, предо мною
 Она предстала – пеною волна,
 что, разбиваясь пред горою,
 на брег выходит. Как стройна!

 И в ней хранятся два начала,
 они  обручены кольцом.
Но лик не рассмотреть, она его меняла –
вода подобна в этом ей творцом.

 И стан, и стать её сравнимы человеку.
 Одежды тёмные, но всё ж прозрачны и в чести
 вся жизнь видна, и испокон веку
лишь только ей её доверено нести.

И я услышал голос нежный,
он как волна ласкает брег,
 мой слух ласкал. Мне  мир безбрежный
открылся морем чистых нег:

 "Глаголят: жало смерти остро.
 Пожалуй. Вспомни комара:
он жизнь твою в свой малый остов
 неслышно забирает из нутра.

 Ты спишь, не чувствуя потери,
 спокоен, непоколебим,
а жизнь твоя давно уж в новом теле,
 над ней крылами машет херувим.

 А поутру, когда проснувшись,
 звенящий звук внимаешь комара,
 ты раздражён и, отмахнувшись,
 свой гнев пускаешь на-гора.
 
Комар, садясь, кусает снова,
 но вот удар! Ты рад, что победил… 
Ты проиграл! Не ведая закона,
 не комара – ты жизнь свою убил.
 
Вот так и я, подобно комару,
стремлюсь, где жизнь заметней и вкуснее;
кружу над ухом, у виска и на иглу
 сажаю вас – так вылечить быстрее.

Предупреждаю я: спокойны будьте, люди,
укус – ничто в сравнении с другим.
А вы прельщаетесь грехам на блюде,
 и мните: Смерть мы победим…
 
К чему вы мне придали страха лики?
Мой лик один, совсем не страшен он.
А вот коса – на мне лишь света блики,
 ведь светом каждый поражён.

Ты прав, мои одежды пахнут морем.
 Там, в глубине, покой и тишина.
 И кто покоя будет удостоен,
того омоет пеною волна.

 Я  отделяю души и тела,
 как зёрна отделяете от плевел,
  не холодна; мне кажется, - тепла,
 и мой укус поистине безвреден.

Ваш разум в поисках блуждает:
кто я, кому и для чего служу.
Кто как меня при жизни представляет,
 к тому я так и прихожу.
 
Теперь про тело: тело тленно,
 оно носитель жизни, рожденною мной.
 А тайны нет для вас, лишь сокровенно
 она укрыта хладною волной.

 И по сему вам холодно, когда я вашу "тайну"
 пред вами тихо проношу.
 Когда вы истину узреете фатально,
 тогда поймёте: я – дышу… "

Мы долго с ней ещё болтали
и кое-что успели спеть…
Мы с вами только лишь в начале,
 что будет дальше - скажет Смерть.

Она вам передать просила:
" Не забывайте, жизнь – игра.
 И, всё ж, в себе найдите силы –
 не убивайте комара…"

Волной отхлынула, простившись,
у Вечной много разных дел.
И холод тайны, мне открывшись,
во след за нею занемел…
 
  /А.