Боже, отчего я так больна?

*Посвящается евгенионегинам*


Сегодня в пять утра по Фаренгейту,
Или по суткам — не могу понять.
Мне голова напоминает флейту,
Нет, позвоночником кровать.
Она болит и пышет жаром.
Ну как так можно полыхать?
Горит спина, как при пожаре.
Нельзя на солнце загорать!

Тогда сказала: «Невозможно это.
Что не люблю, давно пора понять»
Но больше бы всего на свете
Тебя хотела целовать
До самой смерти.

Настолько глупо, но бывает,
Что мы бежим от нежности,
Её боимся, словно скуки.
Вы все пришли ко мне из мая,
Вы так различны, неизбежности
Мои, подайте руки,
Их буду целовать!

Сказать вам прямо?
Вас люблю. Чего же боле?
Что вам ещё могу сказать?
И да, конечно, в вашей воле
Меня презреньем наказать.

Такой любви неразделенной,
Такой немаленькой любви
Мне хватит,
Чтобы мир объять любовью,
Чтоб куртизанить от души,
Чтоб сердцу было не прикажешь,
Чтоб каждый «миленьким» мне был!
Но промолчишь,
Мне ничего не скажешь...
Спасибо... Боже, как ты мил!

Я знаю: вовсе не Татьяна.
Но нужно было так назвать.
И научить на фортепьяно
Меня играть...

Я помню: вовсе не Татьяна.
Но знаю: мне нельзя скрывать
Любви своей нечистые канавы,
Из них бы в душ да и в вашу бы кровать.

И помните, что вы как прежде вольны
Меня презреньем наказать...