Триптих Зеленая Дверь

I Он
Фиолетовые руки на нефритовом льду
Стали бликом печали в лазурной воде.
И коралловые губы в застывшем пруду,
Онемевши, не шепчут о скорой беде.

А лиловая ночь скрыла мира изъян,
И сиреневым светом текут фонари.
Он сидит на карнизе и курит кальян,
Ожидая лучей предпоследней зари.

Ночь прожить, продержаться ещё один день,
Переждать предночную кровавую муть,
А потом превратиться в безмолвную тень
И уйти через Дверь, в бездну света нырнуть…

Петли дыма, играя, свивают узор,
Наплывая на полный почти лунный лик.
Под ногами лежит бесконечный простор –
Нижний Город в сердца и раздумья проник.

Затопила округу роскошная тишь.
В горизонт, не моргая, глядятся глаза.
А туман укрывает всё больше тех крыш,
Где ещё затаилась небес бирюза.

Он сидит на карнизе, и жадно дыша,
Упивается сластью ночных фонарей.
Скоро дождь потревожит листву камыша,
Его время стекает вперёд всё быстрей.

Фиолетовые очи в нефритовом льду
Видят призрак желанной двери в стене.
А коралловые губы в застывшем пруду
Промолчат о беде и о Белом Огне…

  II Она
Давно растаяли блики
Последней зари
Утихли застывшие крики,
Цветут фонари
Но лёд нефритовый снова
Вторгается в сон;
И тяжелеют оковы –
Вновь грезится Он
И в комнате душно и тесно,
Слепит темнота
Реальность неинтересна,
Зовёт пустота
Она, увлекаема светом,
Идёт за огнём
Он шепчет полуночным бредом:
«Навеки вдвоём…»
Она расстилает полотна
Со знаками рун
Закрыв свою комнату плотно,
Касается струн
В витринах за стёклами тает
Слепой манекен.
Пустыня такая пустая
В границах трёх стен.
И, вытянув тонкие руки,
Чтоб не упасть,
Крадётся по лезвию муки,
Уняв свою страсть.
Нефритовый лёд под ногами
Опасно дрожит.
Смерзался он в бездне веками,
Но будет раскрыт,
Когда она станет искать
Зелёную Дверь,
Готовая разум отдать,
Идти для потерь
Когда наконец-то поверит:
Он – есть, быв всегда.
Тогда и раскроются двери
Зелёного Льда.

  III Дверь

Замороженные пальцы на нефритовом льду
Сжали хрупкое распятье из акриловых грёз.
Нету сил бежать на волю или встретить беду.
Вот уже застыло сердце, да и нет больше слёз.

Застеклённые витрины обещаний пустых,
Растекающихся светом в мутной луже пятна.
Он идёт один по ночи, потому что Он псих,
А Она сошла с ума, потому что одна.

Фонари сиропным светом изливаются вниз.
Их питают этой влагой генераторы ГЭС.
И срывается на хрипы затянувшийся визг,
Низвергается на дно, долетев до небес.

У луны уже нет силы смотреть на асфальт;
Лик её укрыли тучи, они плачут дождём.
Это, может быть, неплохо быть – холодным, как сталь,
Только лучше, если всё же мы кого-нибудь ждём.

Он идёт по тонкой бритве тротуара в ночи,
А технические монстры всё несутся вперёд.
А Она идёт по лужам, тихо шепчет: «Молчи…
Всё равно никто не нужен, да никто и не ждёт…»

Лужи брызгами взрываются в леденцовом свету.
И вода, — вода кругом, и весенняя грязь…
Отвечают диким лаем чистоплюю-коту,
А Она идёт по лужам и боится упасть.

Леденелые костяшки так белеют в ночи,
Что, казалось, они ярче ночных фонарей.
Он идёт вперёд и шепчет: «Замолчи! Замолчи!
С каждым словом твоё время истекает быстрей…»

Рот кривится от холодных, недосказанных слов,
Ноги ватными становятся от долгих дорог.
Не хватает силы воли сбросить цепи оков,
Ненадолго заняв полку в доме с надписью «Морг».

Стекленеющие очи лиловеют во тьме,
Руки мёртвенно сжимают половинки сердец.
И закованный любовью, как убийца в тюрьме,
Он идёт и всё считает триллионы овец.

На ходу заснуть, лунатить, пока морок силён;
А Она страдает дико от желания спать.
Для Него сон – спасенье, для Неё – новый стон, —
В предрассветном молчаньи нелегко умирать.

И Она идёт по лужам, спотыкаясь о свет
Фонарей, что изливают леденцовый сироп.
Тяжело не бредить ночью, зная, что и ночь – бред,
И не видно впереди таблички с надписью Stop.

Он идёт вперёд; терзают дождеиглы в спине.
Ей лицо всё исколола ночная вода.
Зеленеет Дверь ярко на белёной стене,
И они оба знают, что за ней — НИКУДА.

Он стоит против ветра под прицельным дождём
И глядит в глаза-льдинки бледной Тени-Любви.
Говорит: «Ведь всю жизнь друг друга мы ждём,
А дождались, лишь когда захлебнулись в крови…»

И Она кивает молча, говоря, что Он прав,
Но теперь их жаждет взять Зелёная Дверь.
Там — неведомо что с сладким запахом трав,
Но туда не проникнешь без известных потерь.

И Нефритовый Лёд разверзается вниз,
Мёртво сцепленные пальцы охватил белый свет.
Он идёт в Дверь за ней, потому, что Он – шиз,
А Она сошла с ума, потому, что Он – бред.